Сломанный мир (СИ) - Мори Анна

Но на пути Юкинари встал он, Гэрэл.

И было, наверное, совсем несложно убрать его с дороги и продолжать идти к мечте, но Юкинари не смог. Не захотел. Не убил его. Взял и умер вместо этого сам, дурак, с улыбкой, словно так и нужно.

— А дракон? — продолжал Гэрэл, чувствуя себя то ли идиотом, то ли сумасшедшим. — Он действительно говорил с ним?

Тень ответил не сразу.

— Я не знаю, — наконец сказал он.

Гэрэл подумал, что если бы перед ним был живой, настоящий Юкинари, он бы задумчиво коснулся сейчас виска рукой, как всегда делал, когда не мог сразу подобрать ответ. Но мертвец даже не шевелился, его глухой голос звучал ровно. Гэрэл понял, что ненавидит этот бесстрастный голос не меньше, чем пустой взгляд.

– ...Я не могу дать ответ на этот вопрос, поскольку не обладаю достаточными сведениями, — продолжал мертвец. — Как вы сами знаете, он был нездоров. — («Он», снова этот «он», подумал Гэрэл, как же абсурдно это звучит!) — Он не всегда отличал реальность от фантазий. Он считал, что излечился, но невозможно сказать, правда это или нет. Возможно, дракон тоже был такой фантазией. Возможно, он нуждался в своего рода подтверждении правильности своих поступков, поэтому и вообразил себе это создание...

— Что? — вспылил Гэрэл, на миг совершенно забыв, что бывший рюкокусский император говорит о самом себе. — Он не был нездоров, слышишь, ты? Все с ним было в порядке. Да если бы в нашем мире был хоть десяток таких, как он, наш мир стал бы в тысячу раз лучше. И я своими глазами видел этого чертова дракона, своими собственными...

Гэрэл замолк, поняв, что он — никогда не выходивший из себя, всю жизнь отмерявший эмоции с математической точностью — сейчас почти кричит и трясет мертвеца за плечи, а тот не сопротивляется, вися в его руках, точно кукла.

Он разжал руки, отступил.

— Верно, — сказал мертвец спокойно, словно ничего не произошло. — Вы видели дракона, и это аргумент в пользу реальности его существования, но его недостаточно. Ведь кроме вас его никто не видел. К тому же это могло быть всего лишь диковинное животное.

— Я ненавижу тебя, — сказал Гэрэл.

— Вы вините меня в его смерти, — сказал Тень. — Но ведь я ни в чем не виноват. Он и есть я. Вам следовало бы ненавидеть тех, кто в ответе за его смерть.

Он не стал добавлять: «В первую очередь — себя», но эти непроизнесенные слова повисли между ними, густые, тяжелые, почти осязаемые.

Токхын смеялся, будто увидел что-то необыкновенно забавное.

Самое главное Гэрэл так и не спросил. Почему Юкинари выбрал именно его, неужели не нашел никого получше, с кем мог бы разделить свою нелепую, но прекрасную мечту. Что на самом деле думал о нем...

Отвратительно было спрашивать об этом. И он слишком боялся услышать ответ — любой ответ.

А главное, какой бы ответ он ни получил, его преступление не станет меньше.

Глава 19. Поражение

19. Поражение

А война с Рюкоку продолжалась. И Гэрэл, несмотря на сумасшедшие события, творящиеся в непосредственной близости от него, умудрялся оставаться причастным к этой войне, держать связь с войском через гонцов и отдавать распоряжения, хотя по-прежнему находился в чхонджусской столице и в самих боях участия не принимал.

Когда один из приехавших с фронта гонцов сообщил, что Рюкоку вот-вот будет готова сдаться и мирные переговоры не за горами, и там срочно требуется его, Гэрэла, присутствие, тот и не подумал спорить. Ещё месяц назад ему казалось, что он бесконечно устал от войны и будет рад переложить часть забот на плечи подчинённых, но то, что происходило во дворце Токхына, было ничуть не лучше.

Он покинул Чхонджу с лёгким сердцем. В каком-то смысле он даже радовался, что возвращается на войну. Но радость была недолгой.

На полдороги к фронту военных действий его настигла новость: Синдзю, столица Рюкоку, пала. Ему доложили, что город наконец взят штурмом после осады.

Не то чтобы это стало неожиданностью — всё к тому шло, — но он почему-то не хотел в это верить, хотя сам приложил к поражению Рюкоку все усилия.

Он гнал коня во весь опор, повторяя путь, которым ехал к Синдзю год назад; снова была осень, и в какой-то миг внутри вздрогнула безумная надежда: пускай окажется, что этого года не было, и столица, как в прошлый раз, встретит его запахом сырости, придворными с ухоженными лицами и настороженными рыбьими глазами, расписными шелками одежд; и живой, не иссиня-бледный Юкинари позовет его играть в «Туман и облака» и будет болтать о чудесах, богах и прочей чепухе…

Но — нет.

Ещё на подъезде к городской стене он учуял запах гари и увидел застилающий небо над городом чёрный дым пожаров. Возле стены императорского дворца он увидел свежевырытую канаву. Люди подвозили к ней тележки, полные трупов, и сбрасывали их вниз.

Запах победы, как оказалось, может быть таким же едким, как вкус поражения.

Его встретил генерал Квон. Едва завидев Гэрэла, он спрыгнул с лошади и рухнул на землю в поклоне.

— Простите меня… Я передал защитникам города ваше предложение сдаться без боя. Но они не захотели сдаваться. Решили биться до последнего. — Молодой генерал был бледен и едва не трясся от страха. Видно было, что он до смерти боится Гэрэла и уверен, что его тут же на месте казнят за невыполненный приказ — даже несмотря на то, что он ни в чём не виноват. — И когда город был взят… Я отдал распоряжение, которое вы обычно отдаёте — не убивать без нужды, не насиловать, не грабить, не жечь… Постарался сделать всё от меня зависящее. Но, сами понимаете, солдаты есть солдаты…

— Я понял, — ровно сказал Гэрэл. — Спасибо, генерал. Можете идти.

Он видел, что генерал не лжёт. Он повидал немало побеждённых городов, и многие из них выглядели гораздо хуже Синдзю. Если бы Квон не отдал приказа обращаться с городом и пленными как можно бережнее, солдаты не оставили бы здесь камня на камне. А так — не так уж много зданий было сожжено или разрушено, и не так уж много трупов он видел на улицах; не так уж много, но…

Он шёл среди мёртвых — своих и чужих — а живые расступались перед ним, и почти у всех в глазах был страх. Донёсся шёпот: «Убийца!..». Какая-то женщина плюнула ему вслед. Он не обернулся.

Гэрэл вошёл в императорский дворец, не зная, зачем делает это. Ступени зданий были скользкими от крови. Кого, что он рассчитывал здесь найти?.. Тут не было никого, кроме мёртвых. Ему показалось, он узнал несколько лиц из числа тех, которые видел при дворе, когда гостил там. Должно быть, не только знать, но и многие простые горожане укрылись во дворце: при всей своей хрупкости он был защищён лучше других зданий и мог дольше других оставаться оплотом защитников города…

Он чуть не споткнулся о знакомое тело: Сун Сяолянь. В нее выстрелили сзади, стрела прошла насквозь и торчала из груди. Случайный выстрел — или ее убил кто-то из своих же, воспользовавшись суматохой? У государыни Сун наверняка хватало врагов при дворе.

Лицо матери Юкинари даже после смерти было неприятным. «Ну, эту-то мне точно не жалко», — подумал Гэрэл. Но потом к нему пришла другая, горькая мысль, которая ни за что не посетила бы человека, которым он был всего лишь несколько месяцев назад: «А чем я лучше?».

Он аккуратно переступил через голову мёртвой Сяолянь и пошёл дальше.

Оказавшись в саду, он ускорил шаг; потом почти побежал, путаясь в загораживавшем дорогу кустарнике, раздирая руки колючками. Вышел к пруду. Остановился, неуверенно всматриваясь в тёмную глубину. Затем упал на колени и прижал ладони к воде — в последней, отчаянной надежде непонятно на что.

— Дракон!..

Никого.

— Пожалуйста! Ответь мне! Я не причиню тебе вреда!

Никто не отзывался. Было тихо, лишь по воде расходились круги.

Дракон не хотел показываться. Он исчез, или погиб, когда началась атака, или улетел. Гэрэл с внезапной ясностью понял, что в этом пруду его больше нет. Совсем. А может, никогда и не было.