Ольга Ильина - Особенные. Элька-4
— Сегодня мы будем учиться этому противостоять. Студентка Панина подойдите.
У меня аж сердце подпрыгнуло, когда он обратился ко мне. От радости и страха. Нет, я знала, что сердце у меня глупое, но чтобы настолько. Я же обещала себе, что буду стараться держать себя в руках. И что теперь? Он позвал, а я готова бежать со всех ног на зов, идиотка.
— Уровень внушения зависит от того, насколько защищен ваш разум. Если слабо, то вы станете легкой добычей, если же разум и воля работают вместе, подкрепляя это капелькой магии, то вас невозможно будет сломить, никому. Все это он говорил студентам, но при этом смотрел на меня, так завораживающе, что я без всякого внушения готова была ему подчиниться.
— Если вы не уверены в себе, думаете, что противник превосходит, старайтесь не смотреть ему в глаза. Для внушения нужен зрительный или тактильный контакт. Как сейчас.
Он жестом приказал мне остановиться.
— Это проще, чем кажется. Достаточно мысленно поставить заслон на свой разум, контролировать эмоции и все получится.
Да, для него проще. Он мастерски умеет это делать, а я вся состою из эмоций, из чувств и противоречий. Вот сейчас я и хочу, и не хочу здесь быть одновременно, мне больно от его столь близкого присутствия, и в то же время одна возможность вдыхать его запах, слышать голос, почти прикасаться, наполняет сердце радостью и жаждой чего-то большего. Черт, мне кажется, я никогда еще его так не любила, настолько сильно, что даже насмотреться не можешь, и пытаешься спрятать все эти эмоции, в самую глубину сердца, но не получается, никак не получается. И вместо того, чтобы опустить взгляд, я как глупая влюбленная школьница продолжаю смотреть на объект своего обожания.
Он заметил, что я на него пялюсь, не мог не заметить, подошел, аккуратно коснулся предплечий, сделал вид, что ставит меня туда, куда ему нужно, а сам вдруг наклонился и строго прошептал:
— Прекрати это.
Я хотела отшатнуться от обиды, от того, что он все про меня понял, от того, что ему моя любовь и даром не нужна, возможно, даже неприятна, а я ничего не могу с собой поделать, и плакать хочется от разочарования. Если бы он не удерживал, ушла бы, а так, осталась стоять напротив него.
— Вы должны почувствовать этот момент, когда все начинается, когда чужая воля начинает проникать в ваше сознание, чтобы защитить его.
Я ничего не почувствовала, наверное, потому, что была слишком погружена в себя в этот момент. Так что на площадке стояло теперь два соляных столба, бессильных что-либо сделать. Конечно, меня он освободил через секунду, недовольно поджал губы и снова строго проговорил, как и подобает учителю:
— Вы должны сосредоточиться.
— Вряд ли, когда на тебя нападают, ты можешь сосредоточиться, — не удержалась и съязвила я.
— Тогда вы всегда будете жертвой. Вы хотите ею быть?
Он умеет это делать как никто — злить. Я помню, что когда-то он спрашивал уже об этом, тогда я тоже злилась, на то, что прав, на то, что лезет не в свое дело, на то, что кажется, знает меня лучше меня самой. А сейчас это была другая злость, ненормальная какая-то. Я злилась, что он так далек от меня, кажется, что на тысячу световых лет, хотя на самом деле нас разделяет какой-то несчастный метр расстояния. Я злилась, что не нужна ему, что не могу сделать эти злосчастные шаги не унизив себя еще больше, я злилась на то, что он меня приручил и бросил одну в темноте, но больше я злилась на себя за эти мысли.
Следующий час он пытался выявить хоть одного из нас, кто устойчив к подобного рода магии, оказалось, что таких нет, а значит, нам предстоит долгая, кропотливая работа над самими собой. И, кажется, этими двумя парами в одном помещении, рядом и бесконечно далеко, мы не ограничимся.
Мы вышли из класса выжатые, причем все, даже парни. Эрик так и простоял столбом все два урока. И конечно, мальчишки не могли не восхититься мастерством нового учителя. И они правы. Бабушка умудрилась собрать в свою команду совершенно потрясающие таланты. Учитель Ирто, тетя Нина, Игнат, Ник, несравненный Алексий Юрьевич и другие. Все они разные, но каждый уникален и силен в своей области. Да уж, с чем — с чем, а с преподами нам, действительно, повезло, еще бы и с учебой везло также. Но пока эти две составляющие успешной учебы не совпадали.
Остальные пары прошли без происшествий. Что не могло меня не радовать. Я даже плюс пять баллов заработала от Елены Андреевны, специалиста по лекарскому искусству.
И вот наступил вечер, слишком быстро, я даже не заметила, как пролетело время. А так хотелось еще на чуть-чуть его растянуть. Но нельзя. Иначе я никогда не решусь сделать то, что должна.
Он был у себя. Я знаю, чувствую это. Я всегда его чувствую. Как и он меня, наверное. Потому и открыл почти мгновенно. Я даже руку к двери поднести не успела. Постоял на пороге, изучая меня, а я тоже молчала и смотрела на него, улавливая все эти изменения в глазах. С каждой секундой, с каждым ударом сердца они темнели все больше и больше…
— Поговорим?
— Я думал, ты не хочешь со мной разговаривать.
— Я просто тянула время. Боялась.
— Чего?
— Не знаю, себя, быть может.
Он посторонился. Пропустил меня в комнату и закрыл дверь. Я не то, чтобы испугалась, но… все наши разговоры наедине почти всегда плохо заканчивались. Боюсь, что сегодняшний превратит нас во врагов, а мне меньше всего бы этого хотелось.
— Прости за вчерашнее. Я был не в себе.
— Я поняла. Вижу, мой хук в челюсть на тебе не отразился.
— Я же темный. Регенерирую быстро.
— Хорошая способность, — хмыкнула я, не зная, как начать разговор, но он его начал за меня.
— О чем ты хотела поговорить?
— О нас.
— Тогда я слушаю.
— Это трудно.
— Не думаю. Если только ты не хочешь разбить мне сердце.
Блин, ну почему я не отвернулась, ведь он увидел, что именно это я и собираюсь сделать.
— Почему? Почему он?
— Дело не в нем. Дело в нас, Егор. Я.
Черт, да что же такое-то? У меня все внутри переворачивается от боли, которую я не в силах не причинять. И от этого слезы, и от этого ком в горле и я никак не могу сказать.
— Просто сделай это, — выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.
Я глубоко вздохнула и отвернулась, ведь стене легче говорить, чем человеку, который до сих пор тебе не безразличен.
— Ты был моей первой любовью, ты показал мне удивительный мир, поселил такие чувства в душе, которых я никогда не испытывала, ты заставил меня забыть обо всем и всех, и видеть только тебя. А потом так безжалостно все забрал. А я даже ненавидеть тебя не могла. Знала, кто ты, что сделал, что не любишь, и мечтала, каждый день мечтала, что ты вернешься.
