Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
— Отдашь собакам, — сказал я. — Мне просто везло сегодня. Сначала оленя спугнул, а потом попалась эта лосиха. Две удачи за один день. Жаль, что так бывает не всегда. Но уж убить только половину лося — это ещё никому не удавалось.
— Да! — развеселилась Лика. — Точно!
— Поэтому, когда я вижу лося в удобном месте, я убиваю его целиком, — продолжал я, тоже улыбаясь. — А ты что делаешь?
— То же самое. А потом отдаю собакам, — вздохнула Лика. — Но мои собаки могут и сами о себе позаботиться. А баловать их вредно.
Я занялся шкурой, а Лика ушла в дом. В пригоне замычала корова. Два Ликиных пса, прекрасно понимавшие, когда их присутствие необходимо, а когда нет, так ни разу и не показались с момента нашего прихода.
Наконец вернулся Бобел. Судя по времени его отсутствия, он обшарил каждую пять вокруг фермы на площади в десяток квадратных километров. Он и так всегда осторожен, но в гостях у Лики становится просто параноиком. Если прибавить сюда собак, Тотигая, меня и Хака, не успевшего ещё уехать далеко, то выходило, что ферма Лики сегодняшним вечером была самым охраняемым объектом на всей нашей Старой территории.
Пирушка, которую закатила для нас Лика, затянулась до глубокой ночи. Ей непременно хотелось поговорить со всеми вместе и каждым в отдельности. Общение несколько осложнялось тем, что кто-то один дежурил снаружи, и никому не хотелось оставаться там надолго.
Конечно, новый дом Лики, в отличие от старого, был выстроен по всем правилам: он стоял на пригорке, защищённый с тыла отвесным скалистым склоном. Все хозяйственные постройки располагались так, что из одной в другую можно было пройти не попав под обстрел снаружи. Впереди лежал просторный выгон, свободный от деревьев и кустарника, а траву на нём постоянно подъедала скотина. Там и здесь на выгоне мы вкопали щиты в две доски шириной, с крупными белыми цифрами, обозначавшими расстояние в метрах. Другие щиты, низкие и широкие, мы сплошь замазали белым, и Лика не забывала следить за тем, чтобы не облезла краска. Спрятаться за щитами было невозможно, поскольку их легко пробивали пули. Зато человек в доме, зная расстояние до всех щитов, мог расстрелять любую движущуюся мишень даже в кромешной тьме, поскольку атакующие рано или поздно засветились бы на белом фоне.
Кроме этого, вокруг дома и в нём самом нападавших поджидало ещё несколько сюрпризов. Однако мы не хотели рисковать. Когда ты сидишь в комнате, пусть и слабо освещённой, тебе потребуется время, чтобы глаза привыкли к темноте. Другое дело часовой, затаившийся снаружи. Он сможет вступить в бой сразу.
Так что кто-то из нас троих попеременно находился на улице. В конце концов Лике это надоело, и она вытащила скатерть во двор, постелив её прямо на земле. Еда не станет хуже оттого, что её плохо видно, сказала она, и мы все с нею согласились. А для Тотигая степень освещённости его миски вообще значения не имела.
Вокруг стояла тишина. Скотина давно заснула. Сейчас везде тихо: шуметь после Проникновения оказалось нечему, разве что ветру. Пока рувимы не наложили заклятие на технику, люди ещё умудрялись создавать немало шума и после того, как встали заводы, поскольку в Новом мире безопаснее всего было передвигаться на танках, бронетранспортёрах или, за неимением лучшего, на армейских грузовиках и джипах. Но вот уже много лет самыми громкими звуками были далёкие или близкие выстрелы да стук конских копыт.
Я позволил себе расслабиться и перестал отлучаться от своей тарелки. Только Бобел изредка вставал, потягивался своим огромным телом и нырял в темноту, вскоре возвращаясь обратно. Один из Ликиных псов застенчиво приблизился к скатерти. Внушительные формы мрачного волкодава, если сравнить его с кербером, показались бы скромными, почти изящными. Он упёрся осуждающим взглядом в разомлевшего от сытости Тотигая, и тот отвернулся в сторону, виновато ворча себе под нос. Белевшее в темноте лицо Лики строго нахмурилось, но потом она сжалилась и, забрав у кербера миску, с горой навалила в неё остатков от нашей трапезы. Пёс громко фыркнул, и тут же рядом с ним появился второй, очень похожий на него.
— Ну и чего вы сюда припёрлись оба? — заругалась на них Лика. — Марш, марш отсюда! Вон туда! — И она сама двинулась в указанном ею направлении.
— Ещё много всего осталось, — сказала она вернувшись. — Хоть бы Хак заглянул, раз он близко.
— Он знает, куда мы направились и что несли с собой, — ответил я. — Копчёная лосятина будет готова не раньше чем дня через два. Вот тогда он и появится.
— А ты никогда не думал осесть, Элф? — спросила Лика. — Просто остановиться и жить на одном месте?
Я неловко заворочался на земле. Не люблю я такие разговоры.
Вот зачем она сейчас это сказала? Можно расценить как намёк, что мне надо остаться здесь, с ней, но я не мастак разгадывать всякие там намёки. Я и так не знаю, как мне с Ликой себя вести, а если полезу к ней, а она мне даст от ворот поворот, так я же со стыда помру на месте. Да и не полезу я, она мне как младшая сестра. Она же ещё, фактически, ребёнком была, когда мы с ней встретились впервые. Мало ли что теперь она выросла — мне бы и в голову не пришло смотреть на неё так, как я смотрю на других женщин… Нет, не то. Конечно, я не могу не видеть… Чёрт, естественно, я именно так и смотрю на неё сейчас, а не должен бы; давно так начал на неё посматривать — значительно раньше, чем следовало. Но я никак не могу отделить сегодняшнюю высокую статную девушку от худенькой девочки, которую когда-то перевязывал на залитой кровью траве, прислонив спиной к туше застреленной бандитами коровы. И тут же лежал её отец, которого я только что вытащил из горящего дома, и он должен был умереть через два часа; а в сотне шагов лежал труп матери этой девочки, почти разрезанный пополам автоматной очередью; а рядом Тотигай вылизывал обожжённые лапы; и я ещё не закончил перевязку, как дом рухнул, выбросив к небу тучу искр…
Ну что я могу ей сейчас сказать? «А не пора ли нам лечь с тобой в постель, крошка?»
По-другому переводить отношения с женщинами в более близкие я как-то не научился.
— Да, я же тебе подарки принёс, — пришла мне в голову спасительная мысль. — Совсем забыл, вот болван! Там, в таком чёрном пакете…
Я хотел встать, но она меня опередила:
— Сиди, сиди. Я сама принесу.
И она принесла — перевязанный шпагатом пакет и самодельную восковую свечку.
Бобел тут же появился у дома и неодобрительно уставился на пламя свечи, которая хорошо освещала и скатерть на траве, и наши лица.
— Ну что ты, Бобел? — укоризненно и виновато сказал Лика. — Это всего лишь свечка. — Он продолжал стоять, возвышаясь над ней как памятник. — Ну надоело мне всё время трястись от страха! — с вызовом продолжала Лика. — Никого ведь нет вокруг, ты уже сто раз проверил! Спокойно ведь всё?
