Лоис Буджолд - Горизонт
Когда он склонился над перилами в спокойном воздухе, стало легче. Солнце было еще недостаточно высоко, чтоб согреть спину Дагу, но зато оно залило золотой дымкой поверхность озера и дальний берег. Первая слабая зелень пробивалась на деревьях с розовыми всплесками яркого багряника на строгих серых ветвях. И, когда Аркади оказался у перил рядом с ним, Даг не смог выдержать его взгляда.
— Не знаю, как это случилось, — сказал Даг.
Аркади тихо засмеялся.
— Вы ведь не ждете, что я в это поверю.
Руки Дага сжали поручень; он проглотил проклятье.
— Вы ведь знаете, что я не это имею в виду! Я думал… это случится тогда, когда мы будет более устроены. Когда мы будем знать, что будем делать. Когда это свадебное путешествие закончится, хотя оно уже так затянулось, что его лучше называть брачным. Я даже считал — относительно ребенка — что это Фаун нужно выбрать, где и когда. Когда… где… она была бы в безопасности. — Его хватка ослабла. — Я так мало знаю!
— Вы ведь знаете, — сказал Аркади осторожно, — что девять из десяти женщин проходят через это без каких-то особенных проблем. Кто бы они ни были — Стражи Озера, крестьяне или полукровки.
Даг сказал задумчиво:
— Такие шансы принято считать хорошими.
Аркади сказал, глядя на озеро:
— Вы, наверное, понимаете, что Русло Новолуния было бы самым безопасным местом, которое вы сможете для этого подобрать.
— Эта мысль приходила мне в голову, — подтвердил Даг. — Может, даже безопаснее, чем с ее собственной семьей. И в особенности безопасней, чем где-то на севере только со мной, пытаясь понять как быть.
— Тогда, может быть, пришло время более э… спокойного подхода к людям вокруг, как вы думаете? — мягко предложил Аркади. — Более адаптивного?
— Какой у вас деликатный язык, Аркади, — вздохнул Даг и слегка повернулся, чтоб взглянуть на его профиль. — Хоть вы им кружева плетите…
— Я был бы удовлетворен, если бы смог воспитать хорошего настройщика Дара, — Аркади приподнял кружку, чтоб отдать должное Дагу, и выпил. — Но я думаю, это вы уже знаете.
Даг немного постоял тихо, позволив ароматному воздуху ласкать свою обветренную кожу.
— Вы сможете найти другого ученика. Они всегда к вам идут. Но где на севере найти других Дага и Фаун?
— Услуга за услугу. Человек всегда сможет сделать только свою работу за день, где бы он ни был.
— Достаточно честно. — Так много дорог их жизней расходилось из этой точки, и так неожиданно нацелены они были в сердце Дага. Странно для таких крохотных искр весить столь много; они могли бы двигать миры.
Пока впустую что-либо доказывать. Даг взглянул на Аркади с новым уважением. Сколько раз он прошел все эти сомнения лишь затем, чтоб его надежды смыло горем? Дагу внезапно стало стыдно.
— Извините за все это беспокойство. Понимаете, у меня это впервые. — Конечно, это была такая же глубокая трансформация Дара, как и все, что он пережил за этот ошеломляющий год, когда впервые стал дозорным Фаун, затем мужем Фаун, командиром, импровизированным магом, затем вообще перестал быть дозорным. Вырванным с корнем странником… новым мастером. И сейчас Фаун вновь полностью его переделала. Отец ребенка Фаун. Когда это произойдет, это будет другой человек.
Как же мучительно это было — начать такое преобразование и затем прервать его, не окончив? Фаун это известно, понял он вдруг. И добавил:
— Челла рассказала мне о вас и Брине.
— А… — сказал Аркади. — Хорошо. — И, после паузы: — Тогда вы понимаете.
Даг кивнул.
— Ну… кое-что. — «Больше, чем те двое хихикающих придурков».
Аркади потер подбородок и уставился в утренний свет, его глаза были похожи на две медные монеты. И тогда он сказал странную вещь:
— Не позволяйте страху поглотить все ваше счастье. Не забывайте радоваться.
Даг сглотнул. Оба их Дара сейчас были почти закрыты; и только голос Аркади подсказывал, сколь тяжело мог стоить ему этот кусочек мудрости, пусть даже слова были невыразительны.
Даг обдумал свой самый тайный страх. Если Фаун от этого умрет, получится, что я ее убил точно так же, как если бы вовлек в бой на перевале против врага, которого невозможно победить. Так был ли этот страх за нее или за себя самого? Он знал двоих мужчин, чьи жены умерли при родах; это не было чем-то, что можно изжить, несмотря на то, что время стирает все. Его боль в этом случае не будет новой. «Но теперь у меня есть привязанный нож. Мне не нужно будет с этим жить. Недолго будет нужно.»
Это был своеобразный довод для придания храбрости.
Боги, он сходит с ума. Лучше рассказать Фаун поскорее, чтоб она могла дать ему дозу своего спокойного здравого смысла и радостного оптимизма. Он мог почти что слышать ее голос: «Это ведь ясно, Даг!»
Ну, однажды она сойдет с ума из-за него. И это будет справедливо. Если она будет кидаться в него вещами, он не станет уворачиваться, решил он благородно.
— Скажу ей сегодня вечером, — сказал он. — Думаю, нам будет много о чем поговорить.
— Хорошо, — сказал Аркади.
* * *Через час на крестьянском рынке столик целителей уже радовался честной торговле. Была ясная погода и несколько дней прошло с последних дождей, так что дороги подсохли. Нола и Цери думали, что сегодня будет достаточно покупателей, чтоб они распродались пораньше и ушли за несколько часов до заката. Фаун сердечно здоровалась с постоянными покупателями, улыбаясь тем, с кем успела познакомиться. Она даже начала узнавать людей издали, узнав Финча Как-его-там, когда он приехал, по его открытой повозке. Его кобыла была темной от пота и стояла тихо, когда он бросил поводья и спрыгнул на землю.
Он быстро подошел к столику целителей, и его глаза искали, к ее удивлению, именно Фаун.
— Вы здесь, вы здесь, о, благодарение небу! Могу ли я поговорить с вами лично, госпожа Блуфилд?
— Ну, конечно, можно… — Фаун огляделась. — Вон там за деревьями будет достаточно лично?
— Да, как угодно. — Его рука расслаблялась и сжималась, как если бы он хотел схватить ее за руку и поторопить, но не смел. Они остановились на краю леса, на виду у рынка, но за пределами слуха.
И не за пределами чувства Дара, по правде говоря, но она сомневалась, что чувство Дара сможет сделать больше в уговаривании молодого крестьянина, чем она.
Напряженное лицо Финча было мокрым от испарины и красным от напряжения, и это делало его голубые глаза нелепо яркими.
— Скажите, ваш муж все еще намеревается лечить крестьян? — спросил он вдруг. Он наблюдал за ее губами с болезненным интересом, как будто от их движений зависела его жизнь.
