Артем Тихомиров - Страшила
Эльф крутил глазами и головой. Должно быть, когда его везли сюда, он считал, что жить ему осталось недолго. Увидев громадное чудище, Риклеорн, кажется, струхнул еще больше.
– Меня зовут Найри, – сказала эльфка, когда ей подвели гнедую кобылу с богатым, по-эльфьему украшенным седлом. – Я буду вашим проводником.
Вагант отряхнул свою курточку, состроил пару гримас воительницам, но никакого эффекта не добился. Огр указал ему на осла. Зирвент, пав духом, выполнил приказание и забрался в седло.
Эльфки исчезали среди развалин и зарослей, пока не осталось ни одной.
– Едем, – сказала Найри.
9– Может быть, развязать ему руки? – предложил огр, кивая на Риклеорна. – Или хотя бы убрать кляп. Бедняга, по-моему, хочет пить.
– Вот именно, – продребезжал сзади Зирвент. – Это несправедливо.
Эльфка, ведущая свободной рукой поводья лошади, на которой ехал связанный герой-любовник, повернула голову и через плечо посмотрела на Браги.
У нее были глаза Скаймарры.
– Никто не говорит о справедливости, – произнесла она. Температура окружающей среды стала, как минимум, на пять градусов ниже. – Это война.
– Война? А я думал, что мы как раз и занимаемся тем, что прекращаем ее, – сказал Браги.
Эльфка отвернулась, не ответила.
От развалин усадьбы они взяли на юго-восток, в сторону гор. Тропинка исчезла в траве, но местность была ровная, поэтому лошади передвигались без труда. То и дело попадались рощицы тамариндов. И повсюду, словно башни, высились кипарисы.
Огр поглядел на согнувшегося в седле Риклеорна. Лицо эльфа покрывал пот, скулы покраснели. Карие глаза стали больше, чем это отведено природой его расе.
– Боишься, как бы он не сболтнул чего лишнего? – спросил Браги. – А?
– Каждый имеет право высказаться! – вставил вагант.
Эльфка повела плечами.
– Я не намерена его слушать, а вам он ничего интересного не скажет… – ответила Найри.
Молчали. Вечерело, солнце клонилось к закату. Наконец повеяло прохладой.
– Из-за чего враждуют ваши кланы? – спросил огр. – Ведь должна быть причина для Проклятия.
– Причина есть для всего.
– Ну…
– Ты чужак. Я не обязана рассказывать тебе.
– Я именно что чужак. Чудовище. Как говорит гороскоп, я именно то чудовище, которое должно воспользоваться неким Правом…
– Право Чужака, – сказала эльфка, вздернув голову. – Знаю. Но не верю.
– Во что?
– В благие намерения.
– Скажи мне, о прекраснейшая, вам запрещается встречаться с людьми? – влез вагант. – Если же нет, то мы могли бы… Куда-нибудь сходить? Ибо вы…
– Зирвент, помолчи!!! – рявкнул огр. Из зарослей поднялась и бросилась наутек стая птиц.
– Это твой приятель? – спросила Найри, посмотрев через плечо. – Чрезвычайно болтлив. И самоуверен.
– Что да, то да, – ответил Браги. – Так все же… Ты против этой свадьбы?
– Моего мнения никто не спрашивает.
– Я спрашиваю.
– Тавиалла считала, что ее брак с этим слабаком поможет нам. Устранит вражду. Истинная любовь и все в таком духе… Однако на протяжении сорока лет уже случалось, что эльфы разных кланов женились. Так же, как раньше… Но им пришлось убегать в другие земли без надежды на возвращение. А результат? Ничего. Мы убиваем, нас убивают.
– Но если Тавиалла и Риклеорн останутся в Лагероне…
– Глупости. Проклятие скреплено кровью. Это самый сильный фундамент, огр. Построенное на такой основе здание невозможно разрушить в одночасье.
– Право Чужака…
– Это легенда. Сказка.
– Эльфы, не верящие в сказки! О боги! – воскликнул вагант.
– Право Чужака – оправдание страха перед позором, боязнь потерять лицо, способ избежать ответственности. Поставить на свое место кого-то другого – пусть он расхлебывает кашу, которую я заварил! Если наши матери признают свою ошибку, они лишатся авторитета. Чего тогда будет стоить их власть? Именно поэтому они не поведут к алтарю своих детей… Предоставят это огру… Огр придет и уйдет. Мэтрессы сохранят реноме. Так уже было. Никто не извлекает уроков… Зато облекает свою подлость в красивые одежды. Право Чужака – приманка для романтических дураков.
– Какие слова! – сказал вагант. – И это говорит такая красотка!
– Замолчи, Зирвент. Твои замечания ни ко времени…
– Ага, я всегда не ко времени! Все на меня бочку катят!
– Я тебя с собой не звал! Сам навязался…
– Разве я могу пропустить такое приключение? Я вам вот что скажу, дорогие философы. Если Право Чужака срабатывало раньше, то какая разница, есть в этом романтика или нет? Если даже романтики здесь не больше, чем в выгребной яме, пусть Браги сделает то, что надо. Иначе, как я погляжу, вас ничем не приструнить… Так и будете кровь друг другу пускать и умирать на мостовых, словно бродячие псы, раздавленные дрогами! Вражда мужчин страшна, но вражда женщин превосходит даже ее… Женщины, призванные давать жизнь, сами…
– Зирвент! – сказал огр. – Ты ступаешь на зыбкую философическую почву. Предупреждаю.
– Пусть болтает, – усмехнулась эльфка, – интересно послушать о том, кто и как дает жизнь, к чему призваны женщины…
– Давайте, плюйтесь ядом! – фыркнул студиозус. – Вы просто трусите. Я вот, если нашкодил, по-настоящему, причинил кому-то неприятности, я приду с повинной, признаю ошибку…
– Эх, если бы, если бы, – проворчал Браги.
– Вы, девицы с мечами, трусите сделать первый шаг!
– О! Есть у нас одна любительница этой идеи… Впрочем, кажется, вот и она.
Горы чуть приблизились. Впереди были холмы, поросшие высокой травой и деревьями. За деревьями угадывались очертания скал и полуразрушенных построек.
Кто-то пел. Эльфка ударила лошадь пятками и пустила ее в легкий галоп. Огр последовал за ней. Риклеорн очнулся от дремы, захлопал глазами, озираясь.
Пение стало громче. Мелодия, исполняемая на лютне, была затейливой.
Юность никнет, чахнет, тает,
А Любовь налог взимает
С тех, кто в плен к ней попадает:
– Разумей! –
Свой оброк издольщик знает,
И ослушаться не смей.
Искоркой Любовь сначала
Тлеет в саже, от запала
Сушь займется сеновала:
– Разумей –
И когда всего обстало
Пламя, гибнет ротозей…[1]
Найри спрыгнула на землю и быстрым шагом направилась к линии высоких кустов. Огр тоже слез с коня, схватил поводья лошади, везущей Риклеорна. Эльф замычал, затряс головой.
– Извини, парень. Не велено освобождать, – сказало чудовище.
Сзади, подстегивая ослика, поспешал Зирвент.
– Что? Что случилось? Кто поет? О, божественно! Должно быть, эта дева богиня! Кто это?
– Не знаю, – ответил огр.
