Ричард Байерс - Ярость
Полуголем уже наполовину вытащил меч из ножен, но потом вспомнил, что ожидал увидеть в Бримстоуне змея и пришел сюда, чтобы отдать ему бумаги, а не сражаться. Очутиться лицом к лицу с существом, которое оказалось из породы злобных, а не якобы добрых, как ожидалось, само по себе не было достаточным основанием, чтобы отступить от намеченного плана. С легким сожалением он вложил меч обратно в ножны и огляделся, чтобы проверить, не собираются ли его спутники напасть на дракона.
Большинство из них держались как ни в чем не бывало. Только Павелу изменило его обычное спокойствие, и лицо его исказила угрожающая гримаса, изображавшая праведный гнев. Он произносил заклинание и размахивал медальоном в форме сердца. Священный амулет ослепительно сверкал. Бримстоуна передернуло от слепящего сияния. Он подался вперед, разинув пасть.
Дорн, Кара и Уилл были как раз у него на пути. Если бы он выпустил дым или огонь или сделал прыжок, он запросто раздавил бы их, но он замер. Тем временем Тэган схватил Павела за воздетую вверх руку и заставил опустить ее, медальон перестал светиться.
— Не надо! — крикнул Рэрун.
— Это не просто дракон, — ответил Павел. — Это восставший из мертвых вампир. Неужели вы не чувствуете?
Вообще-то Дорн ничего не чувствовал, но он не сомневался в способностях своего друга. Священники были наделены особым даром видеть злые силы и уничтожать — это входило в их обязанности. Служители Летандера, с их обязательством посвящать жизнь искупляющему и очищающему солнцу, вели нескончаемую войну со злом.
— Не важно, — сказал Рэрун. — Мы обещали помочь Каре и решили бороться с бешенством. Это переговоры, а не охота, так что не зли его!
Павел перестал сопротивляться, и поток яркого белого света угас.
— Наш разговор еще не закончен, — сказал Рэрун.
Дракон проигнорировал его слова и злобно воззрился на Кару.
— Я не просил никого приводить, — прошипел он. Для такого огромного существа голос у него был на удивление вкрадчивым, это был почти шепот. — Особенно таких глупцов, как этот.
— Кто ты? — спросила Кара.
— Дракон, — сказал он, — и вампир, как угадал этот маленький жрец солнца.
— Значит, что ты можешь желать нам только зла, — сказал Павел. — Ведь именно таким змеям Культ Дракона обещает владычество над миром.
Бримстоун презрительно улыбнулся и сказал:
— Только не таким, как я. — И он вернулся к разговору с Карой: — Зачем тебе эти прихвостни?
— Мы не уйдем, — сказал Рэрун. — По крайней мере, пока не убедимся, что передали сведения по назначению.
— Пусть они остаются со мной, — сказала Кара. — Они заслужили это право, и я очень надеюсь, что они будут помогать мне и дальше.
Вот уж нет, подумал Дорн. Но с досадой осознал, что Павел и Рэрун правы. Сейчас не время уходить, надо остаться и постараться выведать побольше о бешенстве.
— Что ж, пусть так, — сказал Бримстоун.
Он скользнул взглядом по Тэгану и охотникам, и хотя глаза его горели, словно раскаленные угли, их взгляд замораживал. — Пусть остаются, если ты ручаешься, что они не наделают глупостей. Я даже расскажу тебе про себя, чтобы ты могла мне доверять.
Сама мысль об этом вызвала у Павела усмешку.
— Что ты знаешь о Саммастере? — продолжал Бримстоун, устроившись на груде золота и серебра. Монеты зазвенели под его весом.
— С вашего позволения, — сказал Тэган. Он закрыл крышку сундука, наполненного сокровищами, и безмятежно уселся сверху, совсем близко от дьявольских глаз дракона, его огромных зубов и когтей; такой поступок можно было считать или достойным восхищения, или легкомысленно-безрассудным. — Я знаю только, что какой-то безумный колдун организовал тайное общество, основанное на его бредовых идеях.
— Это был великий колдун, — отозвался Бримстоун, — такой одаренный, что, когда он был еще совсем молодым человеком, Мистра, богиня магии, назначила его одним из Избранных, первейшим среди магов.
— Значит, — сказала Кара, — он был хорошим человеком, а не злым.
Бримстоун ухмыльнулся, и Дорн заметил два торчащих клыка, выдающих в этом драконе вампира. Они удлинялись, когда дракон хотел высосать кровь из своей жертвы.
— Это не важно, — сказал дракон. — Он был слишком горд и спесив и после возведения в ранг Избранных возгордился еще больше. Он вообразил, что сам стал почти что богом, и что богиня тайн избрала его не только в свои агенты, но и в супруги.
— Значит, он уже тогда был безумен, — сказал Уилл, откинув назад капюшон и обнажив голову.
Бримстоун передернул крыльями, что было у драконов равносильно человеческому пожиманию плечами, и ответил:
— Может быть. Незаметное на первый взгляд, только начинавшееся безумие, но почему божество, обладающее такой мудростью, выбрало такого посланника — это тайна. Во всяком случае, как вы, наверно, предполагаете, его любовные амбиции ни к чему не привели и он был развенчан. Он продолжал служить Мистре, но затаил на нее обиду. Считая себя исключительно проницательным, он не мог поверить в то, что просто неправильно истолковал отношение к нему богини. Более того, он решил, что она нарочно обманула его, чтобы обеспечить его верность себе.
Дорн нахмурился. Он никогда не предполагал, что может почувствовать симпатию к какому-то легендарному негодяю, особенно к тому, кто водился с драконами, но, по крайней мере, он точно знал, что чувствовал Саммастер. Разница была лишь в том, что Кара на самом деле пыталась манипулировать им. Разве нет?
— Я не знаю точно, что произошло потом, — продолжал Бримстоун, — но я слышал несколько историй, и все кончались одинаково. Саммастер взялся помочь какому-то попранному и униженному народу. Дела пошли скверно, и он случайно уничтожил их всех, по ошибке прочитав не то заклинание. Все разумные люди понимают, что на войне такое случается. Но несмотря на свои познания, Саммастер был глуп и пал жертвой собственной вины. Этот случай поставил под сомнение его соответствие роли Избранного и важность его заслуг, о которых он столько воображал.
После такого полного фиаско он начал изучать черную магию, возможно в надежде вернуть к жизни свои невинные жертвы. В одиночку ему это сделать не удалось, и он разыскал Аластриэль, другую Избранную, надеясь, что вместе они смогут откопать в старинных книгах разгадку.
— И он в нее влюбился, — с грустью в голосе сказала Кара.
— Да, — сказал Бримстоун. — И хотел быть уверен, что новый объект его страсти не отвергнет его, как это сделала Мистра. Он старался проводить с ней как можно больше времени, принимая за нее все решения, влияя на ее взгляды по всем вопросам, и все это с целью, сознательно или нет, превратить ее в слепо обожающую его рабыню.
