Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд
Музыканты стараются заглушить чавканье и плямканье, за столом полупьяное веселье, я потихоньку поднялся и выскользнул из зала. В двери заглядывают оруженосцы и привилегированные слуги, на мордах жадное любопытство.
Передо мной расступаются почтительно, я прошел через анфиладу помещений, в открытые двери пахнуло свежим воздухом двора, вперемешку с ароматом конского и мужского пота.
Саксон неутомимо распоряжался воинами, заменяя охрану на воротах, разбирал споры, проверял оружие и доспехи, раздавал чертей за недостаточно бодрый вид.
Я подошел, прислушался, стараясь держать на лице улыбку человека сытого и всем довольного. Саксон оглянулся несколько раздраженно.
— Сэр... э-э... Светлый? Чем могу помочь? Я отмахнулся.
— Все в порядке. Надоело жрать и пить. Мы рыцари, а не эти... Нам нужен звон и лязг мечей, крики убитых жертв и стоны мертвых трупов врага! Вот это настоящий пир для мужчины... Не так ли?
Он поморщился, ответил уклончиво:
— Да, конечно, для вас это пир...
— А для вас?
— Для меня это все работа, — ответил он мрачно. — Когда в ответе за сорок остолопов, не до пира...
— Замок охраняют сорок человек? — спросил я. — Это немало.
Он нахмурился, но не стал в лоб спрашивать, на чью разведку я работаю и в какой валюте получаю за секретные сведения, пожал плечами.
— Когда как. Сами знаете, обычно замки охраняют человек десять. А то и того меньше.
— Знаю, — согласился я. — Потому и удивился.
Он буркнул:
— А что, пусть в казарме штаны протирают? Только в кости играть да девок щупать? У нас народ такой: через неделю забудут, с какого конца за меч браться. Надо гонять, надо.
Я беспечно засмеялся.
— Это любви вам не добавит.
Он сказал раздраженно:
— О любви пусть женщины думают. А мужчины должны делать дело.
Он посмотрел сурово, потом взгляд смягчился, вспомнил, что это я завалил Прозрачника, отбил полоненных женщин и пострелял гарпий.
Глава 6
Вдоль стены пытался проскользнуть какой-то невзрачный человечек со щитом и копьем, Саксон заорал на него люто, тот подбежал виноватой трусцой, а я, чтобы не смущать провинившегося присутствием, повернулся и пошел, однако почти сразу наткнулся на матерого рыцаря в роскошном камзоле. Выше среднего роста, крепко сбитый и похожий на отесанную каменную глыбу: грудь колесом, в плечах косая сажень, голова массивная и литая, как у матерого кабана. Внешне похож на сэра Растера, даже тот же недружелюбный взгляд, в каждом движении сквозит желание подраться.
Всмотревшись, я сообразил, почему смутно напоминает египетскую мумию: все лицо, как стенка разбитого вдребезги глиняного кувшина, а потом кое-как склеенного, в грубых шрамах: какие валиками, какие бороздами, одни белые, другие сизые и даже багровые.
Он с явной неприязнью оглядел меня с головы до ног.
— Это вы некий... спрятавшийся за прозвищем Светлого? Я уже слышал ту ложь, что вы о себе распустили... Но я думаю, что вы только языком хорошо работаете.
Саксон повернулся к нам и смотрел с интересом. Я чувствовал, как закипаю, этот гад провоцирует на драку, но ответил как можно вежливее:
— И почему вы, любезнейший сэр, изволите настолько любезно... э-э... мыслить?
Он фыркнул.
— Личико больно нежное!.. Женскими кремами пользуетесь?..
Я промолчал. Не сказать, что у меня нежная кожа, но, конечно, не такая огрубевшая, как у этих, что с детства под суровыми ветрами, палящим солнцем и северным ветром, что бросает в лицо ледяную крупу, рассекающую кожу крохотными льдинками.
— Я вообще неженка, — ответил я. — Люблю цветы, бабочек, облака... куртуазную поэзию, маньеризм и постгуманизм. А вы как относитесь к постгуманизму?
Он сплюнул мне под ноги.
— Вот как я отношусь к вашему... и вам тоже!
— Вы недостаточно куртуазны, — ответил я со вздохом. — И ни слова о поэзии... Почему вы такой грубый?
Он захохотал, из дома вышли несколько рыцарей, подошли к нам и, остановившись в сторонке, внимательно слушали.
— Я граф Росчертский, — объявил он гордо. — Мой род — поколение воинов! И мы всегда топчем неженок, недостойных даже попадаться нам на глаза!
Рыцари посмеивались, подталкивали друг друга локтями. На графа, как я заметил, посматривают с симпатией. Забияки всегда ею пользуются, они вносят разнообразие и оживление в обычно скучную жизнь. А что граф удалой боец — удостоверение прямо на лице, написали и подписались множество противников.
— Топчете, — повторил я задумчиво. — И какой семантический смысл вы вкладываете в такое емкое слово?
— А вот такой, — ответил он грубо, — просто топчем!
— Хорошо, — произнес я кротко и как можно более нежным голосом. — Берите, граф, то оружие, которым вдруг да умеете пользоваться.
Он не поверил своим ушам:
— Что? Что вы сказали?
— Только то, — объяснил самым елейным голосом и благочестиво перекрестился, — что постараюсь сделать для вас добро, как примерный христианин... вобью ваши слова вам обратно в глотку. С зубами. Церковь учит всех нас быть добрыми и вежливыми. Вот я и научу вас.
Он подскочил от неожиданной удачи.
— Вы меня., вызываете? Ну хорошо!.. Жан, быстро неси мой меч. Жак, поскорее принеси доспехи! Достаточно одного панциря.
Слуги метнулись в дом, к графу подошли рыцари и начали что-то объяснять, поглядывая на меня. Ко мне наконец приблизился Саксон, в глазах непонятное выражение.
Я сказал первым:
— Вы сейчас скажете, что это опытный боец, победитель всяких там сопляков, и что мне с ним не справиться.
Он неожиданно ухмыльнулся.
— Похоже, вы не совсем новичок. Именно это я и хотел было сказать, потом передумал...
— А что советуете?
— Надеть полные доспехи, — сказал он серьезно.
— Уверены, что так нужно?
Он вздохнул.
— Увидите.
Я вернулся в свою комнату, быстро облачился в доспехи Арианта, меч взял простой, а когда вышел во двор, там уже собралось человек тридцать знатных воинов. Граф Росчертский в середине круга, трое слуг и оруженосец напяливают на него пластины панциря, скрепляют ремнями, затягивают, защелкивают поножи, укрывают руки защитными пластинами.
Наконец граф с великим удовольствием натянул боевые рукавицы, с силой ударил кулаком левой в ладонь правой. Звук получился такой, словно камень из катапульты попал в крепостную стену.
— Хорошо! Сэр Светлый, вы готовы?
— А вы? — спросил я. Он захохотал.
— Давно готов отправить вас обратно в монастырь! Защищайтесь, если умеете!
— Вот это я умею плохо, — ответил я.
Он двинулся ко мне, я как можно быстрее преодолел разделяющее нас расстояние, взмахнул мечом, граф автоматически подставил щит, а я краем щита с силой ударил в забрало шлема.
