Стивен Браст - Феникс
– Лошади, босс.
– Правильно. Где?
– Слева. Недалеко.
Лойош не ошибся. За углом оказалось столько мерзких животных, сколько я не видел со времен конной армии людей с Востока у Стены Гробницы Баритта. Их запрягли в большие повозки – шесть или семь, – груженные ящиками. Обычно на таких фермеры рано утром привозят в Южную Адриланку свои продукты и покидают город еще до наступления полудня. Столько повозок в одном месте я не видел никогда.
Я подошел и спросил у одного из возчиков, что происходит. Он тоже с неприязнью посмотрел на цвета Дома Джарега, но ответил:
– Мы контролируем Южную Адриланку, сейчас развозим листовки для остальной части города.
– Листовки? Разрешите взглянуть.
Он пожал плечами и вытащил из ящика лист бумаги. Там было печатными буквами написано, что люди с Востока и теклы из Южной Адриланки отказываются впускать в город отряды вербовщиков и требуют освобождения своих лидеров. Они готовы отобрать власть у тиранов и все как один поднимутся на борьбу и так далее, и так далее…
В следующий момент повозки тронулись, и меня охватило ощущение нереальности происходящего. Оно только усилилось, когда немного впереди я заметил лежащее на мостовой тело мертвого драгейрианина в золотом плаще Гвардии Феникса.
Много времени спустя в доме восточной семьи, где я провел ночь, мне попалась маленькая книжица Марии Парачезк “Серая дыра в городе”, в которой рассказывалось о тех днях в Адриланке. Я читал ее и заново переживал случившееся тогда; более того, я кивал и говорил: “Да, все правда” и “Я помню”, когда она описывала, как копейщики обороняли Смоллмаркет, а гвардейцы шли шеренгами по двадцать человек в ряд по улице Ростовщиков; пожар на зерновых складах и другие события, свидетелем которых мне довелось стать. Если вам попадется эта книга, прочитайте ее и, если захотите, добавьте описание любого события, поразившего ваше воображение. Заверяю вас, пока я не взял в руки ее произведение, мне казалось, что я все забыл.
Я помню смех и вопли, сменяющие друг друга, будто они являются частями единого музыкального сочинения, хотя их и разделяли долгие часы. Я помню запах горящего зерна и следы пепла на моих ладонях. Помню, как я стоял в переулке, чтобы не попасть под копыта батальона Гвардии Феникса, и стучал рукоятью сломанного топора в стену дома, где когда-то сдавались меблированные комнаты. На рукоятке топора запеклась кровь, но я не знаю, как он попал мне в руки, а тем более откуда на нем взялась кровь.
Мария Парачезк – мне так и не довелось узнать, кто она такая – описала события в том порядке, в каком они происходили, и даже нашла между ними логическую связь. Тогда я не сумел этого сделать – и не буду пытаться сейчас. Судя по всему, мятежники – выходцы с Востока и теклы – побеждали до конца второго дня восстания. Иными словами, третьего дня нового года, когда матросы “Уайткреста” прекратили поддерживать восставших и позволили произвести высадку Четвертого отряда Морской стражи, который быстро снял осаду с Императорского дворца. Но в том месте, где находился я, не могло быть победителей и побежденных почти до самого конца, когда на улицах появились орки, принявшиеся уничтожать все живое. Только много позже я узнал, что дворец подвергался нападению и девять часов находился под осадой.
Помню, как я неожиданно сообразил, что нахожусь в Южной Адриланке уже целый день, помню, как стали спускаться сумерки и мне вдруг показалось, будто весь город кричит. Но когда я перебираю свои воспоминания, как содержимое кедрового сундучка, в котором потерял какую-то важную вещь, то понимаю, что за всю свою жизнь мне не приходилось видеть ничего хуже неожиданно вспыхивающих тут и там стычек. На короткое мгновение на город опускалась тишина. Люди куда-то бежали, потом снова раздавались удары металла о металл или металла о дерево, крики, кошмарный запах горящей человеческой плоти, такой похожий и одновременно не имеющий ничего общего с ароматом жареного мяса.
Наносил ли я удары за “своих людей”? Не знаю. Я спрашивал Лойоша, но он помнит еще меньше, говорит, что все время просил меня вернуться домой, а я всякий раз отвечал: “Не сейчас”. Несколько раз я пытался войти в контакт с Коти, но она не отвечала.
По какой-то причине только после того, как началась резня – но я еще не понял, что это резня, – я вспомнил про Нойш-па. Я быстро зашагал по улицам, смутно осознавая, что переступаю через тела людей с Востока, мужчин, женщин и детей. И я благодарен судьбе, что моя память не запечатлела никаких подробностей. Я помню, как поскользнулся на чем-то и чуть не упал, и только позднее сообразил, что это кровь, текущая из растерзанного тела старой женщины, которая все еще шевелилась.
Несколько раз я наталкивался на дерущихся людей, но в основном мне удавалось ускользнуть. Однажды я напоролся на четверых патрульных драгейриан в золотых плащах. Я остановился, и они остановились. Они видели, что я выходец с Востока и джарег, – наверное, их это смутило. Они не знали, что со мной делать. В руках у меня не было оружия, но на плечах сидело два джарега, а на боку висела рапира.
– Ну? – спросил я.
Они пожали плечами и пошли дальше.
Я заметил огонь, когда до дома моего деда оставалась миля. Тогда я побежал. Первое, что я увидел, когда оказался на нужной улице, был горящий дом напротив лавки деда. Полыхала и соседняя бакалейная лавка. Подойдя поближе, я почувствовал запах горящих овощей и увидел, что лавка Нойш-па еще стоит. Меня сразу охватило облегчение. А в следующее мгновение я понял, что вся передняя часть лавки исчезла. У меня остановилось сердце.
Я подбежал к дому и сразу же увидел тела трех гвардейцев Феникса. Не оставалось никаких сомнений относительно того, кто их убил, – у каждого имелось единственное круглое ранение как раз в том месте, где у драгейрианина или человека располагается сердце. Я вбежал в лавку и чуть не заплакал от облегчения, увидев Нойш-па, хладнокровно вытирающего свой клинок.
Он посмотрел на меня и сказал:
– Тебе следует уйти, Владимир.
– Что?
– Тебе следует отсюда уйти. Немедленно.
– Почему?
– Быстро, Владимир. Пожалуйста.
Я обернулся на тела убитых и снова посмотрел на деда:
– Один из них ушел, да?
Он пожал плечами:
– Я никогда не мог убить женщину. Такова наша слабость – ведь мы люди.
– Тебе повезло, что она не была волшебницей, – заметил я.
– Возможно. Осталось совсем мало времени, ты должен немедленно уйти.
– Только если ты пойдешь со мной.
Он покачал головой:
– Мне некуда идти. А тебя они найдут.
Я пожевал губу.
– Есть одно место, – сказал я. – Подожди.
