И восстанут Злые - Пейдж Даниэль

— Чтоб его! — выругался Нокс. — Хотя… неудивительно.

Я же просто стояла, пытаясь сообразить, что делать дальше. Может, правда стоит повернуть назад и направиться в другую сторону? Я так вымоталась. Отдых. Вот что нужно больше всего. Место, где можно было бы передохнуть. И я не сон имею в виду. От него бы тоже не отказалась, конечно, но в действительности мне хочется… скажем, перерыва, чтобы не быть в постоянном напряжении, не гадать, что будет дальше, и не видеть, как умирают люди, будучи не в силах хоть как-то это предотвратить. Перерыва от убийств. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это обязательство легло на чужие плечи.

Я издала крик, полный искреннего отчаяния, и шибанула по стене кулаком. Когда это отдалось приятным ощущением в душе, повторила снова. Тогда-то я и почувствовала, как внутри что-то треснуло. Я все продолжала кричать и бить в стену, кричать и бить. Каким-то извращенным образом это приносило удовольствие. Именно так я желала поступить с Дороти и Глиндой. С Момби и Гламорой — за то, что втянули меня во все это. С Питом, который предал нас. И Волшебником… просто за то, что он — Волшебник. Со всеми, чтоб им пусто было!

Именно так всегда хотелось отплатить каждому, кто меня недооценивал, задирал и бросал. Просто взять и ударить. Но хоть я и была отстранена от учебы, я даже пальцем не коснулась Мэдисон.

Так что сейчас продолжала колотить стену, не обращая внимания, что костяшки уже кровоточили и что все это абсолютно бессмысленная трата времени. Если честно, было в боли и в ощущении бессмысленности происходящего что-то возбуждающее.

— Эми! — воскликнул Нокс, шокированный подобным поведением.

Я не обратила внимания. Мне было плевать.

Я была настолько охвачена яростью, что даже не заметила, как все сильнее и сильнее притуплялась боль, чем дольше я колотила о стену. Не заметила и того, что с каждым новым ударом я становилась все больше. Сильнее. Или того, что капли крови, срывающиеся с кулаков, впитывались в кирпичи и те один за другим окрашивались в черный цвет. Теперь, когда я без разбора колотила по кирпичам, от них во все стороны разлеталась каменная крошка. Не знаю, сколько времени заняло это — пять минут, час или даже день, — но черной к этому моменту стала вся стена, зараженная темной магией, которую я больше не могла контролировать.

Когда я испустила очередной крик — такой громкий, что стена в прямом смысле пошатнулась от его звука, — по черной поверхности кирпичей поползла тонкая золотистая трещинка. А когда вновь ударила, раздался оглушительный грохот, похожий на раскат грома, и стена раскололась.

Кирпичи посыпались на землю, словно костяшки домино: сперва несколько первых, а за ними все последующие. Сотни, тысячи. Стена обрушилась прямо у меня на глазах.

Я разбила ее. Вся эта чертова бесконечная стена стала обсидиановой пылью в ладонях, и я стояла на коленях поверх нее. Но все равно не останавливалась. Даже когда со всем было покончено, я продолжала колотить кулаками по оставшейся пыли. Я чувствовала себя гораздо сильней, чем обычно, словно впитала всю содержавшуюся в стене магию. И мне это нравилось.

— Эми, — раздался голос Нокса.

Я не обращала на него внимания, пока не почувствовала прикосновения к своему плечу, и тогда, обернувшись к чародею, я зарычала. Зарычала, словно дикий зверь.

— Эми, — повторил Нокс. — Все хорошо.

Он опустился на колени рядом со мной, одной рукой приобнимая за плечи и притягивая к своей груди. Все еще дрожа, я прижалась к Ноксу, который в этот момент показался удивительно маленьким.

— Просто… это уже слишком, — проговорила я. Казалось, в любую секунду из глаз польются слезы. Я хотела заплакать, но не могла — перешла черту, за которой больше не было слез.

— Знаю, — уверил Нокс. — Знаю. Но скоро все кончится. Просто обязано кончиться.

Я растворялась в нем. В руках Нокса я чувствовала себя такой защищенной — возможно, впервые за всю жизнь, — что, если бы могла, стала бы его частью. Лишь бы навсегда сохранить это ощущение безопасности и безмятежности.

Но тут я заглянула в глаза чародея, замечая плещущийся в них страх, и поняла вдруг, что боится он меня. Сначала я подумала, что виной всему увиденная им сцена, но потом поймала собственное отражение — всего лишь мимолетный проблеск в его светло-серых глазах — и осознала, что напугала Нокса не тем, что сотворила. А тем, кем стала.

Вздрогнув, я вывернулась из его рук и опустила голову, разглядывая собственное тело. Это действительно я? Мои руки, плечи и даже ноги — все тело — бугрились мышцами и вздутыми венами и были покрыты тонким слоем шерсти, напоминающей на вид бархат насыщенного изумрудного оттенка. А пальцы украшали бритвенно-острые кроваво-красные когти.

Начиная паниковать, я прижала ко лбу ладонь в надежде, что увиденное в глазах Нокса отражение лишь плод моей фантазии. Но нет. Чуть выше висков, прямо у линии роста волос, ощущались два плотных загнутых отростка. Небольшие, но все же настоящие. У меня выросли рога.

— Эми, — вновь позвал Нокс.

Я вскочила на ноги, но чародей схватил меня за запястье и дернул обратно к себе. Было так ужасно стыдно, что хотелось просто взять и убежать. И можно было. Я стала намного сильнее Нокса и гораздо крупнее. Его тело казалось маленьким лишь потому, что он теперь и был маленьким, по крайней мере по сравнению со мной. За время недавней борьбы с дорогой из желтого кирпича я превратилась в другое существо. Огромное и пугающее. Случилось то, чего я всегда боялась. Я стала монстром.

Не хотелось, чтобы Нокс видел меня такой, но я все же сдержалась, не вырвалась и не сбежала. Ранить его по неосторожности тоже не хотелось. Я не знала возможностей собственных сил, поэтому осталась на месте, позволив удержать себя.

— Я не хотела…

— Я знаю, — сказал он. — Знаю.

Мы долго просидели так: я тряслась в его руках, а Нокс крепко сжимал меня в объятиях и говорил, что все будет хорошо. Он повторял это вновь и вновь, и я начала успокаиваться, а вселившееся в тело нечто стало медленно ускользать. Ужасней всего было то, что я хотела удержать его. Не желала отпускать. Но заставила себя смириться и вскоре ощутила, как уменьшаются рога, когти втягиваются обратно в пальцы, а кожа возвращается в нормальное состояние. Я снова стала самой собой.

— Что случилось? — спросила я, когда наконец поняла, что могу спокойно разговаривать.

— Ты потеряла контроль, — ответил Нокс. — Это все магия. Ты позволила ей взять над собой верх. Тем существом была не ты.

Хотелось поверить его словам, но получалось с трудом. А что, если это все же была я? А потом я отвела взгляд от Нокса, и все самокопание как рукой сняло, когда стало понятно, где мы оказались. Охваченная своим временным безумием, я потеряла смысл собственных поступков, позабыла, зачем на самом деле хотела попасть на другую сторону стены. Я обернулась, и взгляду предстало то, что она защищала.

Мы сидели на краю Изумрудного города. Или, скорее, того, что некогда им было. Не уверена, что его до сих пор можно называть Изумрудным — город сильно изменился.

Казалось, он пережил падение атомной бомбы. Некогда сияющая и оживленная главная улица теперь была пуста, полна мусора и обломков. Здания, которые остались целы, были теперь пустыми каркасами с обгорелыми фасадами и зияющими провалами окон. Пышные, величественные сады, в которых раньше отдыхала Дороти, оказались почти уничтожены, все фонтаны разбиты, цветы мертвы и затянуты свежими зловещими побегами.

Но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить повсюду следы былого величия. Несмотря на крах и запустение, улицы были полны блеска, который, видимо, исходил от миллиона рассыпанных камней — в основном изумрудов, но среди них были и бриллианты, и рубины, и аметисты. То тут, то там светились кляксы расплавившегося и вновь застывшего золота, похожие на лужи после грозы. А в самом центре этих развалин возвышался Изумрудный дворец, его величественные башни сменились плотным клубком извилистых, похожих на щупальца шпилей, которые устремлялись так высоко в небеса, что вершины их скрывались в тяжелых темных тучах. Вся эта конструкция оказалась покрыта сажей и пылью и оплетена густой порослью плюща. Однако было в ней что-то такое, от чего у меня перехватило дыхание. В полнейшей тишине, окутавшей всю округу, дворец больше напоминал храм, подобный памятнику какому-то древнему, давно забытому богу.