Евгения Бойко - Драконья кровь
А я лечу, восторг захлестывает все существо, накатывает чувство небывалого наслаждения, не доступное простым смертным. Будто после длительной разлуки, находишь недостающую частичку души.
Да, ради этих минут стоит пожертвовать всем — радость пополам с ужасом застывает в солнечном сплетении, пуская нити по всему телу. Наслаждение пополам с болью.
Внизу в бешеном ритме, на запредельной скорости мелькают клинки, со свистом рассекая воздух, серебристыми молниями обрушиваясь на серебристых волков и черных химер. Твари шипят, выжженная, черная, безнадежно мертвая земля впитывает отравленную кровь. Боги проводят кровавые жнива, молча, наблюдая за битвой. Они не могут вмешаться, но в этом нет их вины — таков закон.
По долине плывет в облаке тумана фигура в черном плаще. Ее не видит никто, никто кроме Хранителя… Она плывет, и земля индевеет. Вокруг, подхваченные вихрем, пляшут снежинки и алые капли. С сияющего острого лезвия косы, стекает кровь. Из-под капюшона сверкают призрачным светом глаза, а губы расплываются в улыбке.
Хранитель тоже улыбается.
Смерть.
Она откидывает капюшон и, перехватывая древко косы, заносит лезвие для удара по тварям тьмы. Совершенство лица не портят ни рога, ни клыки, ни заостренные уши. Ритуальные узоры покрывают бледную кожу, расцветают диковинными узорами на щеках и лбу, тонкой чертой делят губы, паутиной покрывают декольте и руки.
Ее босые ступни не касаются земли, она живет в другом мире.
Но не отдаст она души, что ей принадлежат ей одной.
И Тьма отступает, оставляя Арахант в покое, зима медленно уходит…
Реальность размывается, миг прошлого, миг настоящего. Не понятно где я нахожусь в данный момент.
Так ТОТ хранитель не был первым? И существа, с которыми он сражался, слились с созданным позже разумом? Неудивительно, что Лабиринт убил хранителя — победить мрак может только свет, только пламя драконов.
А Хранители погибали, пытаясь открыть портал — одного дракона они еще могли вызвать почти без потерь, а если одного не хватало? Требуется огромное количество магии.
Нет, я не могу быть хранителем. Откуда в моих жилах возьмется драконья кровь? И для хранителя жизненно необходима магия, сейчас мое тело черпало ее из крови погибших тварей, в тот раз из медальона. Я не могу быть хранителем. Ведь если понадобиться открыть портал, придется принести в жертву сотни, тысячи жизней…. И выбирать буду уже не я, а та сила что начнет набирать обороты, подчиняясь, зову.
Я тряхнула волосами, пытаясь прийти в себя. Догорали по кругу тела тварей, а я пыталась понять, откуда столько знаю. Нет, не мои это были мысли. И эмоции не мои — равнодушие, покорность тому, что придется пожертвовать многими во благо еще большего количества жителей. Но я не хочу быть бесчувственной! Я хочу любить, сочувствовать, жалеть, ненавидеть…
Ну почему я?
Почему мне кажется, что живу я не одну жизнь, а сотни.
Почему мне не страшно погибнуть?
Кто я такая?
Я просто хочу любить и быть любимой, быть обыкновенным человеком.
Вариан вернул меч в ножны. Клинок сегодня выпил достаточно крови, вон как светиться камень в рукояти. Кровь, страх, танец смерти… хорошо. Вот она, настоящая жизнь. Пусть трусливые боги прячутся в своих пенатах, боясь столкнуться лицом к лицу с тьмой, ему не страшно.
Музыка несущей смерть стали, ритм замирающих сердец, немного бродящего в крови безумия и адреналина, подстегивающего и обещающего наслаждение. Обострившиеся чувства, позволяющие молниеносно реагировать на атаки, рука крепко сжимает рукоять, а в другой уже ждет огонь или щит.
Вариан облизнул губы, выступившая на них кровь уже начала запекаться. Краем глаза отметил яркую вспышку и бросился туда, соперничая по скорости с ветром, в честь которого был назван. Попутно отметил, что Мессарийская принцесса добивает монстра. Но если она здесь, с кем осталась Рина?..
Он перепрыгнул через высокие кусты жасмина, закашлялся, чувствуя, как горят легкие, и их буквально выворачивает. Да, заклинания не проходят бесследно, и пропущенные удары то же. Последний пришелся неудачно — еще немного и ему пришел бы конец. Хорошо еще, что щит погасил часть удара. Нет, больше он без доспехов на маскараде не появится.
Еще один рывок, еще одна вспышка боли.
Окончательно я вернулась в реальность, только когда кто-то хорошенько встряхнул меня за плечи. Я дернулась и с трудом сдержала крик, встретившись с безумным взглядом залитого кровью Вариана.
— Да уж, не лучшее зрелище, — усмехнулся он и тут же закашлялся.
Зрелище действительно было еще то. Я подавила желание ощупать эльфа и проверить все ли у него на месте. Ой, как-то не так прозвучало, вернее подумалось.
— С тобой все в порядке? — С надеждой спросила я, больше для верности, так как выглядел он неважно. Какие уж тут нужны слова, когда и так видно, что держится он только на силе воли.
— Это кровь нападавших тварей… большей частью. — Он пожал плечами, — Ну и моей немного.
— Ох, Вариан… — я осторожно обняла его.
— Ты же испачкаешься кровью.
— Тьфу, какие мелочи. — Фыркнула я.
— Прости, что оставил тебя — с моей стороны это было верхом неосторожности и безответственности. Моя помощь нужна была возле главных ворот, и я не сразу сообразил, что ты осталась одна.
— Ничего страшного, как видишь, я жива, здорова, чего о тебе не скажешь.
— Я похож на зомби? — Вариан вопросительно вздернул бровь, и я невольно улыбнулась.
Воистину неистребимый оптимист — побитый, уставший, равномерно политый кровью, он находит силы шутить, пребывая на границе своих возможностей. И боги, как же я его люблю!
— Ты мой самый любимый зомби. — Я поцеловала его, чувствуя соленый привкус крови на губах.
— Я тоже тебя люблю, — прошептал Вариан, ненадолго отрываясь от моих губ.
— Отвести тебя к лекарям?
— Ты — мой лекарь.
— О, со мной ты точно станешь зомби.
Мы не сдвинулись с места так и, продолжая стоять под упругими струями теплого дождя. Все еще светились магические огоньки, размытыми пятнами света прячась в потемневшей листве. Пахло озоном и свежестью, вытеснявшей запах крови и смерти. На востоке разгоралась заря, знаменуя начало нового дня. Вода алыми ручейками бежала по дорожкам, увлекая с собой оббитые дожем лепестки цветов.
Тучи постепенно отступали на запад, оставляя после себя прохладу и сочную, насыщенную соком зелень, с крупными дождевыми каплями застывшим на листьях и бутонах закрытых цветов. В бриллиантовых капельках светились маленькие радуги, а первые лучи солнца уже приступили к просушке дорожек и земли.
