Роджер Желязны - Девять принцев Амбера
Когда он уходил, я возобновлял работу.
Затем мне пришлось прервать приготовления, как ни мучительно было промедление. Хотя я и заворачивал руки в разорванную ткань одежды, они все равно покрылись водяными пузырями, которые все время лопались, и в конце-концов я стер их до крови. Пришлось сделать перерыв, пока раны не зажили. Я решил посвятить время вынужденного отдыха составлению планов на будущее после того, как мне удастся бежать.
Когда я прорублю дверь, подниму засов. Шум от его падения, конечно, привлечет стражника. Но к этому времени меня уже не будет в камере. Пара хороших ударов, и тот квадрат, который я выпиливал, упадет наружу вместе с замком. Тогда дверь откроется, и я буду лицом к лицу с вооруженным стражником. Мне придется убить его.
Может, он будет слишком самонадеян, зная, что я слеп. С другой стороны, он будет немного бояться, вспоминая ту битву, когда я вошел в Эмбер. В любом случае он умрет и тогда я буду вооружен. Я схватил себя левой рукой за правый бицепс и напряг мускулы. Боже! Я весь высох! Как бы там ни было, во мне текла кровь принцев Эмбера и я чувствовал, что даже в этом состоянии смогу убить любого обыкновенного человека. Может быть, я и тешил самого себя, но мне придется испытать это на деле.
Затем, если мне это удастся, то ничто не остановит меня, с мечом в руке я доберусь до Лабиринта. Я пройду Лабиринт, а добравшись до центра, перемещусь в любое Отражение, которое сочту нужным. Там я залечу раны и соберусь с силами, и на следующий раз не поступлю так опрометчиво и не буду торопиться. Если даже это займет у меня сто лет, я все подготовлю как следует, на сто процентов, прежде чем напасть на Эмбер снова. Ведь в конце-концов, формально я был здесь королем. Разве я не короновал сам себя в присутствии всех придворных прежде, чем это успел сделать Эрик? Этой линии я и буду держаться, идя на войну за трон.
Если бы только можно было уйти в Отражение прямо из Эмбера! Тогда не было бы нужды возиться с Лабиринтом. Но мой Эмбер — центр всего, и из него не так то просто уйти.
Примерно через месяц руки полностью зажили и от грубой работы на них стали образовываться жестокие мозоли. Работая, я услышал шаги стражника и быстро унес свой матрас, свернувшись на нем в дальнем углу камеры. Раздался слабый скрип, пищу подсунули под дверь, и звук шагов затих в отдалении.
Я вернулся к двери. Я знал, что будет на этом подносе, не глядя: ломоть заплесневелого хлеба, кружка воды и кусок сыра, если мне повезет. Я устроил матрас поудобнее, стал на колени и ощупал сделанное отверстие. Уже больше половины!
Затем я услышал смешок.
Он раздался откуда-то позади меня.
Я повернулся, и не было нужды в зрении, чтобы понять, что в камере есть еще кто-то. Слева у стены стоял человек и ухмылялся.
— Кто здесь? — спросил я, и голос мой прозвучал странно и хрипло.
Потому что это — первые слова, которые я произнес за долгое-долгое время.
— Беглец, — говорил он, — Хочет удрать.
И опять послышался смешок.
— Как вы сюда попали?
— Прошел.
— Но откуда? КАК?
Я зажег спичку и зажмурился от непереносимой рези в глазах. Но я не погасил огонь.
Это был человек небольшого роста. Очень небольшого. Можно сказать, карлик. Меньше пяти футов роста и с горбом. Борода и волосы у него были такие же длинные, как и у меня.
Единственной чертой, различимой через всю эту массу волос, закрывавших почти все лицо, был большой крючковатый нос, да еще почти черные глаза, сейчас странно блестевшие при свете спички. В общем…
— Дворкин! — воскликнул я.
Он снова ухмыльнулся.
— Это мое имя. А как твое?
— Неужели вы не узнаете меня, Дворкин?
Я зажег еще одну спичку и поднес ее к своему лицу.
— Посмотрите повнимательней. Забудьте о бороде и волосах. Прибавьте сотню фунтов веса. Вы ведь нарисовали меня со всевозможными деталями на нескольких колодах карт.
— Корвин, — сказал он после недолгого раздумья. — Я тебя помню. Да, помню.
— Я думал, что вас давно нет в живых.
— А я жив. Вот видишь?
И с этими словами он сделал передо мной пируэт.
— А как твой папаша? Давно ты его видел? Это он засадил тебя сюда?
— Оберона больше нет, — ответил я, пропустив его непочтительность мимо ушей. — В Эмбере правит мой брат Эрик, и я — его узник.
— Тогда я главнее тебя, — похвастался он, — потому что я — узник самого Оберона.
— Вот как? Никто из нас не знал, что Отец заточил вас в темницу.
Я услышал его всхлипывания.
— Да, — ответил он спустя некоторое время, — он мне не доверял.
— Почему?
— Я рассказал ему, что придумал способ уничтожить Эмбер. Я описал ему этот мой способ, и он велел запереть меня.
— Это было не очень хорошо с его стороны, — заметил я.
— Знаю, — согласился он, — но он предоставил мне прекрасные комнаты и кучу всякого материала для работы. Только через некоторое время он перестал приходить навещать меня. Обычно он приводил с собой людей, которые показывали мне чернильные кляксы и заставляли рассказывать о них всякие истории. Это было просто здорово, Но однажды я рассказал историю, которая мне не понравилась, и гость превратился в лягушку. Король был очень сердит, когда я отказался превратить его обратно, но прошло так много времени с тех пор, как я хоть с кем-нибудь разговаривал, что я даже согласился бы сейчас снова превратить его обратно в человека, если, конечно, король этого еще хочет. Однажды…
— Как вы попали сюда, в мою камеру? — перебил я его.
— Но ведь я уже сказал тебе. Просто пришел.
— Сквозь стену???
— Ну конечно нет. Сквозь Отражение стены.
— Никто не может ходить по Отражениям в Эмбере. В Эмбере нет Отражений.
— Видишь ли… я сжульничал, — признался он.
— Как?
— Я нарисовал новую Карту и прошел сквозь нее, чтобы посмотреть, что новенького с этой стороны стены. Ох, ты!.. Я только что вспомнил, что не смогу попасть без нее обратно. Придется нарисовать другую. У тебя есть что-нибудь перекусить? И чем можно рисовать? И на чем рисуют?
— Возьмите кусок хлеба, — сказал я ему, протягивая свой скудный обед,
— и кусок сыра за компанию.
— Спасибо тебе, добрый Корвин.
И он накинулся на хлеб и сыр, как будто не ел целую вечность, а потом выпил всю мою воду без остатка.
— А теперь, если ты дашь мне перо и кусок пергамента, я вернусь к себе. Я хочу успеть дочитать одну книгу. Приятно было поговорить с тобой. Жаль, что так вышло с Эриком. Может быть, я еще наведаюсь к тебе, и мы поболтаем. Если ты увидишь своего отца, пожалуйста, передай ему, чтобы он не сердился на меня за то, что я превратил его человека в…
— У меня нет ни пера, ни пергамента, прервал я его излияния.
— Боже, — воскликнул он. — Ну это уж совсем нецивилизованно.