Олаф Бьорн Локнит - Конан и Алая печать
— Ух, какая там идет заварушка, — с мечтательным видом протянул Вестри, нехотя расставаясь с пятью золотыми монетами. — Если Нимед думает, что скипетр и трон ему поднесут за золотом блюдечке, он чрезвычайно ошибается. Ему придется здорово постараться, чтобы заполучить свое сокровище.
Я согласилась, ибо в кои-то веки мнение брата полностью совпадало с моим собственным.
В соответствии с распоряжением регента мы вывесили над парадным входом в особняк черные полотнища, сохранившиеся со времен траура по королеве Релее и спешно извлеченные Хейд из кладовых. Вестри предложил дополнить их флагами Немедии, украсив древки черными лентами.
Идея выглядела неплохой, в доме отыскалось три знамени, а шелковые ленты пожертвовала я, вытащив их из коробки с рукоделием. Флаги мы решили укрепить на массивных колоннах уличных ворот. Королевские гвардейцы нам не препятствовали, наоборот, помогли и даже подержали лестницу, пока Вестри забирался наверх и устанавливал тяжелые стяги в специальных бронзовых кольцах.
Я стояла внизу, прислушиваясь к доносившемуся откуда-то неровному гулу. Он не походил на обычный уличный шум, долетавший со стороны рынка — тот был мирным, привычным. Этот же напоминал рычащий грохот далекого водопада, и иногда прерывался отдельными неразборчивыми выкриками.
— Что это такое? — спросила я у гвардейского капитана, тоже выглядевшего несколько озадаченным.
— Кто его знает, молодая госпожа. С утра шумят. Вроде как со стороны коронного замка доносится. Я посылал своих разведать — говорят, там народ собрался, а зачем… То требуют, чтобы к ним вышел светлейший регент, то начинают вопить, мол, хотим видеть принца Нимеда. Хотя он вроде как уже не принц, а король? По закону?
Вестри справился с флагом и спустился вниз. Постоял рядом, слушая непонятный шум.
— Не по душе мне эти вопли, — вполголоса сказал брат. — Пойдем-ка в дом.
— Вестри, — окликнула я, пока мы шли по аллее к темневшему вдали особняку с его остроконечными башенками, причудливыми флюгерами и выступающими по углам срезами карнизов, — вдруг это выльется во что-нибудь… нехорошее?
— К дворцу наверняка нагнали гвардейцев и городских стражников, — стараясь говорить и выглядеть как можно увереннее, ответил Вестри. — Ничего не случится. Покричат и разойдутся. Не каждый день умирают короли, вот горожане и стремятся получить все возможное удовольствие. Чтобы потом было что вспомнить и рассказывать внукам долгими зимними вечерами.
Пока мы возились, успело стемнеть.
Я подняла голову, втайне надеясь заметить красное сияние или то непонятное летающее создание, о которых рассказывал Маэль Монброн, но, конечно, ничего не увидела — только вечереющее небо, подкрашенное оранжевыми сполохами заката и перечеркнутое острыми шпилями над крышами домов.
Даже звезд не заметно…
Тревожное предчувствие упорно не желало исчезать. Похоже, оно преследовало не только меня, но и людей покрепче, ибо, когда мы поднялись наверх, то наткнулись на Авилека и Кеарана, бесцельно отирающихся под дверями отцовского кабинета.
Не сговариваясь, мы зашли в приемную, расселись кто куда и стали ждать. Чего — и сама не знаю.
«Это будет длинная ночь, — вдруг подумалось мне. — Очень длинная. И очень может статься, что кто-то из нас не увидит рассвета».
— Дана, — из коридора в приемную комнату заглянул отец. Увидел наше молчаливое собрание, но удивления не выразил. — Дана, зайди ко мне.
Я послушно поднялась и отправилась следом за отцом. В кабинете потрескивал разожженный камин, над столом покачивались огненные язычки десятка свечей. Отец стоял у окна, смотря на темный сад и мелькающие за оградой уличные огни.
— Боюсь, тебе и твоему брату придется уйти. Немедленно, — тяжело проговорил он. — Собирайся. Возьми охотничий костюм, какое-нибудь оружие и деньги. Ты помнишь, чему я тебя учил?
— Постоялый двор «Путеводная звезда», хозяина зовут Яхмак, слова — «Лес горит», — не задумываясь выпалила я и немедля добавила: — А как же ты и мама?
— Мы как-нибудь не пропадем. Мы научились выживать.
— Если вы остаетесь, то и я никуда не пойду, — я сама не знала, откуда у меня взялась решимость возразить отцу. — Я не маленький ребенок, чтобы при малейшей опасности бежать и прятаться под стол.
— Дана, дело зашло слишком далеко, — голос отца стал умоляющим. — Я не могу рисковать. Уходи, пока не поздно. Уходи. Прошу тебя.
— Но… — я растерялась. — Но мама…
— Я позабочусь о ней. О ней и Вестри. Он уйдет другой дорогой, потом вы встретитесь. Ты сделаешь, как я сказал? Я приказываю, наконец…
Краем глаза я покосилась в сторону окна. Вдоль ограды сада выстроилась гирлянда из трепещущих на ветру факельных огоньков. Сквозь мелкие толстые стекла доносились громкие выкрики.
— Там что-то происходит, — сказала я, кивая на окно. Отец подошел и встал рядом со мной, но казалось, на самом деле он не здесь. Он уговаривал меня покинуть дом, однако при этом вроде бы не до конца осознавал, с кем говорит и зачем требуется мой уход. Это непонятное поведение отца испугало меня куда больше загадок матери и рассказов Монброна о горящем над городом незримом пламени. — Папа? Папа, очнись! Около нашего дома собрались какие-то люди!
— Я не гожусь в вершители судеб, — очень спокойно и почти равнодушно произнес Мораддин. — Зря я это сделал. Твоя мать была бы против. Она говорила, что негоже в бурю хвататься за руль корабля и пытаться его развернуть. Пусть несет ветром. Буря равно или поздно успокоится. А я — я решил слегка подправить ход истории. Ничего из этого не вышло.
— Папа? — я окончательно перестала понимать, о чем он.
— Это красное сияние… — пробормотал отец. — Ты его видишь?
— Нет! Я не вижу никакого сияния! Зато я вижу толпу под окнами! — завизжала я и попятилась к дверям. — Папа, надо что-то делать!
— Поздно, — он повернулся и точным, рассчитанным движением перевернул стоявший на столе шандал со свечами. Громадный канделябр опрокинулся прямо на россыпь пергаментов, немедленно затрещавших и окутавшихся желтоватым пламенем.
Кажется, я завопила в голос и вылетела в коридор, взывая о помощи. Отец не тронулся с места.
Герцог Мораддин остался в своем кабинете. Среди разгорающегося пламени.
Глава восьмая
Из воспоминаний графа Монброна — V
«Призрак катастрофы»
Бельверус, Немедия.
16 день Первой весенней луны.
Депеша лежала передо мной, со двора доносился перестук копыт — гонец Реймена Венса седлал лошадей — по-весеннему прохладные солнечные лучи проникали через открытое окно в кабинет, падая на ровную столешницу и превращая старинное отполированное дерево в подобие черного янтаря… Я же никак не мог собраться с духом и силами, чтобы запечатать письмо. Словно знал, что упустил нечто исключительно важное.
