Питер Дэвид - Сэр Невпопад и Золотой Город
Шейри сделала какое-то движение, которое могло быть пожатием плеч, только у нее не хватило сил закончить его.
— Боги… наверное… заметили… тебя…
— Замечательно, — заворчал я. — Замечен богами. Ну, теперь понятно… отчего мне так везет…
Шейри улыбнулась, хотя даже такое простое действие было для нее мучительно. И это были последние слова, которыми мы обменялись в Трагической Утрате. Мы не двинули ни одним мускулом до самого конца дня, а когда наступила ночь, я попытался встать. Я собрал всю свою волю, и, хотя мне пришлось напрячь все оставшиеся силы, эта затея мне удалась только наполовину, а потом я повалился лицом в песок.
Мне хотелось рыдать от досады, хотелось молотить кулаками по песку, который налипал на мои треснувшие, кровоточащие губы. Я ощутил боль в груди и решил, что у меня начался сердечный приступ, а потом догадался, что это алмаз — безмолвное напоминание о тщете пустых мечтаний о богатствах.
Когда за мной пришла Смерть, я почувствовал почти облегчение.
"Что за глупый способ умереть", — подумал я.
Я, однако, твердо знал одно: не хочу умирать, уткнувшись лицом в песок. Не было, кажется, смысла тратить последние силы на простое действие — переворот на спину, — но именно это я и сделал. Мысли мои помутились от изнурения, и вот я уже лежу на спине и смотрю в ночное небо. Звезды в черноте у меня над головой были безупречно яркими, а полная луна глядела на нас сверху, словно огромный глаз циклопа.
Я подумал обо всех людях, которых знал. Всех, кто был лучше, храбрее, благороднее меня. И о том, что мне удалось всех их пережить… Всех, кроме Энтипи и ее семьи, — я по-прежнему часто о них вспоминал, когда хотел вогнать себя в мрачное настроение.
"Интересно, — подумал я, — а вспоминают ли они обо мне?"
И не мог решить, чего мне больше хочется: чтобы вспоминали или наоборот. Но вскоре понял, что давно уже мне не хочется ничего.
Потом я стал думать: а что, если звезды — это тоже боги, которые смотрят сейчас на меня? Я решил, что сегодня они явно поразвлеклись, наблюдая за последними мгновениями жизни несчастного калеки.
— Надеюсь, и вы умрете, — прохрипел я им и полетел куда-то в темноту.
Книга вторая
ЧЕРВЬ ПОБЕДИТЕЛЬ
1
СТРАННОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
Я проснулся мертвым.
Не просто мертвым… я был в аду.
Я никогда особо не задумывался о том, на что может быть похожа жизнь после смерти, если допустить, что она вообще возможна для человека вроде меня. Судя по всему, решил я, тут возможно одно из двух. Либо я буду окружен необъятными горящими массами, в которых стенают в вечном мучении души… либо же окажусь запертым в собственном рассудке, беспомощный наблюдатель, приговоренный смотреть со стороны, как снова и снова проживаю свою жизнь, и бессильный что-либо изменить. Если рассуждениями мне случалось добираться до того, чтобы решать, какой бы из этих вариантов я выбрал, я бы, конечно, остановился на первом, потому как второй даже и рассматривать было невыносимо.
Оказалось, что моя воля исполнена, потому что запах горелого был настолько силен, что меня чуть не вытошнило. Я уже почувствовал, как из желудка поднимается…
И тут неожиданно понял. Чтобы ощутить потребность к рвоте, надо, чтобы у человека в желудке было что-нибудь похожее на еду. Что и наблюдалось. Что-то ворочалось в моей утробе, и по вкусу, хоть и несвежему, распространявшемуся по пищеводу до полости рта, можно было понять, что там находится нечто вроде баранины. И вино. То есть я недавно поел, причем плотно. Поняв это, я так быстро пришел в себя, что тошнота пропала, лишенная моего внимания.
Однако в воздухе по-прежнему висел ошеломляющий запах гари. Наверное, я все-таки в аду, начал жизнь после смерти? К тому же я слышал отдаленные крики. Мужчины, женщины и даже дети кричали оттого, что на них свалилось какое-то ужасное несчастье. Голоса раздавались очень далеко, сливаясь в жалостливый плач, от которого у меня разорвалось бы сердце, если бы я находился в достаточно здравом рассудке и понимал, что происходит. Я почти боялся открыть глаза, потому что, сделай я это, сразу все станет ясно. Может быть, мне удастся пролежать здесь до скончания века. Может, так и было задумано. Наверное, это и был мой приговор: находиться в аду с закрытыми глазами, боясь открыть их, чтобы все вокруг не оказалось еще хуже, чем кажется. Это, в свою очередь, заставило меня задуматься о том, почему всякий раз, когда мне казалось, что хуже уже и быть не может, дела с ликующей готовностью поворачивались еще хуже.
Не в силах больше терпеть неопределенность, я медленно открыл глаза.
Я лежал на спине — точно так же, как и раньше, насколько я мог помнить. Руки и ноги были раскинуты в стороны, я смотрел в ночное небо. Разве только… звезды сместились.
Понимаете, я-то не астроном, не звездочет, но даже я замечаю, как со сменой времен года передвигаются эти маленькие сияющие шары. Кроме того, звезды на небе были уже почти не видны — небо светлело перед началом нового дня. Однако это был не просто переход от ночной темноты ко дню. Выглядело все так, словно огромная черная тень накрыла солнце. Словно зло отважилось напасть на чистоту света.
Я вспомнил истории, которые, по слухам, рассказывали в далеких северных землях, о том, как огромный волк гонится за солнцем и, когда наступит Конец Всех Дней, волк догонит и проглотит солнце. Я на миг задумался: а вдруг они были правы и я каким-то образом спасся от смерти только для того, чтобы наблюдать конец света. Или я и впрямь умер — а смерть простое ничто (потому что я явно ничего не помнил) — и восстал из забвения, чтобы посмотреть, как гибнет мир. Почему такое случилось, я не имел ни малейшего представления.
Все эти рассуждения о гибели мира кончились, впрочем, когда я заметил, что солнечный свет становится ярче. Неестественная ночь, наступившая не вовремя, была изгнана силой солнца. Я зажмурился от ярких лучей, когда солнце вернулось на свое место в небе, и наконец повернул голову набок.
Моим глазам представилось зрелище, которое потрясало не меньше увиденного мною на небесах. Примерно в миле от меня горел город. Кажется, он был застроен достойными домами. Над могучей стеной, окружавшей его, вздымались башни… однако такой защиты оказалось явно недостаточно. Огромные порталы, обрамлявшие главный вход, были разбиты, и сквозь пролом виднелись горящие здания. Я видел, как метались среди пожара люди. Легко было понять, кто из них завоеватели, а кто завоеванные: одни сами были охвачены пламенем; кто-то катался по земле, пытаясь сбить пламя, кто-то остервенело хлопал себя по одежде. Другие торжествующе размахивали мечами, издавая победные крики. Но эти боевые выкрики тонули в криках страданий и мольбах о пощаде. В этот момент одна из горящих башен рухнула, пропав из виду, и громче стали крики и вой — наверное, это кричали люди, на которых здание обрушилось.
