Олаф Бьорн Локнит - Конан и Алая печать
— Не всесилен и под домашним арестом, — согласился герцог Эрде. Я осторожно выглянула в щель между шторами, углядев очертания сидевшего ко мне спиной принца и неторопливо расхаживавшего взад-вперед отца. — То и другое, в сущности, ничего не значит… Что делать? Я вижу только один ответ — действовать, не давая врагам нанести упреждающий удар.
— Действовать? — желчно переспросил Нимед. — Интересно, как? Прорываться обратно во дворец? У меня с собой сорок человек личной стражи и в довесок — полтора десятка королевских гвардейцев. Стоим им свистнуть, как на поддержку примчится полторы сотни псов, прикормленных Королевским Кабинетом. Меня просто вышвырнут из города, не взирая на титул и положение!
— Значит, придется уехать, — со странным, задумчивым выражением произнес Мораддин. — ехать с развернутыми штандартами и положенным шумом через Полуночные ворота, как подобает наместнику Края Соленых Озер.
Поскольку я не видела выражения лица принца, могу только догадываться, какая гримаса возникла у него на лице.
В кабинете стало тихо. Только чуть слышно похрапывал задремавший перед камином Бриан, да отсчитывала мгновения стоявшая на столе малахитовая клепсидра, помахивавшая крохотным золотым маятником.
«Говоря об отъезде, отец имеет в виду нечто совсем иное, — внезапно догадалась я и от этой догадки едва не свалилась с подоконника. — Король, придворные, горожане — все без исключения должны быть уверены, что наследник покинул столицу. Только… Только никуда он не поедет! Избавится от навязанной ему охраны и… И исчезнет до нужного срока».
— Холмы за переправой через Амагер, — деловито зашуршал разворачиваемый чертеж. — Полно укромных и подходящих местечек. Оттуда сворачиваете на полуночный восход, через три лиги будет замок Вальдек, принадлежащий Вертрауэну. Там вас встретят. Либо же едете дальше по Полуночному тракту до во-от этой развилки подле хутора Боцен, и спускаетесь вниз по ручью. Остается преодолеть чуть меньше лиги и узрите еще одно наше владение — Даларну, бывший Замок Королевы.
— И сколько мне там отсиживаться? — Нимеду-младшему порой не хватало терпения дослушать собеседника до конца. — Самое большее, что я могу себе позволить — пять-шесть дней. К тому времени наш отряд уже должен будет добраться до Нумалии. Если мы не появимся, возникнут ненужные расспросы. Тамошнего градоправителя наверняка предупредили голубиной почтой, какого гостя ему ожидать, так что в Нумалии срочно мостят разбитые улицы, сметают мусор в канавы и гоняют крыс в пустующем замке короны. Конечно, я мог бы выбрать иной путь, в обход города, но это покажется странным. Зачем петлять по размытым проселочным дорогам, когда имеется отличный наезженный тракт?
— В Нумалии не должно вспыхнуть даже искры подозрений, — согласился Мораддин. — То есть через три или четыре дня…
Он не договорил, а принц ничего не переспросил. Эти двое и без слов поняли друг друга.
— Благополучного путешествия, — с плохо скрываемой язвительностью произнес мой отец. — Говорят, в Эвербахе в это время как раз начинается время распродажи шкур снежных барсов из Граскааля. Ее высочество принцесса Эйлин будет просто счастлива приобрести столь редкостную вещь.
— Не сомневаюсь, — Нимед коротко хмыкнул, встал и пошел к выходу. На пороге он обернулся, негромко спросив: — Мораддин, а ты… ты уверен? Уверен, что иного выхода не остается?
— Выход есть всегда, — отозвался его светлость Эрде. — Скажем, остановиться и предоставить все решению богов. Только кое-кому из моих высоких покровителей придется смириться с тем, что всю жизнь ему придется носить титул «вечного наследника». Хотите? Вы принц, ваше слово — закон, я подданный Немедии, мое дело — подчиняться и выполнять ваши приказания.
— Говорят, ты сам тоже не прочь забраться на местечко повыше, — веско и размеренно проговорил наследник трона.
— Я никогда этого не отрицал. Однако для меня власть — необходимое средство, которое я намерен обратить на пользу государства. Я предпочитаю видеть на троне не дряхлого старика, но разумного человека, полного сил и наделенного здравым смыслом. И я не собираюсь отказываться от того, чтобы перебраться на ступеньку повыше. Что в этом дурного? Кресло канцлера? Я его приму. Из рук Нимеда Второго. Когда настанет время.
— А что думает по этому поводу госпожа герцогиня? — вдруг осведомился Нимед. — Ее давно не видно — ни здесь, ни в замке короны. Шепчутся, будто она больна.
— Редкий случай, когда слухи достоверны, — по голосу я ощутила, как скривился отец. — Госпоже Эрде в самом деле нездоровится. Поэтому, как ни жаль, придется обходиться без ее помощи.
— Передайте почтеннейшей Ринге мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления, — очень серьезно и вроде бы даже искренне попросил будущий король Немедии.
Мне пришел в голову расплывчатый слух о том, что близость матушки к королевской фамилии отнюдь не ограничивалась дружескими отношениями с Его величеством и его наследниками.
Хлопнула дверь, по коридору пролетел слитный топот удаляющихся шагов принца и его спутников. Я нерешительно выбралась из своего укрытия.
— Не слишком-то похоже на летописные предания, описывающие мирную кончину очередного правителя, оплаканного безутешными родственниками и скорбящими подданными? — через плечо спросил отец. — Нимед еще не умер, а для него уже вовсю сколачивают гроб.
— У короля Рагрисса Офирского было шесть сыновей, причем трое — от одной матери, двое — от другой, и еще один — от подруги молодости, — вспомнила я известное предание. — Когда Рагрисс умер, официально завещав перед тем трон и корону старшему сыночку, его четвертый по счету отпрыск решил, что будет лучшим королем, нежели братец. Он привлек на свою сторону горожан Ианты и гвардию, поднял мятеж, завладел престолом, а затем, дабы раз и навсегда избавиться от возможных претендентов, велел перебить всех сородичей вкупе с семьями и малолетними детишками. Что и было проделано.
Отец, нахмурившись, какое-то время осмысливал мои слова, затем решительно мотнул головой.
— Дана, ты, пожалуй, несколько погорячилась. Рагрисс все же жил больше полутысячи лет назад. Теперь никто не решится на подобное.
— Аквилония, — напомнила я.
— Что — Аквилония? У Нумедидеса не было ни семьи, ни близких родственников, да и сам он не пользовался у подданных большим уважением. Эпимитреи правили Аквилонией почти тысячу лет. Эта династия дала много славных имен, однако под конец изжила самое себя! Результат: страной правит дикарь из Киммерии, ставший для наших соседей лучшим королем и самым умным правителем после величайшего Сигиберта Завоевателя. Сожалею, что в нашей стране не найдется своего Конана. Все познается в сравнении.
