Сергей Булыга - Бродяга и фея (сборник)
А сразу же от берега начинались холмы. Трава, растущая на них, давно уже пожухла под ярким и знойным солнцем. В траве стрекотали цикады, суетились термиты…
Но что, если всё это вовсе не так? Что, если это только плод его ничем не подтвержденного воображения? Долго не решался купец проверить эту свою тревожную догадку. Несколько раз подходил он к заветной шкатулке, доставал ключик, проворачивал его в замочной скважине, слушал мелодичный звон потаенного секрета… и так и не решался открывать крышку. Нет, думал он, лучше мечтать! В мечтах все было ясно, красиво и, главное, так, как ему хочется.
И тем не менее по прошествии известного времени купец открыл-таки шкатулку, достал оттуда рогатую заморскую раковину…
Приложил ее к уху…
И услышал голос далекого моря. Того самого моря, в котором водились подводные люди, подводные лошади и странные рыбы, живущие в гнездах как птицы. Купец прислушался – и явственно услышал непонятные речи подводных людей, ржание подводных лошадей и нежные трели тех самых рыб, которые жили как птицы. Убедившись, что рогатая раковина вполне исправна, купец осторожно опустил в нее заветную травинку, немного подождал, а затем, умерив волнение и сердцебиение, припал левым, более чутким ухом…
И услышал шум прибоя, шуршание краба, ползущего по песку. Услышал он и то, как шлепались в воду игривые летучие рыбы, и как ядовитая медуза подкрадывалась к стае беспечных бархатных рыб, и даже как вздыхала старая, беззубая акула.
Три дня он слышал одно лишь море. И только на четвертый день, когда переменился ветер, купец услышал берег…
Какой-то зверь крадучись спустился к морю, зачерпнул лапой воду, постоял немного, подождал, потом ударил по воде – и вытащи краба. Потом еще и еще одного. Зверь довольно урчал…
Однако что это за зверь, купец не знал. Да, он отчетливо слышал, как под лапами зверя скрипел прибрежный песок, как волочился по земле его пушистый длинный хвост… А вот что это за зверь, купец так и не смог догадаться.
Ну что ж, неведомые земли на то и есть неведомые, чтоб в них водились невиданные звери. Утешая себя таким образом, купец не спеша открыл потайную дверцу и достал из чудесного шкафчика волшебную трубку. Быть может, она поможет раскрыть тайну неведомой страны?
Волшебная трубка была такова, что стоило лишь навести ее на какой-либо предмет, как тот сразу представал в весьма и весьма увеличенном виде, что и позволяло дойти до его исконной, часто неведомой сути.
Однако на сей раз волшебная трубка, увы, оказалась бессильной. Напрасно любознательный купец дни и ночи просиживал за столом, рассматривая травинку посредством приблизительных и умножительных стекол, вставленных в волшебную трубку. Да, он смог досконально рассмотреть таинственную травинку, изучить ее до мельчайших частиц и даже проникнуть в ее внутреннее строение… однако увидеть, что окружало травинку в неведомой стране, он так и не смог. Быть может, виной тому было несовершенство волшебной трубки, быть может, неудача заключалась в том, что травинка была чрезмерно сухою, а может просто любопытство было сковано незначительной зоркостью самого наблюдателя. Но как бы там ни было, вскоре – через месяц – купец отложил волшебную трубку в дальний ящик дальнего стола и надолго задумался.
Решение пришло к нему лишь поздним вечером. Он вдруг подумал, что днем его разум бодрствует и переполнен догадками одна невероятнее другой… Но так только кажется! Ничего невиданного купец измыслить не может, он только преувеличивает, изменяет или искажает в лучшую сторону все то, что ему привиделось или прислышалось ранее. Днем, как это ни прискорбно, мысль принадлежала не купцу, а его капитанам, караван-баши и прочим рассказчикам, которые и заполняли его воображение. А ночью… Никто не может увидеть чужой сон, никто не в силах вмешаться в него, изменить. А посему только во сне – в его собственном сне – вот где купцу откроется тайна неведомой земли!
Перед тем, как отойти ко сну, купец положил заветную травинку себе под подушку, и сон его был приятен и крепок. То же самое повторилось и на следующую ночь, и на пятую, и на десятую. Травинка лежала под подушкой и не шевелилась, купцу же снились волшебные, невероятные сны, в которых он переносился в ту самую далекую страну, где никто еще не был. Однако…
Вся беда была в том, что каждый раз, проснувшись утром, купец ничего не мог вспомнить. Совсем, ровным счетом ничего! Который раз он просыпался счастливый и радостный, вставал, улыбался… И вдруг понимал, что вновь ничего из приснившегося ему он не помнит. Где-то в глубине души поспешно замирало почти незнакомое, но очень желанное чувство… и снова купец оставался один, без мечты, которая исчезла, рассеялась, опять ускользнула, и всё.
Долгое время купец не знал, как же ему быть, как обрести доверие у скрытной травинки. Быть может, она опасается, что он таит какие-либо недобрые намерения по отношению к ее стране, в которой никто еще не был? Отнюдь и еще раз отнюдь! Сердце купца преисполнено одним лишь любознанием. И, дабы таковое уверение не казалось голословным, он аккуратно уложил травинку в маленький сафьяновый мешочек, который – на золотой цепочке – повесил у себя на груди, рядом с сердцем, и стал ждать.
День. Ночь. Неделю. Месяц.
Купец был уверен, что рано или поздно сердце согреет травинку своим теплом, разбудит стуком – и тогда он увидит и услышит о таинственной стране всё, что ни пожелает.
Однако время шло, а травинка молчала. Кончилась зима, стихли знойные песчаные метели и наступила весна – похолодало, прошли первые дожди и расцвели земляничные деревья за разноцветным узорчатым окном…
Как вдруг как-то под утро купец проснулся, схватился за сердце… и почувствовал непривычное жжение, исходившее из-под сафьяна. Удивленный и весьма обеспокоенный купец поспешил к окну, к свету. Там он снял золотую цепочку, развязал сафьяновый мешочек…
И положил на ладонь травинку из неведомой страны. Травинка была горячая и… не сухая и желтая, а сочная и зеленая. Так, значит, травинка согрелась и ожила! Так, значит…
Но тут травинка медленно, едва заметно шевельнулась…
Отделилась от ладони…
Поднялась еще немного, и еще…
А после развернулась и полетела… нет, скорее поплыла к распахнутому окну.
Травинка летела медленно, так что ничего не стоило ее остановить, однако купец не стал ей препятствовать. Он стоял, склонив голову набок, и смотрел…
Как травинка выплыла из окна, перелетела через двор, взмыла над крышами соседних домов…
И больше никогда уже не возвращалась.
Купец же некоторое время молча расхаживал по покоям, а потом позвонил в колокольчик, призвал слуг и объявил им, что отныне он будет жить как и прежде, не затворяясь от мира. И было по сему.
