Ольга Погодина - Небесное испытание
Судья действительно демонстрировал нетерпение, и господин Хаги после нескольких несмелых попыток привести свои аргументы смирился с неизбежным. В конце концов, он так умело подготовил для этого почву, что же теперь тянуть с посевом?
Свадьба, само собой разумелось, оплачивалась родителями невесты. Вообще-то в уме господина Хаги шевельнулись нехорошие мысли, когда он понял, что судья Хэ не проявляет никаких признаков желания денежно поддержать будущего тестя в этом весьма затратном мероприятии (традиция традицией, однако во многих домах было принято делить расходы поровну либо возвращать родителям невесты тэгу – эквивалент «стоимости» невесты). Теперь он клял себя за поспешность: кто знает, не является ли судья Хэ всего лишь никчемным мелким клерком, которому неожиданно выпала великая честь? По крайней мере, чем еще можно объяснить столь постыдную жадность вкупе со столь же постыдной поспешностью? Раздираемый сомнениями, господин Хаги места себе не находил – конечно же, как человек предусмотрительный, он сразу после предложения судьи направил в столицу голубя с запиской, в которой содержалась просьба разузнать о семье и происхождении господина Хэ. Ответ запаздывал, и господин Хаги злился.
Кроме того, в Нижний Утун пришла летняя жара, и становилось невероятно душно. Воздух вечерами звенел, напоенный запахом цветов и пением цикад, но уже за час до полудня из дому лучше было не выходить. Обычно летом жизнь Нижнего Утуна становилась сонной и непримечательной, все словно застывало в этом липком, звенящем воздухе. А теперь он вынужден в такую жару заниматься бурной деятельностью, которая вовсе не благотворно может сказаться на его здоровье, и без того изрядно подорванном заботой о благе империи. Господин Хаги становился все раздражительнее. Он теперь перестал посещать Дом Приказов, ограничиваясь коротким докладом, который ему давали его заместители, и диктуя ответы на самые неотложные письма прилежному Ито.
Поэтому он пришел в полное неистовство, когда в одно особенно жаркое утро его заместитель Лю пришел к нему с совершенно нелепым сообщением о том, что на северной дороге хозяйничают лисы и погубили с десяток человек. Господин Хаги в сердцах грохнул о стол кулаком:
– Неужели в такой момент ты вздумал меня беспокоить этими крестьянскими сказками! – бушевал господин Хаги, в то время как Лю, пухленький коротышка с круглым, вечно как будто удивленным лицом, в испуге кланялся разгневанному начальнику. – У тебя что, совсем нет собственных мозгов?
– Крестьяне принесли жалобу о падеже скота, – пролепетал всерьез перепуганный Лю, – и убэй Ла свидетельствует о смерти восьми человек приблизительно две луны назад.
– При чем здесь лисы? – досадливо поморщился господин Хаги, все же несколько сбавив тон. – На дорогах во все времена грабили и убивали…
– Убэй Ла прислал доклад, что тела были найдены в самом странном виде. – Коротышка Лю испуганно округлил рот и понизил голос для пущего драматического эффекта: – Они будто сдулись и при прикосновении рассыпались, словно песок!
– Идиот, он что, сам это видел? – взорвался господин Хаги. – Ему эти вонючие холопы чего хочешь нарассказывают! Скотину свою, поди, сами же и зарезали, чтобы подать не платить, а теперь рассказывают ему, лопоухому ослу, детские сказки! А ты мне тут что… головой думать поставлен или задом? Почему не проверил достоверность доклада?
– Д-да, конечно, как я об этом не подумал? – лепетал окончательно уничтоженный Лю, пятясь задом. – Я немедленно пошлю в деревню, пускай устроят допрос!
– Я слышать не хочу ни о каких лисах, – велел господин Хаги. – Если пошалили разбойники – найти, доставить и на кол на центральной площади. Если сами крестьяне заврались – по сто розог каждому и на оловянные копи. Все. Больше чтоб я тебя с такими заявлениями тут не видел. Понял?
– Понял, понял, – в полном ужасе Лю выполз из приемного покоя.
– Лисы, – фыркнул господин Хаги, глядя ему вслед. – Тоже мне – лисы!
– Это не лисы. Это гули, – неожиданно раздался у него за спиной голос господина Ито, немого свидетеля разыгравшейся сцены. – Сведения о гулях содержатся в комментариях к «Хроникам Сынь» у известного придворного историка Лу Дуя, и он утверждает, что эти существа были полностью истреблены с помощью секретных заклинаний Желтого Монаха великим придворным магом Жуй Дэмином в правление императора Камму – больше пятисот лет назад.
– Да какая разница? Вполне допускаю, что лисов – или даже, как ты говоришь, этих гулей – приплел к делу убэй Ла, чтобы оправдать смерть восьми человек в подвластном ему уезде, – холодно процедил господин Хаги. Ему не понравилось вмешательство маленького секретаря.
– Это очень редкий комментарий, – пояснил господин Ито. – Мне довелось видеть его всего один раз двенадцать лет назад, когда я сдавал на очередную степень, и у нас вышел ученый спор с преподавателем по поводу некоторых аспектов правления императора Камму. Манускрипт Лу Дуя хранится в оригинале в императорской библиотеке, и с него имеются всего три копии.
– К чему мне все эти подробности, писарь? – поморщился господин Хаги.
– Убэй Ла если и слышал о гулях, то вряд ли мог сообщить такие подробности о них, как, например, то, что высосанное гулем тело убиенного рассыпается подобно песку, – возразил господин Ито, сверкая глазами. – О лисах или прочих мелких бесах, которыми обычно пугают крестьян, рассказывают совсем другие истории…
– Да ну? – заинтересовался господин Хаги. Его злость потихоньку улетучивалась. – Что ж, тогда расскажи мне о гулях, Ито.
– Гули являются порождениями Огня и Ветра. Поскольку все в мире имеет двойственную природу, сотворив мужчину из сухого, светлого, теплого начала, боги вдохнули в его душу благородство, мужество и почтительность. А плохую, оборотную сторону – жадность, жестокость и непотребство – собрали в огненный комок и отбросили. Из этого-то комка и появились гули. По крайней мере так пишет Лу Дуй. В его времена эти гули расплодились в таком количестве, что их стало ничуть не меньше, чем людей, и никогда нельзя было узнать, с гулем ты встретился или нет, с женой ты лег в постель или с гулем.
– Как такое возможно? – изумился господин Хаги.
– Потому что, по свидетельству Лу Дуя, гули – существа бесплотные, однако могут принимать любой облик, в том числе облик человека.
– Любого? – Господина Хаги мысленно передернуло, по спине пробежал холод.
– Нет, не любого, – уверенно ответил господин Ито, отирая рот рукавом. – Гуль какое-то время находится рядом с выбранной жертвой, потихоньку высасывая ее жизненные силы и привыкая к ее окружению. А потом убивает жертву и занимает ее место, да так, что окружающие ни о чем не могут догадаться. Лу Дуй упоминает, что глава восстания краснобровых Ики Тэно был гулем.
