Петр Верещагин - Игра Арканмирра
Отскочив назад, я выхватил второй меч и принял боевую стойку. С жуткими воплями стражники бросились на меня, и бой превратился в мешанину стали, криков и крови…
– «Тигр в Огненном Кольце» хорош, если есть время и пространство для маневра, – говорил Янг-Цзе.
По его слову восемь младших учеников атаковали, а мастер мгновенно возник в восьми местах сразу и, уложив их на пол, продолжил свою лекцию:
– Когда бой идет в галерее или коридоре, лучше пользоваться серией «Тигр в Ущелье».
И Янг-Цзе, не меняя темпа речи, поверг на пол еще пятерых учеников, изображавших теснящихся между стенками стражников. Учитель прошел обратно в центр зала и объяснил каждое движение.
– Если отсутствует свобода движений – низкий потолок или что-то в том же духе, – стоит опробовать стиль «Тигр в Клетке».
Он показал: ни одно движение не выходило за край незримой сферы шестифутового радиуса, и ни один из шестов, которыми усердно орудовали ученики, не задел мастера.
– Однако в том случае, когда противники просто стараются задавить тебя массой, не утруждая себя понятиями боевого искусства, с ними может бороться лишь «Тигр в Логове».
Янг-Цзе сделал одно неуловимое движение – и шесть учеников полетели во все стороны, отброшенные могучей лапой Тигра.
Уроки вспомнились вовремя. Разметав первые ряды врагов, я начал планомерно теснить их назад, не обращая внимания на ту интересную деталь, что их было много, а я – один. Они, похоже, также не оценили эту странность, будучи всецело поглощенными спасением собственных шкур.
Я прошел в распахнутые двери – и передо мной открылся Город.
Обрывки древних легенд и невнятных пророчеств, которые я никогда не воспринимал всерьез, сошлись воедино. И моя своенравная память подбросила название – Город Зверя. Город, над которым зловеще мерцали семь красных колец, превышал по размерам десяток, если не сотню обычных. Сколько тысяч – миллионов? – обитателей было у него; сколько поникших душ переварили за века – тысячелетия? эпохи? – его железные печи; сколько героев приходили сюда с жаждой мести в сердце и гибли в неравной схватке с кошмарами Города…
Приди и узнай, сказал Зверь. И пойми.
И я пошел.
Улицы убегали у меня из-под ног, стремясь отбросить, расплющить о стену ближайшего здания; переулки раскрывали свои черные пасти, стремясь поглотить дерзкого смертного; воздух пытался обратиться внутри моих легких в расплавленный свинец, лишь бы остановить…
Я стиснул зубы и крепче сжал рукоять меча. Если меня хотят остановить – значит, боятся! Раз боятся – значит, есть отчего! И не будь я Йохан Неукротимый, если уступлю сейчас, пройдя столько испытаний до того!
Скрутив одного из встречных бесов, я выяснил у него, где обретается Зверь. Он был жутко напуган – нет, не мною, а перспективой встречи с главой Круга Восьмого – и дал настолько подробные указания, что я оставил его в живых. Мне быстро удалось добраться до нужного места, которое я искал бы черт знает сколько. Это был… зверинец. Да уж, сюда бы я зашел в последнюю очередь. Вот и пойми логику этих Владык Ада.
В самой дальней клетке сидел Зверь.
– Ты быстро справился, – заметил он. – Что ж, открывай дверь и приступим.
– Где проход на Девятый? – задал я вопрос.
– Позади меня, разумеется. – Зверь кивнул на крошечную дверцу в задней стене клетки. – Я в нее не пройду, но ты сможешь.
– А что там, тебе известно?
– Конечно. Я одолел того Зверя, который был здесь до меня, однако проиграл в последней дуэли и вынужден был занять его место. Ничего, это еще не худший вариант. Вандердекен, например, наказан куда более серьезно.
– Вандердекен?[13]
– Неважно. Вперед, варвар!
– Говорят, – доверительно шепнул я, отпирая клетку, – мифриловым клинком можно снять некоторые заклятья.
Глаза Зверя хитро блеснули.
– Попробуй, – проревел он, опустившись на все четыре лапы и ринувшись вперед.
Я перемахнул через него – как и подобает Тигру – и скользнул к указанной двери. Задержавшись ровно настолько, чтобы махнуть рукой на прощание.
– Поздравляю, – сказал кто-то, когда я переступил порог.
Передо мной оказалась черная корона, лежавшая на покрытой изящной вышивкой бархатной подушке. В нескольких шагах стоял огромный трон, на котором восседал… Загзагель. Вряд ли найдется другой дьявол с крестообразным шрамом в известном месте…
– Я мог бы убить тебя задолго до этого, – проговорил дьявол, – но так даже интереснее. Ты помог мне покорить большую часть собственного мира.
– ?..
– Я знаю, что ты этого не понимаешь. Что ж, смотри.
Передо мною возникло черное зеркало. И я увидел…
…как легионы орков и близзетов, объединенные с хлынувшими через Врата ордами демонов, атакуют Турракан, сминают Фейр и планомерно, по одному уничтожают суда Эйниранде. Затем стаи Стервятника, каким-то чудом преодолев море, обрушились на Турракан с юга, прошли сквозь него и серой, зубастой волной хлынули в Готланд…
– Ложь. – Мой голос был ровным и спокойным, будто речь шла вовсе не о событиях подобного рода. – Показать можно все что угодно – особенно в Твоем зеркале. Если бы ад мог покорить Арканмирр таким образом, вы бы давно это сделали.
– Так ведь именно ТЫ был ключом, – оскалился Загзагель. – Кроме того, тебе все время помогала сама Фрейя – ее за такое похвальное рвение удостоили места близ Черного Трона. Ведь Искательница никогда не обращалась к Свету, и даже ее кратковременное пребывание в Нижнем Мире так легко было использовать…
– Зато к Свету обращался я. – С этими словами я потянул из ножен мифриловый клинок. – Узнаешь?
Надпись на лезвии вспыхнула, и дьявол вынужден был зажмуриться. Не теряя времени, я всадил меч в черную поверхность зеркала. Оно с жутким треском начало распадаться на куски.
– Ты же разрушаешь собственный мир, болван!
– Это – также ложь, – холодно проговорил я, отчаянно надеясь, что так оно и есть. – А теперь – что по поводу этой короны?
– Она твоя по праву, – ответил Загзагель.
– Чудесно. Никогда не был Носителем Венца.
Я протянул руки к короне и возложил ее себе на голову.
И понял все.
Показанное черным зеркалом было правдой. Однако не той правдой, которую нельзя изменить. При желании я мог бы сейчас отправиться в недалекое прошлое и отдать демонам совершенно иные приказы…
Но зачем? К чему предотвращать неизбежное?..
Мысли путались. Усталость обрушилась на меня подобно долго копившейся лавине – я ведь не спал уже более трех суток. Ноги подгибались сами, даже без вмешательства Загзагеля, который медленно начал подниматься с трона.
