Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
— Франка?.. Простите, не ожидал и... не прибрался, да.
Она перехватила мой взгляд на ее слегка округлившийся живот, бледные щеки моментально окрасил нежнейший румянец. Строгость школьной учительницы потеряла давно, однако оставалась властность и неторопливая степенность принцессы. Но когда оказалась в роли жены двух мужей, как-то растерялась, уверенность улетучилась, и хотя подруги наперебой страстно завидуют и выспрашивают с пристрастием, как это оно, когда два мужа, да еще таких, когда тут и одного достойного найти трудно, и теперь она чаще всего выглядит робко и даже пугливо.
Я закрыл за ее спиной дверь, медленно взял ее бледную кисть в обе ладони и мучительно неспешно поднес к губам, неотрывно глядя ей в глаза.
Румянец стал ярче, заполыхал, суетливо передвигаясь по щекам и не зная, куда метнуться.
— Леди Франка...
— Сэр Ричард, — ответила она тихо.
— Вы все хорошеете, леди Франка, — произнес я и ощутил, что не соврал. — Ей-богу, нам с Мидлем повезло. Нет, он первый увидел ваши достоинства и весь проникся, а я, дурак, сперва прогадал, рудниками взял...
Она проговорила тихо:
— Но теперь у вас и рудники, и я?
Я отвел ее к столу и бережно усадил, а сам, стоя за ее плечом, старательно творил нежнейшие пирожные и крохотные конфеты с замороженной начинкой.
— Честное слово, — сказал я виновато, — я не пытался сохранить те рудники. Я, вообще-то, о них забыл, поручив всю заботу управителям. Просто речь в тот день шла о глобальных проблемах и великих потрясениях, потому о рудниках даже не упомянули.
Она осторожно брала двумя пальчиками диковинки, надкусывала ровными жемчужными зубками, на некоторое время задерживала во рту, смакуя и опробывая, а я сидел напротив и, дополнив себе чашку, отхлебывал уже спокойнее и старался не хлюпать и не сербать, как конь на водопое.
— А обо мне упомянули попутно, — подсказала она. — Сэр Ричард, я же не виню вас. Тем более сейчас, когда под сердцем ношу дитя... и не знаю, кто из вас его отец.
— Мы оба, — ответил я серьезно. — Ему повезло, не находите?.. Надеюсь, будет сладкоежкой. Что значит в меня.
Она кисло улыбнулась.
— Наверное, мне тоже удивительно повезло... во всяком случае, так наперебой говорят все подруги.
— Со стороны виднее, — сказал я дежурное.
Она взглянула мне прямо в глаза.
— Уже поздний вечер, Ваше Величество. Мне явиться в ваши покои... или вы придете в мои?
Я сглотнул ком в горле. Она дивно хороша, эта строгая учительница с ангельским лицом и глазами цвета мореного дуба. А еще помню, насколько хороша, при всей ее застенчивости и трусости, в постели.
— Франка, — проговорил я и отвел взгляд в сторону, — Мидль сейчас на далеком севере. Ему трудно, он занимается не только шателленцами. Увы, я на него взвалил чересчур много.
Она прервала:
— Это же честь!
— Но, — пробормотал я, — у него нет такого дивного вина и даже чистой постели. А еще он хранит вам верность настолько трогательно, что стал примером для всех рыцарей нашего войска и всего Сакранта.
Она потупила взгляд и сказала польщенно:
— Вы говорите такие вещи...
— Если бы это был только комплимент, — возразил я сердито. — Честно говоря, я не раз подбивал его зайти к дамам, что строили ему глазки и бросали обещающие и даже многообещающие взгляды! Некоторые даже всеобещающие.
— Ваше Величество, — произнесла она чопорно, — когда муж в далеком путешествии, в Священном Писании есть сура, в которой такому разрешается заводить в тех землях не только любовницу, но и жену. Так что я не вижу...
Я торопливо прервал:
— Франка, дело в том, что он ни разу не поддался соблазну!..
— Что ж...
— Этот гад, — сказал я со злостью, — был и остается мне постоянным укором.
— Ваше Величество?
Я сказал еще злее:
— Я не хотел быть приличным, я не терплю приличных, они мне кажутся брехунами и лицемерами. Ну не может нормальный человек быть приличным достаточно долго! Однако герцог Мидль, увы, он и есть. Самый приличный человек на свете! И отвратительно постоянен в своем приличии.
Она опустила взгляд.
— Я знала, за кого выхожу замуж. Наш брак был по любви, как вы помните! Вы сами сперва вредили, потом посодействовали. Правда, за такой богатый рудник...
— Он пример, — повторил я. — Это не значит, что этому примеру следуют, вы же знаете людей, особенно мужчин! Но все понимают, насколько герцог Мидль чище и достойнее их! Им восторгаются...
Ее щек коснулся румянец.
— Такие слова приятно слышать любой женщине. Особенно жене.
— Думаю, — сказал я мрачно, — о его верности наши барды что-нить да сложат. А я буду слушать и терзаться завистью.
— Ваше Величество!
— Он очень достойный человек, — закончил я. — Слишком даже! Это просто невыносимо.
Она ответила спокойно и с достоинством:
— Я знаю. Потому и люблю его еще с детства.
Я отодвинул чашку, развел руками, ощутил, что делаю слишком много лишних движений, пытаясь скрыть неловкость и не умея это сделать.
— Потому, Франка... я не приду. Не нужно.
В ее глаза начало проступать удивление, всмотрелась в мое лицо.
— Сэр Ричард? С вами все в порядке?
— Смотря от какого столбика считать, — пробормотал я. — По рыцарской мерке — да, по житейской — дурак... Но если рыцарь оказывается в житейском мире?..
Она сказала очень серьезно:
— Я понимаю вас, сэр Ричард. Но мы не занимаемся прелюбодеянием, пока муж отсутствует. Я ведь пришла к вам сама, без фрейлин, что не сводят строгих взглядов. Я ваша жена, вам все можно.
— Да? Но почему я чувствую...
— Вы такой же муж, — напомнила она. — Это ваше право вести меня в спальню и удовлетворить свои плотские желания.
— Да, — согласился я. — Конечно, так бы и сделал, будь он в этом же городе на балу с красотками или за столом на веселом пиру!.. Но там лютая стужа, а он сам вместо младших командиров выходит в ночные дозоры в холод и вьюгу... хотя там тоже весна, но все равно проверяет ночью дозоры, ибо враг не дремлет... И я даже в этот вот момент чувствую, что в чем-то его обманываю. Гадко.
— Ваше Величество?
— Я обманываю врагов, — признался я. — Ставлю им подножки и бью ниже пояса, а то и в спину... вам признаюсь, больше никому, но друзей никогда не обману и не предам!
— Вы не обманываете, — заверила она. — Вы мой муж. Это ваше право использовать меня в постели для своих нужд и всяких прочих потребностей.
— Гм, — пробормотал я, не зная, как объяснить, что любое право, написанное и принятое людьми, лишь попытка переложить на понятный язык одну из заповедей, которая дана общими словами и живет в наших сердцах. — Бывает такое, что поступаешь вроде бы по праву, а потом всю жизнь грызет червячок, что мог бы поступить не по праву, а правильно...
