Галина Ли - Точка невозврата. Волчья кровь
Я тихо вздохнула — почему наш гнев не остыл? Из века в век этот кошмар повторяется. Но мы не монстры. Они, выходит, тоже.
В чем беда моего народа я знала. В невозможности забыть и простить. В наших памяти и чувствах. В нежелании забывать. В том, что мы тащили взлелеянную злобу через века. Потому что не знали, как жить по-другому. Потому что страх за жизнь не позволял забыть.
А у них? Какая у них… гора предков?
Я посмотрела на друга:
— Валгус… а какой обряд у вас? Вы ведь тоже нас люто ненавидите.
Мой друг вздохнул:
— Для нас это… как кино. Словно в голове прокручивают бесконечную пленку. Без эмоций и без чувств. Зато со звуком!
Я сочувственно посмотрела на парня — тоже не больно-то весело, не намного легче, чем нам.
— Правда, это не все, — юноша замялся, подыскивая слова, — еще нас учат истории рода. Твой народ там выставлен не в самом приглядном свете. Ну… ты понимаешь?
Я понимала. Одного, правда, понять до сих пор не смогла, хоть вроде и объяснили давным-давно… Почему парень не скрутил своего врага в первый же день? Почему вообще сел рядом? Как пересилил себя? Как сумел?
Валгус уловил мои невысказанные вопросы, притянул к себе еще ближе, прижался щекой к макушке и сказал:
— Я ритуал не проходил. Родители от него увильнули.
Так вот в чем причина! Мы просто оставались сами собой в день знакомства.
— А как же твои родители выкрутились?
Валгус пожал плечами:
— От ритуала никто и никогда не бегал, поэтому и контроля над соблюдением нет. Когда пришло время, меня попросту выдернули из одной школы и перевели в другую. А может, все было сложнее, не знаю, не интересовался. Меня устроило все как есть.
— В каком возрасте это происходит у вас? — полюбопытствовала я.
Юноша усмехнулся:
— Раньше, чем у вас. В предпоследнем классе старшей школы.
Я кивнула — кино не чужая память, можно пережить и в шестнадцать лет. Можно,… но нужно ли?
В душе шевельнулась благодарность родителям друга — они первыми пошли против негласных законов. Дали возможность выбора сыну. И оставили шанс. Шанс на будущее. На совместное будущее с девчонкой с вражеского клана. Вот только знать бы заранее, какое оно, это будущее: хорошее или плохое?
Я мотнула головой, отбросив прочь сомнения — только хорошее! — и повернулась к Валгусу. Очень захотелось поддержать его, но нужные слова все никак не находились, поэтому я порывисто обняла юношу, прижавшись к нему изо всех сил.
Валгус сдернул резинку с моих волос, выпустив их на свободу, и прошептал:
— Эри моя… девочка моя…
Мы, как сумели, возместили друг другу то, что потеряли. Наверное, наша любовь в ту ночь несла в себе привкус горечи от потери, но она совершенно не мешала. Напротив — заставила полностью оценить то, что у нас есть. Именно в ту ночь я, наконец, поняла, что означает слово "страсть".
И все-таки откровения не прошли даром. Уже после того как мы заснули, я снова очутилась около плотного роя огоньков, от которых тянуло знакомой силой. Только на это раз к нему не влекло, и меня не звали. Вокруг царила настороженная тишина: за мной наблюдали. Пристальное внимание тянулось от роя подкрашенной красным дорожкой, настороженным строгим вопросом: "Кто ты?".
Не дождавшись ответа, одна из зеленых точек стала ближе, опасно ближе, и я ощетинилась: "Не подходи!".
Огонек на мгновение замер, а потом у меня в голове словно взорвалось растерянное, удивленное и злое: "Саша?!!"
Я резко села, закрыв ладонями лицо — опять этот сон! Ну как мне от него избавиться?! И тут же почувствовала, как меня потянули назад — моему другу не понравилось, что я внезапно исчезла.
— Иди сюда, — не просыпаясь, пробормотал Валгус, и я послушно устроила голову на его груди, в надежде, что странный сон меня больше не потревожит. На мое счастье, так и произошло.
***
Хотя ключ по-прежнему был у меня, решила им не пользоваться и потянулась к звонку — наверное, из-за того, что я больше не была тут дома. Щелкнул замок, и я угодила в объятия мамы:
— Девочка моя! Наконец-то.
Глаза тут же увлажнились, меня потянуло на рев, пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы справиться с эмоциями.
— Сашка, Сашка пришла! — оглушил звонкий вопль.
Мама уступила место сестренке, которая повисла на моей талии, как якорь — отпустив ноги и не давая шагу ступить. Мы как-то незаметно переместились в зал — мама теперь принимала меня как дорогую гостью. Дорогую, но… случайную. Не из дома. Которой очень рады, но знают, что скоро она уйдет.
Я улыбнулась про себя — теперь меня это не огорчало… ну, может, совсем чуть-чуть. Я ведь и правда стала гостьей.
Нам всем повезло — Он был в командировке. Мама могла спокойно со мной посидеть. Правда ее немного смущал Валгус, и он, почувствовав ее скованность, вскоре встал:
— Ди… Саш, я сбегаю в магазин, куплю что-нибудь в дорогу. Дождись меня, пожалуйста. Хорошо?
Я кивнула, проводила парня до дверей, а когда вернулась, наткнулась на ехидный взгляд сестры.
— Тили-тили тесто, — пропела малявка тонким голоском.
— Ляля, — укоризненно покачала головой мама, но сама посмотрела так, словно ждала объяснений.
Я вздохнула и пожала плечами, не зная, что сказать. Откровения не вполне совершеннолетней дочери маму, пожалуй, не особо обрадовали бы. Правда, надо отдать должное, и испугать не испугали бы, она сама выскочила за отца в семнадцать лет.
Почувствовав мое замешательство, мама вздохнула:
— Ты у меня умная девочка, Валгус вроде бы тоже, но… — потом запнулась на мгновение, и нерешительно задала вопрос, -.. насколько у вас все серьезно?
У меня вырвался нервный смешок — серьезнее некуда! — и я сказала:
— Насколько это возможно. Мама, он мой… — пару секунд я подбирала подходящее для моей мамы слово, — … ну… он…
— Жених! — обрадовано крикнула Лялька, не дождавшись моего ответа.
Сначала я поежилась от такого громкого слова — руку-то мне пока никто не предлагал, только сердце и жизнь — а потом решила, так оно и есть. Для мамы самое подходящее слово, оно позволяет на многое закрыть глаза.
— Ладно, — я потрепала сестренку по макушке, — будем считать, что жених.
Лялька одобрительно закивала:
— Саш, он мне нравится. Он красивый. И хороший. И он мне заколки подарил, с камушками! Сейчас покажу!
И девочка вихрем унеслась в комнату, оставив меня с мамой один на один.
— Вот ты и выросла, — тихо сказала мама, глядя на меня во все глаза, а потом спохватилась, всплеснула руками, полезла в карман халата и вытащила свернутый пополам конверт, — держи. Это карточка. Я буду каждый месяц класть на нее деньги. Ты не экономь сильно, покупай себе все что надо. И кушай хорошо, а то совсем похудела, одни глаза остались!
