Сергей Юрьев - Хрустальная колыбель
Глава 5
Если гнев начинает овладевать сердцем твоим, ищи одиночества. Никто не заслуживает кары, ниспосланной в гневе.
«Заповеди» лорда Карола Безутешного
Не меньше дюжины всадников неспешно двигалось по противоположному краю широкого поля, на котором густо колосилась ещё не вызревшая гречиха. Ойван ткнул в бок рукоятью плети ехавшего рядом волхва, выводя его из дремотного состояния, но было уже поздно. Раздался воинственный клич, и разъезд пограничной стражи Холм-Эста помчался навстречу четвёрке пришельцев, оставляя за собой полосы вытоптанных всходов.
— Герант, давай оврагом уйдём! — предложил Ойван, разворачивая свою клячу мордой к лесу, но все остальные, натянув поводья, смотрели на преследователей.
— На этих доходягах нам всё равно не уйти, — сообщил Служитель, похлопав свою лошадь по тощей шее. — Отдай-ка мне мой меч, да и кинжал свой отдай. А то, если они увидят варвара при оружии, нам всем несдобровать.
Ойван нехотя стянул с себя перевязь с мечом и молча протянул Служителю рукоять клинка, к приятной тяжести которого уже успел привыкнуть. Ещё сильнее ему не хотелось отдавать кинжал. Но, помнится, Герант слова не сказал, отдавая Ойвану своё оружие, когда они приближались к становищу саабов.
— А лук Юму отдай, — потребовал Герант. — И побыстрей, пока они нас не разглядели.
Когда Ойван передавал Юму лук и колчан со стрелами, в него уперся недовольный и непонимающий взгляд волхва, который ни слова не понимал на языке Холма.
— Так надо, — только и успел сказать ему Герант, не отрывая взгляда от всадников, которые были уже в трёх сотнях локтей.
Видя, что нарушители границы вроде бы не собираются ни бежать, ни сопротивляться, предводитель стражников поднял вверх растопыренную пятерню, и его всадники рассыпались цепью, убрав при этом в ножны свои клинки. Вскоре четвёрка пришельцев была взята в полукольцо, а предводитель, по всему видно, благородный эллор, не спеша приближался к Служителю, поскольку все остальные были одеты по-варварски, и разговор с ними был унизителен не только для высокородной особы, но и для простого дружинника.
— Кто такие? Чего вам надо? — спросил эллор коротко и ясно тоном, требующим такого же короткого и ясного ответа.
— Я — странник из Храма, а это — мои слуги и проводники, — отозвался Герант. — До нас дошли слухи, что из Холм-Эста были изгнаны все Служители, и теперь некому освящать ваше серебро, исцелять больных Именем Творца и напутствовать души, покидающие этот мир.
Несколько мгновений эллор разглядывал Служителя, и было заметно, что он несколько растерян.
— Значит, говоришь, только забота о ближних заставила тебя тащиться через варварские леса… — Эллор наморщил лоб и начал теребить аккуратно подстриженную, с редкой проседью бороду. — Что ж, Служителей изгонял прежний лорд, а новый о вас ещё не вспоминал. Ты можешь пройти, но варвары пусть уходят. У нас сейчас война с ними.
— Вы воюете с эссами, а это — саабы, — заметил Герант, которому вдруг показалось, что эллор более благосклонен к пришельцам, чем старается показать.
— Знаешь, странник, мы сейчас воюем со всеми подряд, а иногда — и между собой, так что — эссы там или саабы — нам всё едино.
— Я знаю тебя, эллор, — вдруг заявил Служитель. — Ты — Орвин из славного рода Хуборгов, ты командовал сотней из Холм-Эдда во время похода против бледных меченосцев.
— И я знаю тебя, Святитель Герант. — Орвин загадочно улыбнулся. — И одного из твоих варваров я тоже знаю. — Он кивнул в сторону Юма, который старался держаться за спиной волхва.
— Ты пропустишь нас, Орвин? — спросил Герант, казалось, не сомневаясь в ответе.
— Не так всё просто, Святитель. — Орвин оглянулся на своих воинов, словно желая в чём-то удостовериться. — Не так всё просто…
— Я рад, что повстречал здесь именно тебя, Орвин, — сказал Служитель, глядя прямо в глаза собеседнику. — Это не просто случай, это — Знак.
— Святитель, я уже присягнул на верность лорду Иллару, но, похоже, им вот-вот овладеет тот же недуг, который погубил лорда Вэлда. На замке Холм-Эста лежит проклятие, и всякий, кто им владеет, становится безумцем. — Орвин говорил достаточно громко, чтобы его слышали все, давая понять, что у него нет секретов от своих воинов. — И, я думаю, не отказать странникам, просящим дать им стол и кров, не означает неверность владетелю Холма.
До заставы добрались еще засветло. Несколько наспех срубленных домиков, наполовину вкопанных в землю, два ряда частокола из заострённых дубовых брёвен — всё это больше напоминало варварскую засеку, чем лагерь воинов Холма. Дубовые ворота со скрипом распахнулись перед эллором Орвином, и несколько дюжин воинов моментально построились живым коридором. Герант заметил, что в молчаливом приветствии замерли и дружинники, которые только что играли в кости за длинным наспех сколоченным столом в дальнем углу внутреннего двора, и два кашевара, хлопотавших возле печи.
Орвин махнул рукой, и все тут же вернулись к своим делам.
— Все твои люди пришли с тобой из Холм-Эдда? — поинтересовался Герант, привязывая лошадь к коновязи у входа в засеку.
— Нет, некоторые прибились по дороге — в Холм-Але и Вольных Селищах. — Эллор сам ослабил подпругу своего коня. — После похода за Северную Гряду много воинов осталось без работы. Так. — Он окинул взглядом гостей. — Варвары пусть идут на кухню, там их и накормят. А ты, Святитель Герант, и вы, лорд, пойдемте в мои хоромы.
Ойван уже хотел возмутиться, но, перехватив сочувственный взгляд Геранта, передумал. В конце концов, можно было только удивляться, что вот он уже целый вечер провёл в обществе воинов Холма, и на него до сих пор не нацепили рабский ошейник. Пров тоже был на удивление тих и смотрел на то, что происходит вокруг, скорее с любопытством, чем с брезгливостью. Обычно волхвы презирали всё, что находилось или происходило за пределами капища.
— Давай-ка прикинем на всякий случай, куда бежать, если что, — предложил Пров, глядя, как Герант и Юм кланяются дверному косяку, проходя в нутро единственной в крепости дозорной башни. — Может, их сейчас того…
— Нас бы всех уже того… Если бы хотели, — заметил Ойван.
— А чего — того?
— А ты о чём подумал?
От печи, стоящей под открытым небом, тянуло густым запахом ржаной каши, приправленной щавелем и чесноком.
— Чтоб я, Пров, сын Одила, как собака у порога ел! — вдруг заявил волхв. — Да лучше мне век без медовухи прожить, да лучше с голоду сдохнуть…
Желудок волхва, похоже, готов был уже вывернуться наизнанку от приступа голода, вызванного соблазнительными запахами, но Пров, видимо, решил, что достоинство превыше всего.
