Пол Кемп - Возвращение
Именно этого Громф и ожидал от Нозрора. Он холодно взглянул на Мастера и ответил:
— Думаю, нет. И будь осторожен, Нозрор, чтобы пыл, с которым ты рвешься занять мое место, не показался мне чрезмерным.
Нозрор опустил глаза в пол.
— Я не имел в виду ничего подобного, Архимаг, — пробормотал он, — Я просто подумал, что, может быть, лучше смогу изображать вас, чем это сделает ученик.
Громф решил оставить эту тему. Он Нозрора предупредил.
— Сойдет и Прат. Кроме того, то, что ты, Мастер Магика, ассистируешь мне, придаст обману большую достоверность.
Нозрор смиренно кивнул.
— Время не ждет. Начнем, — поднявшись с кресла, объявил Архимаг.
С этими словами Громф снял с себя магические одеяния и наиболее известные из своих магических вещей, включая кольцо Архимага Мензоберранзана. Нозрор смотрел на кольцо, соскользнувшее с пальца Громфа, с плохо скрьгваемым вожделением.
Прат тоже встал и разделся, сняв одежду и магические принадлежности.
Теперь Громф стоял в великоватых ему пивафви мантии и прочей одежде начинающего мага, а Прат — в одеянии Архимага Мензоберранзана.
— Возможно, когда-нибудь они тебе подойдут, — сказал он Прату.
Ученик побледнел.
— Я не подойду им, — сконфуженно ответил он.
Громф едва не рассмеялся, представив, как он, должно быть, выглядит. Столь скромного одеяния он не носил многие столетия.
Он взглянул на Нозрора и указал на Прата:
— Мастер Нозрор.
Нозрор кивнул и произнес слова малой магии. Когда он окончил заклинание, рядом с настоящим Пратом возник его иллюзорный образ — магический портрет, с которого все должно было начаться.
— Замечательное сходство, — отметил Прат.
Громф был согласен с ним. Он выдвинул нижний ящик стола и достал свиток, на котором было записано одно из самых мощных его заклинаний.
— Ученик, если ты ошибешься, творя это заклинание, последствия могут быть самыми печальными, — предостерег он Прата.
Архимаг сотворил бы это заклинание над Пратом сам, но магия действовала только на заклинателя. Прат должен был сделать это лично.
Громф продолжил:
— Закончив заклинание, посмотри на меня и пожелай принять мой облик. Остальное сделает заклинание.
Прат взял свиток. К его чести, рука его не дрожала. Он развернул пергамент, прочел, еще раз взглянул на Громфа и Нозрора и по их кивку начал творить заклинание.
Громф внимательно вслушивался в произносимые учеником слова. К его удовлетворению, Прат читал заклинание уверенно. Когда Прат произнес последнее слово свиток рассыпался у него в руке и тело его начало меняться.
— Это не больно, — сказал Прат. Голос его изменился тоже.
Тело ученика вытянулось, глаза глубже запали в орбитах, волосы стали длиннее, цвет глаз изменился с малинового на кроваво-красный, как у Громфа. Прат глядел на Громфа, пока магия делала свое дело, мысленно направляя происходящие изменения. Магия заклинания завершила последние детали, и через несколько мгновений Громф уже смотрел на своего двойника.
— Молодец, — сказал Громф Прату.
Ученик просиял.
— В моем правом верхнем внутреннем кармане лежит нефритовый венчик, — сказал ему Громф, кивнув на свою мантию. — Дай мне его.
Громфу нужен был компонент, чтобы проделать то же самое заклинание над собой, не по свитку, а по памяти.
Прат залез в карман мантии Архимага, отыскал венец и подал Громфу.
Громф надел его на голову и приступил к словам и жестам, которые должны были позволить ему принять любой облик, какой захочется. Когда магия возымела действие, по телу его пробежала дрожь. Кожа его сделалась податливой и в то же время более плотной, как воск.
Используя иллюзорную копию Прата в качестве образца, Громф заставил магию трансформировать его тело и черты в тело и черты ученика. Он не чувствовал боли во время этого процесса, лишь странное ощущение, будто его плоть сделалась текучей. Вновь ощутив твердость своего тела, он понял, что трансформация завершилась. Магия продержится несколько часов, и на протяжении этого времени Громф мог потребовать от заклинания придать ему любой внешний облик, какой пожелает.
— Готово, Архимаг, — сказал Нозрор, разглядывая его. — Сходство почти полное.
Нозрор рассеял иллюзорный образ мага. Громф кивнул и обратился к Прату:
— Мое имущество, ученик.
Прат забормотал извинения, полез по карманам мантии Громфа, извлек разнообразное эзотерическое барахло из запрятанных там межпространственных хранилищ и разложил его на столе. Среди прочих вещей был и забирающий души дергарский топор. По обуху его клубились тени, неясные лица, неслышные крики.
Громф запрятал все магические компоненты под своей новой одеждой. Топор он взял тоже и прицепил к поясу. Оружие тяжелым грузом повисло у него на талии, но в мантии Прата не было межпространственных карманов, в которых можно было бы носить подобное.
Он полез в другой ящик стола и достал несколько склянок со снадобьями, свиток и молочного цвета окуляр на серебряной цепочке — взглянув в него, Громф сможет видеть сквозь определенные типы иллюзий. Он взял также несколько жезлов, все они были из кости, каждый венчал окаменевший глаз раба, обладавшего острым зрением. Он растратил так много собственных заклинаний, что ему может понадобиться сила окуляра и жезлов для пополнения их запаса.
Собрав все необходимое и удобно разместив все это, он взглянул на Прата и указал на кресло из кости с высокой спинкой.
— Присаживайтесь, Архимаг, — сказал он с улыбкой.
Прат с явной неохотой подошел к столу и опустился в кресло Громфа.
— Никаких колебаний и нежелания, — предостерег его Громф. — Ясраена заметит это. Пока я не вернусь, ты Архимаг Мензоберранзана.
Прат глянул Громфу в глаза, сжал зубы и кивнул.
Теперь Громфу оставалось сделать лишь еще одну вешь.
Хотя Нозрор и Прат оба были Бэнр, Громф был не настолько глуп, чтобы надеяться, что родственные связи обеспечат ему их повиновение. Ему нужно было внушить им страх. Проникнув в Дом Аграч-Дирр, он будет уязвим для любого предательства. У Нозрора и, возможно, даже у Прата возникнет искушение совершить его, если только Громф не покажет им, что плата за неудачу будет больше, чем выгода от успеха. Сойдет простейшая ложь.
— Кроме вас двоих я сообщил свой план лишь Мастеру Миззриму, — сказал Громф. — В случае, если меня постигнет неудача, я поручил Фарону предупредить Верховную Мать Триль и самым тщательным образом разобраться в причинах провала.
Ни Нозрор, ни Прат не промолвили ни слова. Смысл сообщения Громфа был ясен: изменника ждет неминуемая и жестокая кара, даже если Громф будет мертв.
