Оксана Панкеева - Дороги и сны
Настя его комментарий, похоже, пропустила мимо ушей и продолжила свой рассказ как ни в чем не бывало:
– Сначала они звонили и спрашивали. Потом угрожали.
– Почему в полицию не обратилась?
– Чтобы и винтам тоже доказывать, что у меня дома не хранятся краденые вещи? – жалобно всхлипнула Настя. – А вчера они ко мне пришли. Я дверь не открыла, так они долго ломились, кричали, пока соседи не пригрозили патруль вызвать. Я сегодня боялась утром из дому выйти. Но они, наверное, в такое время еще спят. Я со страху компьютер с собой на работу прихватила, так и таскалась с ним весь день. Боялась, что вечером домой не попаду. Как знала – иду с работы, а они уже у подъезда околачиваются. Меня ждут. Я развернулась и прочь оттуда.
– Они тебя точно не видели?
– Не знаю. Но не погнались. Наверное, не видели. А что?
– Оцениваю обстановку. Если они знают, что ты здесь, тебе нельзя в одиночку ходить на работу и на учебу. Если нет… Им известно, где ты работаешь и где учишься? Могут тебя там подстеречь?
– Не знаю…
– Так, с этим понятно. Следующий вопрос. Сколько их?
– Я не знаю! Они приходили по трое-четверо, но разные… Что здесь смешного? Я тебе рассказываю, как меня чуть не убили, а ты улыбаешься!
Кантор спохватился и согнал с лица блаженное выражение. Вряд ли она поймет, что это такое – сидеть неделями в четырех стенах, отбиваясь от непрошеных воспоминаний. Разговаривать с кошкой и внутренними голосами. Из последних сил держаться за рассудок. Сознавать свою никчемность и бесполезность в чужом мире, полном непонятных чудес и ненормальных людей… Но объяснить теперь придется. Хотя бы попытаться, чтобы не обидеть.
– Прости, пожалуйста. Я просто рад, что для меня нашлось хоть какое-то достойное дело. Тут же с тоски сдохнуть можно, сидя целыми днями в ожидании. Ничего не бойся. Я буду тебя провожать. Три-четыре – это немного. Как они вооружены?
– Да как… это же шмякуны… Нож, кастет, цепь, дубинка… и все, что можно поднять с земли или прихватить поблизости. Они всегда группами ходят, а толпой и без оружия кого угодно запинать можно.
Кантор опять невольно ухмыльнулся. Себя он к категории «кого угодно» относить не привык.
– Не бойся, – уверенно повторил он и зачем-то – наверное, от предвкушения хоть какого-то действия – вытащил из кухонного шкафчика припрятанный там сверток. Ибо тысячу раз прав был принц-бастард Элмар, утверждая, что боевому оружию негоже пылиться в музеях.
– Это что? – забеспокоилась Настя.
– Можешь посмотреть, только в руки не бери, порежешься.
Кантор положил сверток на стол и занялся чаем, загадывая про себя – послушается или нет?
Зашуршала бумага, затем за его спиной раздался испуганный вскрик. «Все-таки пощупала», – неодобрительно отметил Кантор и обернулся, дабы высказать сочувствие и напомнить, что если тебе говорят чего-то не делать, то это не личный каприз говорящего.
– Диего! Где ты это взял? – Настя в изумлении таращилась на чакру, послушно держа руки на расстоянии от опасной игрушки. – Это же та самая вещь! Ты ее у Брыля отобрал?
– Ну да.
– А вторая тоже у тебя?
– Какая еще вторая?
– Какой-то не то кубик, не то камушек, не то камушек в кубике… Они какие-то косноязычные, эти его дружки, объяснить не сумели…
– Переливающийся кристалл в прозрачном кубе? Нет, его у Брыля не было.
– Погоди, а где ты его видел в таком случае?
– Там же, где и чакру. В своем мире.
– О господи, так эти вещи мало того что краденые, так еще и контрабанда? Вот почему Брыль так резво удрал после разговора с дядей Витей… Только… почему тогда эта… чакра у тебя? Разве ее не забрали… ну там, в лавочку или обратно в родной мир?
– Потому что она моя.
– Ты хочешь сказать, что они ее украли у тебя? – окончательно растерялась Настя.
– Нет, ее у меня украли еще в моем родном мире. Но мне трижды начхать, кто и сколько раз ее крал после этого. И если эти твои шмякуны попробуют ее у меня отобрать, я охотнее убью их всех, чем отдам каким-то мелким пакостникам уникальный артефакт.
«М-да, не пугать девушек у тебя получается плоховато», – заметил вредный голос.
«А тебе бы только сопли развозить! – не смолчал второй. – Чего с ними цацкаться, выспросить у девушки, где они ее поджидают, и сходить туда. Подумаешь, парой-тройкой недоразвитых уродов меньше станет».
Настя, которая, к счастью, не слышала совета второго голоса, воззрилась на грозного кабальеро со странной смесью испуга и сожаления.
– Диего, я, конечно, понимаю, что у вас там простота нравов и жизнь человеческая недорого стоит, но у нас тебя за это посадят.
– Если найдут, – отмахнулся Кантор, сосредоточенный на разливании кипятка по чашкам.
– Уж тебя-то найдут в два счета. Ты ведь не имеешь понятия, как замести за собой следы. В смысле, как это делается в нашем мире.
– Ты мне расскажешь?
– Но я тоже никогда такими вещами не интересовалась. Да если даже доказать не смогут, а только заподозрят, – у тебя же личный файл липовый!
– М-да… – Вот тут она была права. Посадить, может, и не посадят, а вот липовые документы можно и засветить, если оставлять после себя неприбранные трупы. – Ладно, убедила. Не буду никого убивать. Пока не нападут группой больше трех.
– А если нападут?
– Тут уж по обстоятельствам. Зависит от их отваги и настойчивости. – Кантор поставил чашки на стол и аккуратно спрятал оружие в чехол. – Постараюсь поаккуратнее, но ничего не обещаю. Не знаю, сколько стоит жизнь тут, у вас, но своя всяко дороже. К тому же я что-то сомневаюсь, что у наших противников такие же возвышенные представления о ценности, скажем, твоей жизни. И что они так уж сильно боятся быть пойманными и повешенными.
Настя горько вздохнула:
– У нас не вешают.
– И зря, – наставительно изрек Кантор, полностью согласный в этом вопросе со вторым голосом. – Кое-кого следовало бы. Ладно, ты не думай об этом. Пей чай, пока горячий. Есть хочешь?
Девушка уныло помотала головой. Конечно, какая уж тут еда…
– Тогда располагайся, отдыхай, приходи в себя. А как успокоишься, расскажи все, что мне нужно знать о выживании в этом мире. Не хотелось бы наделать глупостей из-за собственного невежества.
– Хорошо, но можно не сегодня? Мне еще поработать надо.
– Ты сможешь?
– А что делать, надо.
Что ж, надо так надо. Товарищу Кантору, между прочим, тоже кое-что надо сделать. Раз дело так обернулось, разговор с папой нельзя дальше откладывать. Можно ли обманывать в снах, уже не столь важно. Зато папа сможет поведать о тех специфических тонкостях бытия, о которых бесполезно спрашивать боязливую девушку Настю.
– Ну и что теперь с ним делать?
