Татьяна Русуберг - Глаза ворона
Так, не успел Токе и глазом моргнуть, а пропыленный Аров спутник уже гарцевал рядом с его возком: «Твой путь — мой путь. Моя вода — твоя вода». Вот уж чего-чего, а воды в бурдюке у седла айрана давно уже не было. Токе заметил, как потрескались и запеклись губы в тени капюшона. Его разбирало любопытство, и в другое время, ну вот еще год назад, он бы закидал вновь прибывшего градом вопросов. Но теперь Токе был взрослым мужчиной, да еще караванщиком, а караванщику не подобало утомлять расспросами и так усталого и измученного жаждой путника. Парень молча подвинулся на козлах, и Аров слуга на удивление легко вскочил на передок и уселся рядом с ним. Токе нашарил флягу с водой и хлеб и предложил новенькому. Тот принял все с благодарностью и начал медленно, понемногу пить, изредка отламывая кусочек хлеба.
— Да ты пей, ешь, не стесняйся! — расщедрился Эсгеров сын. — У нас еще есть.
— Нельзя. Вырвет, — хрипло произнес новичок. — Мы не пили давно.
— Аа, — теперь Токе сам чувствовал себя зеленым новичком, не знающим пустынных законов.
Он не мог больше найти, что сказать, и, стараясь не пялиться на соседа, попробовал сосредоточиться на своих мулах, мирно трусивших впереди. Это не очень-то получалось, и Токе наконец не выдержал:
— Это правда, про ящериц?
— Про каких ящериц? — перестал жевать парень.
— Ну, про то, что вы их ели? — Токе уже начинал чувствовать себя глупо, но на запыленном лице, точнее, на его видимой нижней части вдруг блеснула улыбка:
— Живот подведет, еще не то слопаешь!
— Значит, правда! А какие они на вкус?
— Поймай да попробуй.
— Да ладно, мы пока тут сытые.
Новый попутчик явно начинал Токе нравиться. Он подумал, что достаточно выдержал паузу, и теперь пристойно будет завязать непринужденную беседу.
— Так тебя, я слышал, Каем зовут?
— Правильно слышал.
— А я — Токе, сын Эсгера из Малых Подхватов.
— Будь здоров, Токе из Подхватов.
— И ты будь… Слушай, а твой хозяин, почтенный Ар, он, верно, великий воин?
— С чего ты взял? — покосился на соседа капюшон.
— Ну а как же вы от гайенов отбились?
— А кто сказал, что мы от них отбились? — Кай вручил Токе полегчавшую флягу и едва тронутый хлеб.
— Так Метик сказал, что на ваш караван пустынные псы напали!
— Ну, положим, напали. А айраны на что? — Хозяин похлопал шагающего рядом коня по крутой запыленной шее с темными потеками пота.
— Вы что, караван бросили и… драпанули? — недоверчиво протянул Токе.
— Драпанули, — повторил Кай медленно, будто пробуя новое слово на вкус. — Ну да, можно и так сказать.
Токе не мог поверить своим ушам:
— Как же… Как же вы могли?! Там же… ваши товарищи остались, женщины, может, дети! Да… — Токе замялся, подыскивая аргументы, — ваше же собственное добро!
— Ну, товарищей, положим, у нас никаких там не было, а уж женщин и детей подавно — одни здоровенные мужики. А добро — это дело наживное, — усмехнулся Кай. — Они вот тоже за свое добро держались, а теперь — кто мертвый лежит, а кого в рабство угнали. А мы вот здесь, и заметь — живые!
— Да… как же это можно! — Симпатия к соседу испарилась у Токе так же быстро, как и возникла. — У вас же было оружие, не одному воину бы хватило, я видел. Да и хозяин твой вроде не робкого десятка. Что же, — прищурился Токе, — если на наш караван нападут, вы тоже так, — он гневно махнул вожжами, — драпанете?
Мулы от неожиданности дернули вперед и встали, а сзади послышался рев меховщика Маждара:
— Типун тебе на язык, обалдуй! Смотри лучше, куда правишь!
Токе дрожащими руками выправил повозку и дальше ехал молча, глядя прямо перед собой. Спутник его тоже молчал. Парень ощущал на себе его тяжелый, будто ищущий что-то взгляд, но головы не поворачивал.
— Мы с вами путь разделили. Я с тобой разделил, — наконец тихо донеслось из-под капюшона.
— А с теми вы что, не делили? — горько отозвался Токе.
Кай не ответил.
ГЛАВА 3,
в которой Токе поневоле обретает друга
Они так и ехали, молча, пока не настала пора становиться на ночлег. Хоть и помрачневший, Токе старался, по обыкновению, во всем отыскать светлую сторону, и таковая у появления в караване незнакомцев, несомненно, была. Встревоженные известием о недавнем нападении гайенов, охранные удвоили бдительность, и Арконовы посещения кибитки Майкен прекратились. «Надолго ли?» — вздохнул Токе.
На ночь повозки, как обычно, согнали в круг, выставили часовых, а в центре круга развели костер, у которого тут же засуетились Назанин с дочерью. Спутник Токе, все так же молча занялся лошадьми. От помощи Каю парень отвертелся: ему, мол, довольно было и мулов. От Токе не укрылось, что мужчин вокруг Майкен увивалось этим вечером меньше, чем обычно. Большинство из них собралось вокруг мастера Ара: порасспросить пришельца да снять шапку по печальной участи заставского каравана. Со временем в том же направлении откочевала и Назанин, очевидно на сегодня сочтя подслушивание мужских разговоров задачей более важной, чем надзор за дочерью. Может быть, поэтому, Токе не удивило, когда Майкен окликнула его, прося помочь. С мулами он уже управился и обрадованно поспешил к костру: настал его звездный час!
— Нужна помощь? — произнес он с холодком, а у самого сердце скакнуло куда-то в уши при виде остановившихся на нем черных глаз с поволокой.
— Тебя, кажется, Токе зовут, ты — сын Эсгера-горца?
— Он самый. А ты — Майкен…
— Дочь Иба уградского. Не поднесешь ли еще топлива для костра, Токе?
— Я… я щас, мигом! — просиял помощник и рванул с места. Начало было исключительно многообещающим: девушка уже назвала его по имени! Он не помнил, как оказался обратно у костра — несся, не чуя ног и веса кизяковых брикетов.
— Ты быстро, — похвалила Майкен, и Токе невольно заулыбался, уже не боясь показаться глупым. — Тут вот клубни и коренья для супа. Ты не поможешь почистить?
— Давай, — буркнул парень, стараясь подавить счастливую улыбку.
Пока он рьяно вонзал нож в невинные овощи, Майкен порылась в мешочке со специями, что-то вынула оттуда и мелко покрошила в кипящую воду. Девушка помешала варево, и от котла пошел такой дух, что у Токе рот наполнился слюной. Наблюдая одним глазом за ее ловкими, изящными движениями, он чуть не отрезал себе палец.
— Осторожно! — воскликнула Майкен, и парень тут же пожалел, что палец был невредим. Поранься он, возможно, девушка перевязала бы его своим платочком…
— Токе, — начала вдруг она немного робко.
— Да?
«А что, если сегодня ему достанется больше, чем платочек?»
