Ричард Кнаак - Источник Вечности
— Нет! Вот стоит тот, кто, рискуя собой, спас меня от нападения этого существа и бесстрашно избавил нас от опасности, едва ли заботясь о своей собственной жизни! Я не ошибся в вас с самого начала, Иллидан Ярость Бури! Вы куда надежнее, чем дюжина Лунных Стражей!
С потемневшими щеками молодой ночной эльф принимал почести полководца. Годы разговоров о том, как все ожидают, что он будет героем, защитником своего народа, лежали тяжелым грузом на его плечах. Но теперь Иллидан чувствовал, как его судьба, наконец, проявила себя… и это было сделано благодаря свойственному ему колдовству, от которого он почти отказался ради более медленных, более тонких заклятий друидов, которым обучал Кенарий.
«Я был дураком, отрицая свое призвание, — понял Иллидан. — Путь Малфуриона никогда не предназначался мне. Даже в дневное время я владею моим колдовством ночных эльфов…»
Это бодрило его, поскольку он чувствовал себя странно, ступая по пути своего брата. Кто же будет слагать легенды о герое, повторявшем шаги другого? Иллидан был предназначен для того, чтобы вести за собой.
Воины — надежные, закаленные в боях воины Гребня Ворона — смотрели на него с новым и естественным уважением.
— Рол'тарак! — позвал дворянин. — Я чувствую, что удача сегодня со мной! Я хочу, чтобы ты повел половину воинов по следу! Мы все еще можем найти заключенного и того, кто освободил его! Теперь, идите!
— Да, мой лорд! — Рол'тарак вызвал нескольких воинов, а затем, когда все оседали пантер, повел их туда, куда, скорее всего, направились Малфурион и Брокс.
Иллидан уже почти забыл о своем брате, предполагая, что эта задержка дала Малфуриону необходимое время, чтобы оторваться от преследования. Он думал о Тиранде, которая не только будет весьма рада тому, что он задержал охотников, но и будет впечатлена высокой похвалой лорда Гребня Ворона, которой тот наградил его.
И, кажется, у дворянина было еще кое-что, чем он мог наградить того, кто, как он думал, спас ему жизнь. Подойдя к Иллидану, Гребень Ворона положил одетую в перчатку руку на плечо ночного эльфа, а затем объявил:
— Иллидан Ярость Бури, Лунная Стража может игнорировать ваше мастерство, но не я. Отныне вы станете одним из Крепости Черного Грача… и моим личным волшебником! Также вы будете иметь ранг вне Лунной Стражи, равный любому, какие у них только есть, и не будете подчиняться их приказам! Вы будете отвечать только передо мной и вашей королевой, Светлейшему Свету, Азшаре!
Остальные ночные эльфы положили левые руки на грудь и опустили головы из уважения к королеве.
— Я… имею честь … мой лорд.
— Идем! Мы немедленно едем назад! Я хочу собрать больше сил, чтобы принести эти туши в Крепость Черного Грача! Они должны быть тщательно исследованы! Если к нам собираются вторгнуться адские орды, мы должны изучить все, что мы можем, и оповестить ее величество!
Весь во власти эйфории, Иллидан почти не обращал внимания на упоминания об Азшаре. А стоило бы, ведь тогда у него, возможно, появилось бы подозрение, — ведь это из-за нее Малфурион опасался гнева нового покровителя его брата. Королева — по крайней мере, на этом настаивал Малфурион — была вовлечена в безумие, которое могло обернуться гибелью всей расы ночных эльфов.
Но сейчас в голове у Иллидана крутилась лишь одна мысль:
«Наконец я нашел свою судьбу…»
Тринадцать
— Он силен умом, силен душой, силен телом… — сказал сильный, яростный голос в голове Ронина.
— Замечательные качества… при других обстоятельствах… — ответил первому второй, более спокойный голос.
— Правда откроется, — настаивал первый. — Я ни за что не потерплю неудачу…
Ронину казалось, что он плывет вне своего тела, но где он плыл, волшебник сказать не мог. Он чувствовал, будто висит между жизнью и смертью, сном и пробуждением, тьмой и светом… ничто не было абсолютно истинным или неверным.
— Хватит! — прервал третий голос, до боли знакомый ему. — Он пробыл там уже достаточно! Верните его мне… пока…
И внезапно Ронин очнулся на поляне Кенария.
Солнце стояло высоко, но был ли это полдень или просто уловка волшебного леса, человек не знал. Ронин попытался подняться, но, как и прежде, его тело не повиновалось ему. Он услышал шаги, и внезапно небо заслонили рога лесного повелителя.
— Вы жизнестойки, чародей Ронин, — прогрохотал Кенарий. — Вы удивили даже того, кого удивить сложно… и, ближе к делу, вы удержали свои тайны при себе, однако это было глупо.
— Н-нет ничего… что я мог бы… рассказать вам.
Ронина удивился, что его рот все еще слушался.
— Это еще надо доказать. Мы узнаем, что случилось с вашим другом, и почему вы — те, кто не должен быть здесь — все же здесь.
Выражение лица полубога смягчилось.
— А пока я сделаю все, чтобы вы отдохнули. Вы заслужили это.
Он взмахнул рукой у лица Ронина… и волшебник уснул.
Красу очень хотелось бы знать, где он находится. Пещера, в которой он проснулся, не бередила воспоминаний. Он не ощущал присутствия других существ, тем более из его рода, и это беспокоило его. Тот, кто наблюдал за ними, просто принес его сюда, чтобы избавиться от него? Он считал, что Крас умрет здесь?
Последний вариант был очень даже возможен. Боль и изнурение продолжали истощать дракона-мага. Крас чувствовал себя так, будто кто-то оторвал от него половину. Его память все еще подводила его, и он боялся, что эта болезнь лишь ухудшится со временем… временем, которого у него не было.
«Нет! Я не предамся отчаянию! Только не я!»
С усилием поднявшись на ноги, он осмотрелся вокруг. Для человека или орка пещера показалась бы почти черной, однако Крас смог разглядеть ее убранство почти так же, как если бы здесь сияло солнце. Он увидел огромные, зубчатые сталактиты и сталагмиты, отметил каждую трещину и щель, бегущие вдоль стен, приметил даже крошечных слепых ящериц, стрелой бегавших вокруг маленьких щелей.
К сожалению, он не увидел выхода.
— Нет у меня времени для этих игр! — огрызнулся он в пустоту. Его слова отозвались эхом, с каждым повтором все больше насмехаясь над ним.
Он что-то упустил. Конечно же, его поместили сюда по какой-то причине… но какой? Тогда Крас вспомнил методы своего народа, методы, которые по отношению к не-драконам были очень жестокими. Мрачная улыбка заиграла на его лице, скрытом капюшоном.
Выпрямившись, маг начал медленно поворачиваться по кругу, глаза его ни разу не моргнули. В то же самое время он произносил ритуал приветствия, говоря на языке более древнем, чем сам мир. Он повторил приветствие три раза, подчеркивая те его нюансы, которые можно было узнать только из источника этого языка.
