Мэри Филлипс - Игры богов
Артемида искоса посмотрела на Нила, и тот выдавил из себя улыбку в знак того, что уловил аналогию.
— Я уверена, ты понимаешь, в какое отчаяние пришел Орфей, — продолжала Артемида. — Он даже отправился в нижний мир, чтобы вернуть Эвридику. Он пришел во дворец, в котором жили Аид и Персефона, и стал настолько трогательно петь им о своей утрате, что они согласились выпустить Эвридику. Нил, ты умеешь петь?
— Не умею.
— Неважно. Самое трагичное то, что Орфею разрешили отвести Эвридику в верхний мир — в мир живых, то есть сюда — при условии, что по пути назад он ни разу не оглянется и не посмотрит на нее. Но он любил ее так сильно, что, конечно же, обернулся — просто для того, чтобы убедиться, что она идет за ним. И тогда Эвридику забрали у него и навсегда отослали к мертвым.
— А что случилось с Орфеем? — спросил Нил.
— О, его разорвали на куски, а голову бросили в реку Гебр. Но речь не об этом.
— Да, кстати, к чему это все?
— А к тому, — объяснила Артемида, — что это прецедент.
— О чем вы ведете речь?
— Прецеденты очень важны, — сказала Артемида. — Если что-то происходило в прошлом, значит, это можно повторить. Нил, тебе это по силам.
— Что это?
— Ты мог бы спуститься в нижний мир и вернуть ее. Им придется тебя пропустить, ведь это уже случалось раньше! Тебе только надо доказать, что ты любишь ее, но это будет несложно — меня ты уже убедил.
Нилу стало противно: ему была противна Артемида, но еще больше ему был противен он сам — за то, что позволил вовлечь себя в эту историю.
— Вы сумасшедшая, — произнес он.
— Никакая я не сумасшедшая, — возразила Артемида. — Я пытаюсь помочь тебе. Позволь я все объясню.
— Вы сказали мне, что мы будем говорить об Элис. Я слушал вас, отвечал вам, рассказал вам то, что никому больше не известно…
— Ты не понял! — воскликнула Артемида. — Я могу сделать так, чтобы ты попал в нижний мир.
Она протянула к нему руку.
— Не прикасайтесь ко мне! — Нил резко дернулся и стал отодвигаться от женщины. — Я мог бы догадаться, что будет нечто подобное. Мне надо было уйти, как только вы заговорили о лицах в небе. Вы живете в одном доме с Аполлоном, а значит, такая же, как он.
— Нет, я не такая! — вскричала Артемида, вскочив на ноги и поворачиваясь к нему лицом. — Мы с ним совсем разные! Доверься мне, Нил.
— Дело не в доверии, — ответил Нил. — Вы кажетесь мне хорошей женщиной, и у вас добрые намерения — мало того, вы наверняка верите в то, что говорите. Но это все чушь, понимаете? Когда человек умирает, для него все заканчивается. Не пытайтесь вселить в меня ложные надежды. Вы думаете, что помогаете мне, но в реальности делаете лишь хуже.
— Нил, послушай…
— Нет. Если вам и впрямь есть дело до меня, вы должны оставить меня в покое. Раньше я думал, что все это пустые безвредные глупости — но, как видно, ошибался. Все вы одинаковы — вам нравится причинять людям зло, когда они слишком слабы, чтобы сопротивляться.
— Нил, поверь, ты ошибаешься! — В голосе Артемиды появились нотки мольбы. — Я могу помочь тебе. Я знаю, о чем ты говоришь, и понимаю тебя лучше, чем ты можешь себе представить. Мне известно об этих так называемых верующих, которые на самом деле лишь сеют ложь и поддельное утешение. Поверь мне, я все это знаю. Но я не такая, как они, честное слово. Все, что я тебе рассказала, — правда.
— Вы все так говорите.
— Но я другая! Нил, я богиня.
— Что-что?!
— Я сейчас тебе покажу.
Артемида опять протянула к Нилу руку. Она была абсолютно убеждена в том, что говорила, и Нила переполнило настолько сильное отвращение, что он едва не ударил ее по лицу. У него оставалась одна-единственная возможность не причинить ей вреда, так он и поступил — повернулся и со всех ног бросился бежать вниз по склону, подальше от того места, где стояла Артемида. Однако, отбежав от нее на, как он думал, безопасное расстояние, Нил вдруг ощутил сильнейшее смущение и на бегу оглянулся — он ожидал, что женщина будет бежать за ним. Но она стояла на вершине холма, глядя ему вслед.
Нил не замедлил бег, а наоборот, напрягая все силы, еще быстрее помчался по тропе к небольшой группе деревьев. Внезапно ему показалось, что мимо него пронесся резкий порыв ветра, и в следующее мгновение он увидел стоящую на его пути Артемиду. Словно зацепившись за что-то, молодой человек упал перед ней на четвереньки и, даже не пытаясь подняться, стал хватать ртом воздух.
— Но как… как… — запинаясь, пробормотал Нил.
— Я пробежалась, — ответила Артемида.
— Но ведь…
— Я богиня, — повторила она.
— Богинь не бывает.
— А как я тогда так быстро оказалась здесь?
— Не знаю. Роликовые коньки? Туннель? — проговорил Нил. — Чтобы убедить меня, вам понадобится нечто большее, чем дешевый фокус.
— Я знаю, что в глубине души ты мне веришь. Я также знаю, что тебе очень хочется мне поверить.
— Вы ошибаетесь, — возразил Нил.
— Ты еще придешь ко мне, — сказала Артемида.
Нил покачал головой. Артемида достала из кармана спортивного костюма белую карточку и произнесла:
— Ты так же, как и я, хорошо знаешь, что мы не можем позволить Аполлону победить. Не приходи больше к дому, это опасно. На карточке номер Гермеса. Можешь звонить ему в любое время суток — он всегда на телефоне. Он передаст твое сообщение мне.
С этими словами она передала карточку Нилу. На ней было только три цифры.
— Это не может быть телефонным номером, — заметил Нил.
— Может, — сказала Артемида. — Когда будешь готов, позвони.
— Я никогда не буду готов.
— Будешь.
Не говоря больше не слова, Артемида повернулась и побежала прочь. Прошла лишь секунда, а она уже скрылась из виду.
27
Элис уже потеряла счет времени, которое она провела в нижнем мире. Все то, с помощью чего она измеряла время раньше, было безвозвратно утеряно в тот миг, когда она ступила на эскалатор станции «Энджел» и Аппер-стрит скрылась из виду, унося с собой реальный мир. Здесь невозможно было определить, какое сейчас время суток: свет всегда был одинаков. То же и со временами года: такое понятие, как погода, здесь отсутствовало. В нижнем мире не бывало ни снега, ни дождя, а тело, которым можно было бы ощутить перемену температуры, Элис оставила наверху. Отсутствовали и другие ощущения, которые способны были дать представление о ходе времени, — такие, как потребность в еде или сне, или менструальный цикл, который легко мог бы заменить календарь. Иногда она задумывалась, как долго она пробыла здесь — несколько часов, недель, месяцев или лет? А впрочем, какая разница? Сколько бы ни прошло, впереди у нее все равно оставалась целая вечность.
