Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Демон — Д'айверс приближался к добыче. Жизненно важно, чтобы Таралек шел за ним по пятам, смог увидеть итог погони. Ему хорошо заплатили — это все, что имеет значение. Золото, а значит — возможность сколотить отряд наемников. Потом — назад, в родное село, чтобы свершить справедливую месть над предателями. Он наденет мантию военного вождя и поведет народ Граль к славе. Его предназначение ясно, все идет просто отлично.
Деджим Небрал не пытается свернуть с пути или задержаться. Исключительно усердный, верный задаче Д'айверс. Он жаждет свободы, обещанной как награда за исполнение задания, и потому не отступит. Именно так нужно заключать сделки; Таралек Виид понял, что восхищается Безымянными. Несмотря на все страшные сказки, его личные отношения с культом были ясными, прямыми и выгодными.
Они пережили малазанское завоевание, а это о многом говорит. Старый Император проявил дьявольское умение разбираться в сути многочисленных культов Семиградья и планомерно истреблять их приверженцев.
Тоже достойно восхищения.
А вот далекая императрица кажется гораздо менее впечатляющей. Слишком много ошибок. Таралек не может уважать такую тварь, он ритуально проклинает ее имя на закате и рассвете, с тем же рвением, как и прочих своих заклятых врагов. Всего у Таралека Виида их семьдесят четыре.
Симпатия подобна воде в пустыне. Ее тщательно запасают и расходуют малыми глотками. А он, Таралек Виид, способен пройти тысячу пустынь на одной капле.
Таков уж мир. Он хорошо знал себя, понимал, что подобен гипнотическому влиянию змеи — сначала отпугивает, потом зачаровывает и, наконец, наносит смертельный удар. Если змея наносит визит в гнездо дырокрыс, не напрасны ли будут их жалобы на естественные последствия? Ведь он убил мужа ради ее сердца. И сердце полностью поглотило его. Он и подумать не мог, что она использует его и потом просто выкинет, что другой мужчина ожидал в тени хижины, готовясь утешить страдающий дух печальной вдовы. Он не верил, что она также наделена змеиными чарами.
Встав у булыжника, он снял водяной мех и вынул плотно прилаженную глиняную пробку. Спустил набедренную повязку и помочился в дырочку. Там, куда идет Д'айверс, нет родников на протяжении пятнадцати лиг. Конечно, рано или поздно его путь пересечется с торговым трактом, но сейчас до него неделя. Уже ясно, что Деджим Небрал не ведает атак жажды.
Он понимал — это награда твари за ее несокрушимую волю. Достойно подражания — в пределах выносливости человека. Он выпрямился и натянул повязку. Заткнув мех и забросив его за плечо, Таралек Виид продолжил размеренное преследование.
* * *Под светом угасающих звезд и озаренного востока Сциллара упала на колени, извергла на твердую землю остатки ужина. Потом тонкими струйками потекла желчь. Наконец спазмы утихли. Она со стоном проползла немного и уселась спиной к камню.
Демон Серожаб смотрел с десяти шагов, медленно качаясь из стороны в сторону.
Его вид вызывал новые приступы тошноты, так что она отвернулась, вытянула трубку и принялась набивать. — Несколько дней, — пробурчала она. — Я думала, все кончилось. Проклятие…
Серожаб проковылял к месту, где ее вырвало, понюхал и забросал кучку песком.
Сциллара умелым жестом высекла искры из кремневого кресала. Смесь сладкой травы и ржавого листа легко занялась. Еще мгновение — и женщина выпустила струю дыма. — Вот хорошо, Лягух. Скрой следы… какое чудо, что ты никому не рассказал. Заботишься о моей личной жизни?
Серожаб не ответил, что было вполне предсказуемо.
Сциллара погладила выпирающий живот. Как можно становиться все толще и толще, если нормально ела три недели назад? В беременности есть что-то дьявольское. Как будто в животе завелся собственный демон. Ну что же, чем скорее он вылезет, тем лучше: можно будет поторговаться со встречным сутенером или работорговцем. Пусть выкормят его, воспитают и выучат науке попрошайничества.
Большинство разумных женщин останавливаются на двух или трех, и теперь она хорошо понимала, почему. Целители, повивальные бабки, знахари поддержат здоровье детей, а мир научит их своим путям.
Весь ужас в вынашивании, таскании растущего пуза, требующего у тела последние резервы.
С ней происходило еще кое-что. Что-то, доказывающее врожденную опасность детей. Она все чаще впадала в сонное, удовлетворенное состояние, брела с бездумной улыбкой. Это просто ужасно. Как можно быть счастливой? Мир неприятен. В нем нет и следа сочувствия. О нет, это крадется ядовитое обольщение, желая ввести в заблуждение, в глупое блаженство — и с нее хватит. Это мерзко, как дурханг. Смертельный соблазн.
Она понимала, что пузо вскоре станет заметно всем. Может, следует притвориться, что они попросту толстеет? В дородности есть что-то приятное… нет, нет, это мерзкий соблазн ищет новый путь в ее разум!
Ну, хоть рвота прекратилась. Сциллара поднялась на ноги и вернулась к стоянке. Кучка углей в очаге, вьющиеся струйки дыма, трое завернутых в одеяла человек. Серожаб показался позади, обогнал ее и быстро скрючился у костра. Хлопнул ладонями, схватив мошку, и отправил ее в пасть. Мутно — зеленые глаза уставились на Сциллару.
Она снова набила трубку. А почему дети бывают только у женщин? Почему бы какому-нибудь наделенному магией Властителю не исправить несправедливость? Не то чтобы она находила в роли женщин явные преимущества… разве что непонятное, подозрительное блаженство, крадущееся через ум? Она сильно затянулась. Бидитал сделал отсечение удовольствий первым ритуалом для девушек своего культа. Он любил идею о бесчувствии, отсекающем опасные поползновения сладострастия. Она не припоминала никаких подобных ощущений.
Бидитал прививал им религиозный раж, состояние бытия — теперь она поняла это — гораздо более эгоистическое и самолюбивое, чем служение своему телу. Беременность намекала на подобный экстаз, и это заставляло ее тревожиться.
Движение. Она дернулась и увидела, что это Резак проснулся и садится.
— Что-то не так? — спросила она шепотом.
Он поглядел на нее — в темноте было трудно понять выражение лица — и зевнул. — Нет. Плохой сон.
— Близится заря.
— Почему ты не спишь?
— Без причины.
Он стряхнул одеяло, встал и поковылял к очагу. Наклонился, роняя на угли кусочки трута, подождал, пока не родится огонь, и начал подкладывать кизяки.
— Резак. Как ты думаешь, что случится на острове Отатарал?
— Не знаю точно. Старик — малазанин не откровенничает.
— Он Дестриант Летнего Тигра.
Резак поднял взор: — Нежелающий.
