Колыбельная для вампиров 4 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

— Ну и что, проанализировал? — небрежно поинтересовался Штейн и похлопал себя по карманам, в поисках собственной фляжки.

— Да, сэр, проанализировал. Если вам интересно, я могу…

— Не сейчас, — буркнул Штейн и, не найдя искомое, сгорбился и тяжело вздохнул. — Ordnung und Kontrolle — das wichtigste in unserem Dienst.[1] Доложишь по инстанции, как положено.

— Так точно, сэр! — отрапортовал Ладожский и вручил начальству запасную фляжку[2], предусмотрительно захваченную с собой, чем резко повысил свои шансы на вхождение в ближний круг главы вампирской СБ.

Женские посиделки с откровенными разговорами. Самая животрепещущая тема — о сильной половине рода, правда, уже не вполне человеческого

Небольшое поместье в горах Алтая, принадлежащее Штейну, располагалось в красивейшем месте, и при том в совершеннейшей глуши. Лишь изредка, во время перекочёвки на новое пастбище, мимо проходили чабаны с отарами, да бабы и ребятишки из соседних сёл иногда плутали и появлялись поблизости, как правило по осени, когда ходили в лес за грибами и ягодами.

Несмотря на то, что вокруг не было ни дорог, ни света, поместье было хорошо обустроено. При его постройке современное оборудование искусно спрятали и постарались сохранить изначальный дикий ландшафт. Двухэтажный бревенчатый коттедж и прочие хозяйственные постройки естественно вписывались в окружающий пейзаж, потому у дома мирно росли столетние кедры, соседствуя с искусственным бассейном, замаскированным под небольшое озерцо.

Забор, как таковой, тоже отсутствовал: его заменяла полоса невидимых датчиков, которые сигнализировали о наличии непрошенных гостей. Если это было любопытное зверье, его отгоняли инфразвуком. Он же неплохо действовал и на людей. Особо упёртых встречал хмурый сторож, с охотничьим ружьём наперевес. Тем не менее умная аппаратура, настроенная на крупную дичь, позволяла прочей мелочи спокойно прыгать и ползать по территории поместья, чем поначалу вызывала у Эльзы удивление, граничащее с восторгом. После горячих точек, где совсем недавно она побывала, ей казалось чудом, когда непуганая птица садилась ей на плечо, или шустрые полевки, блестя любопытными глазами-бусинками, пробегали прямо по её ногам. Только недоверчивые бурундуки избегали близкого знакомства с ней. Правда, потом выяснилось, что зверьки почти ручные, в голодное время их подкармливали, так что со временем они тоже признали хозяйку поместья.

***

Как и обещал, Штейн появился дома перед выходными, а именно, в пятницу утром. Вид у него был предельно хмурый и неразговорчивый. Обычно аккуратный до педантичности на этот раз он швырнул плащ и перчатки прямо на пол и, не сняв обувь, поднялся на второй этаж. Эльза собрала разбросанные вещи и бросилась следом за ним. Томас сидел в кресле и невидящим взглядом смотрел перед собой. Усталая физиономия и покрасневшие глаза подсказали ей, где он был, и она, сняв с него обувь, погнала его спать. К её удивлению, он послушался и после душа прямиком направился в спальню. Это было впервые, когда Томас не позвал её составить ему компанию и даже больше, когда она зашла к нему, без обиняков заявил, что хочет остаться один. Эльзу обидело не столько то, что он её прогнал, сколько то, что он по-прежнему ей не доверял. Она явственно видела, что у него случилась беда, но он ничего ей не рассказал, и это опечалило её куда сильней, чем она ожидала от себя.

***

В субботу утром авиетка доставила их на Алтай. Несмотря на уговор, Палевские прилетели уже на закате, отговорившись тем, что у Мика были неотложные дела.

Постоянной прислуги в поместье не было и время за хозяйственной суетой пролетело незаметно. Не успели хозяева и гости разместиться в своих комнатах, как за окнами уже стемнело и, как водится, с уходом солнца сразу резко похолодало.

Когда они собрались в большой комнате, выполнявшей роль гостиной, Палевские наконец вручили молодожёнам свои подарки.

После праздничного застолья мужчины ушли в пристройку — под тем предлогом, что им нужно готовить снасти для рыбалки, а на женскую долю, как всегда, достались уборка и мытьё посуды.

Пока Рени расставляла тарелки и кружки на полках, Эльза куда-то исчезла и она, забеспокоившись, выглянула в окно. На самом краю поляны, которая вплотную примыкала к тёмной стене леса, на небольшом взгорке ярко светил небольшой костерок.

«Вот ведь нахалка! Бросила хозяйство на гостью, а сама сбежала», — беззлобно подумала Рени.

Выйдя из сухого тепла деревянного коттеджа, она зябко поёжилась от промозглой сырости, и застегнула меховую куртку.

— Кошка, ты куда? — догнал её голос мужа.

Она поймала его насторожённый взгляд и успокаивающе улыбнулась.

— Решил, что я собираюсь сделать от тебя ноги? И даже не надейся, — поддразнила она его и подняла воротник куртки. — Брр! Господи, как холодно!

— Подожди, я тебя согрею.

Подойдя, Палевский поцеловал её и замер, не выпуская из объятий. Рени прижалась к нему и с удовольствием вдохнула такой знакомый и родной запах, с примесью табака и алкоголя.

— Не беспокойся, мой ангел, я ненадолго. Пойду посплетничаю с Эль, а то она совсем чего-то загрустила. А вы тем временем поболтайте о своём, о мужском. Например, обсудите размер червяков для утренней рыбалки. Потом все вместе повечеряем, чайку попьём. Поверь, вы даже не успеете заскучать, как мы уже вернёмся.

— Я скучаю каждое мгновение без тебя, но я не такой тиран, чтобы водить тебя за собой на поводке. Хотя иногда очень хочется, особенно в последнее время…

— Всё в порядке, мой ангел, ты зря тревожишься. Мы же здесь в гостях. Спокойно отдыхай и ни о чём плохом не думай.

Поцеловав мужа, Рени высвободилась из его объятий.

Палевскому чем-то не нравилось её настроение. Он задержал взгляд на её безмятежном лице, но не подал вида, что встревожился.

— Не задерживайтесь долго. Хорошо? — попросил он, прежде чем уйти.

— Вот ведь Фома неверующий! Иди уже! — Рени подпихнула его в направлении пристройки. — Похоже, наши молодожёны уже успели поцапаться. Пока я провожу сеанс психотерапии с новобрачной, ты пойди узнай у Томаса, чего он такой смурной.

— Ладно, уговорила.

Рени подождала, когда муж скроется в светлом проёме распахнутых дверей, и на её лицо легло отрешённое выражение. «Всё, больше никаких проволочек! Только успокою Эль и сразу в путь…»

Боясь растерять решимость, Рени с направилась к костру, на фоне которого виднелась одинокая женская фигура. Подойдя ближе, она невольно залюбовалась волшебной картиной. Отсветы костра бросали огненные блики на лицо и волосы Эльзы и оттого она казалась саламандрой, которая покинула родную стихию и превратилась в прекрасную девушку.

— Не помешаю?

Услышав её голос, Эльза вскинула голову и улыбнулась.

— Присаживайся! Я знала, что ты придёшь, — она подвинулась, давая ей местечко на тулупе, на котором сидела сама.

Охваченная грустным умиротворением, Рени села, но не спешила начинать разговор, ей хотелось сполна насладиться последними мгновениями жизни.

Прижавшись друг к другу, подруги молча слушали, как тревожно шумят на холодном ветру деревья и с первобытным ощущением радовались теплу и защите костра.[3] Временами одна из них подбрасывала в огонь новую порцию веток, и тогда просыпалась иная тяга — тяга к непознанному, и они заворожённо наблюдали за фейерверком искр, рвущимся к далёким звёздам.

Наконец Эльза заёрзала на тулупе, а затем завздыхала, давая понять, что не прочь поговорить.

— Ну, что случилось, Эль? Давай рассказывай! — потребовала Рени на правах старшей подруги.

— Да ничего не случилось, а настроение — хоть вешайся.

— Понятно. Тогда излагай по порядку. Для начала я услышать сказ о том, как хитрая Лисичка угодила в лапы к Ледяному тигру, а то ходит масса всяких диковинных слухов, в том числе будто бы имело место изнасилование, — сказала Рени и её глаза заискрились смехом. — Правда, я так и не поняла, кто из вас кого изнасиловал, но все женщины и большинство мужчин склоняются к версии, что это ты его. Поэтому Томас, как порядочный человек, был вынужден на тебе жениться. Так что давай в подробностях, если не хочешь, чтобы я умерла от любопытства.