Охотники на троллей - дель Торо Гильермо

Пока мы переводили дыхание, Моргунчик протянул щупальца и сплел их один над другим в изменчивом тягучем узоре, который, казалось, покрыл своей сетью всю ночь. Я невольно застыл по стойке «смирно». Наконец Моргунчик заговорил – поначалу тихо, но потом все громче и высокопарнее.

– Больше не будет отчаяния – нет, друзья, не сегодня. Если печаль, сожаления или гнев охладят ваши животы, позвольте мне согреть вас напитком предвкушения. О, как же все мои четыре желудка сжимаются при запахе крови троллей, темнеющей в грязи подземного мира. Должно быть, десятки охотников на троллей полегли в прошедших войнах, и сегодня нас здесь лишь пятеро, но тем бо́льшая слава нас ждет. Идите же за мной, набравшись мужества, как знаменитые горные тролли Старого Света! Следуйте за мной с заточенными клинками, такими острыми, чтобы разрезали даже мстительные клятвы, что выходят из наших уст! Оглянитесь вокруг, бойцы! Это легендарные ночи! Эти мрачные события вдохновляют на величайшие песни! А когда мы уничтожим разрушителя, мои братья и сестры, то будем пировать как короли, пройдя парадом победителей!

Моя грудь раздулась от гордости.

– Парадом победителей!

– Мы увидим свои имена на Обелиске Истины!

– На Обелиске Истины! – подхватил я.

– Или на памятниках Кладбища Славы!

– Кладбища… Погоди, о чем это ты?

– Мы примем любую судьбу так же охотно, как кружку с кипящей желчью!

– Да, – Джек вынул мечи из ножен. – Да!

АРРРХ!!! нетвердо встала на ноги.

– Это будет да.

– Ур-р-рм-м-мх, бли-и-ин-нх-х, пла-а-а-арф, – повторил Таб. – Не забывайте про парня без переводчика.

Охотники на троллей бросились к двери. Я набрал в грудь воздуха и посмотрел на изношенные кроссовки, надеясь на прилив храбрости. И тогда между помятой фляжкой и бутылкой из-под моющего средства в пятнах кетчупа я заметил искореженные остатки астролябии. Я встал на колени и потянулся за ней.

– Не надо, – сказал Джек. – Ее место здесь.

Его глаза сверкали, но были спокойными. Я перевел взгляд с него на мост, нависающий над нами, на остатки тусклых и замусоренных катакомб. Он был сломан, как сломлен и папа, но все-таки предоставил нам способ все исправить. Джек протянул руку. Я обхватил его предплечье, предпочитая тетрадные пружины гвоздям перчаток, а после того как он помог мне подняться, мы постояли, крепко сжав друг друга, на несколько секунд дольше необходимого. История знавала и более странные братские рукопожатия, но не так уж много.

До того как дверь за моей спиной захлопнулась, я мельком увидел одинокую машину, которая предпочла проехать по Голландскому мосту. Это оказался большой грузовик, металлические бока контейнера выпирали изнутри, словно кто-то пытался выбраться. Направление движения грузовика предполагало, что он едет в район города, известный своими магазинами и ухоженными парками, но наверное, самым знаменитым из этих мест был первоклассный музей.

Четыре часа спустя мы загнали Глаз в угол пещеры со свисающими как зубы сталактитами. Нас не удивило, что Глаз может карабкаться по скалам с паучьей ловкостью. Таб в порыве храбрости бросился к нему, Глаз хлестнул его присоской – ядовитой, как обнаружилось, поскольку рубец воспалился. Эта рана заставила нас замешкаться, и Глаз втиснулся в дренажную трубу со звуком соломинки, высасывающей последнюю жидкость в стакане.

Без Глаза, без астролябии и с больной АРРРХ!!! мы все время поворачивали не туда, пока не заблудились. Усталые и удрученные, мы свернули в тупик и оказались в тоннеле, его разрезал луч света – уже настало утро. АРРРХ!!! и Моргунчик попятились как перепуганные коровы, и я заметил каменную неподвижность, уже охватившую их суставы. Они страдали от боли, но мы с Джеком не могли дать им время прийти в себя.

Передвигались мы неуклюже: АРРРХ!!! вела нас с помощью нюха, но из-за опасного солнечного света Джеку, Табу и мне приходилось идти впереди. Это было медленно и тяжело, но мы продолжили путь по уходящему вниз лабиринту заброшенных канализационных труб и покинутых шахт, воздух становился все холоднее и гуще. Потом мы наткнулись на очередной тоннель, расходящийся в трех направлениях, Джек сел на камень и стиснул в руках маску. Тролли тоже остановились, не зная, как быть дальше.

Отчаяние заразительно. Я присел на корточки и уставился на упрямую скалу под ногами, задумавшись обо всем, что оставил в залитом светом мире людей: о контрольной по математике, подготовке к большой игре, последней костюмированной репетиции спектакля, где теперь недоставало ведущей актрисы о краеугольном камне моста Киллахид, о панике или самообмане, через которые проходит папа. Мы находились внизу почти сутки. Надежда угасала.

Голос Таба прозвучал неожиданно для всех.

– Хм, – сказал он. – Обычно здесь не увидишь столько розового.

Он указывал мне под ноги. Я перевел взгляд и заметил клочок полиэстера, болтающийся на пластиковой молнии. Розовый. Я уже тысячи раз видел его прежде.

– Рюкзак Клэр, – сказал я.

– Рюкзак Клэр? – спопугайничал Таб.

– Рюкзак Клэр! – я вскочил на ноги и замахал руками в сторону подавленных охотников на троллей. – Рюкзак Клэр! Рюкзак Клэр!

Их взгляды были краноречивы: Старджес все-таки свихнулся. Я засмеялся, довольно безумно, и побежал по центральному тоннелю. Как только глаза Моргунчика перестали светиться в темноте, я заметил второй розовый лоскуток, на этот раз – шелковую ткань с кружевом. Это было то платье, что она носила по требованию отца, то, что она ненавидела, то, что теперь рвала на кусочки. Возможно, она порывала со всей ложью своей прошлой жизни, потому что впереди была только жизнь или смерть, и она сражалась тем оружием, что имела.

Я поражался такому повороту событий, пока остальной отряд собирался у меня за спиной. К Гунмару нас приведут не объединенные таланты натренированного подразделения охотников на троллей, а смелые хлебные крошки шестнадцатилетней девочки.

И они привели. Мы последовали за розовыми подсказками Клэр по скрытым трещинам и уродливым утесам. Временами в нас вонзались солнечные лучи, но солнце не может светить вечно. Когда оно село, Моргунчик и АРРРХ!!! взбодрились жизненными силами ночи и стремглав – как могут только жители подземелья – мчались по предательской местности. Кровь стучала в висках, а в предвкушении битвы кожа покрылась мурашками. Не могу говорить за Таба, но уверен, что он чувствовал то же самое: никогда еще не видел его таким энергичным.

Тоннель сузился как сжимающийся кулак, а потом выпустил нас, одного за другим, в известняковую пещеру шириной с хоккейный каток. Из земли выступали под разными углами высокие неровные выросты. Мы шли между ними молча, пока они не окружили нас со всех сторон. Моргунчик светил глазами в пол. Вокруг не было никаких живых существ, но все же я ощутил леденящий ужас.

– Кладбище душ, – почтительно прошептал Моргунчик. – Я давно слышал об этом легендарном месте, но никогда не осмеливался взглянуть на него собственными глазами. Разумеется, Голодный устроился там, где может наслаждаться агонией погибших самой мучительной смертью.

– Какая смерть самая мучительная? – спросил я.

– Слушай, Джим, – сказал Таб. – Я бы, пожалуй, смог прожить без ответа на этот вопрос.

– Быть застигнутым солнцем, – ответил Моргунчик. – Говорят, что боль длится десятилетия.

– Поэтому у них такие странные могильные камни? – поинтересовался я.

– Могильные камни? – Моргунчик поднял несколько печальных глаз. – Это не могильные камни.

Сияние красных глаз усилилось, и я понял страшную правду.

Это были не памятники павшим троллям, а сами тролли. Многоголовые и многорукие тела скорчились в предсмертных муках, открыли челюсти в вечном крике, подняли руки, щупальца и крылья в последней бесплодной попытке прикрыться от смертоносного солнца. Я был так ошеломлен, что случайно сбил несколько камней и тут же вспомнил, что это вовсе не камни. Это рога, уши, пальцы и зубы.