Джулия Джонс - Пещера Черного Льда
— Эй, станьте-ка в круг! — Громовой голос Баллика разорвал тишину. Воин вышел во двор, таща за собой хилого седовласого ведуна. — Райф Севранс принесет сейчас свою Первую Клятву.
Между воинами прошел ропот.
— Уперся-таки на своем, — проворчал лысый Тоади Скок, а Дрей довольно громко выругался.
У Инигара Сутулого вид тоже был недовольный. На нем был кафтан из свиной кожи, выкрашенный в черное по обычаю клана. Ворот и подол украшали грифельные диски, такие тонкие, что походили на чешую. Рукава он опалил у Большого Очага в знак начала войны. Судя по взлохмаченным волосам и множеству незавязанных тесемок, Баллик вытащил его из постели. Грифельные чешуйки пощелкивали на каждом шагу.
— Хорошо, давайте покончим с этим, — сказал он, хмурясь на рассветное небо. — Но предупреждаю вас: это неподходящее место и время.
Райф, сам не зная зачем, потрогал свой амулет. Вороний клюв был холодным и гладким, как вынутый изо льда голыш. Райф не был уверен, что хочет сделать это сейчас, перед тремя дюжинами кланников, но Инигар уже достал из тканевой сумки на поясе клятвенный камень. Грея его в кулаке, ведун назвал имена Каменных Богов. Его тонкий дрожащий голос придавал этим именам грозное звучание, которого Райф никогда не замечал прежде. Низовой туман поредел. Свет восходящего солнца отражался снизу от облаков, заливая двор бледным серебристым сиянием. Ветер давно утих, и голос Инигара был всем хорошо слышен.
Перечислив всех девятерых богов, Инигар разжал кулак и вытянул руку вперед. Он ждал, не сводя своих черных глаз с Райфа. Вороний амулет лежал теперь снаружи, поверх тулупа и вощеной шерсти, но Райф все равно чувствовал его кожей. Его охватило желание убежать, выбить камень из руки Инигара, втоптать его глубоко в снег, а потом бежать в снежные поля и не возвращаться больше. Все происходило слишком уж быстро.
— Возьми камень, Райф Севранс. — Глаза Инигара были темны, как вулканическое стекло. — Возьми и положи себе в рот. — Райф не двинулся с места — не мог двинуться. Ведун ткнул рукой в его сторону. — Возьми.
Баллик Красный усердно кивал Райфу за плечом Инигара. Он достал из колчана стрелу и держал ее в кулаке острием вниз. Корби Миз вынул из петли свой молот и держал его поперек груди. Покосившись в сторону, Райф увидел, что все другие воины тоже извлекли оружие из роговых футляров, кожаных портупей и подбитых шерстью ножен. Все они в свое время давали Первую Клятву, и это было знаком уважения к ней.
У Райфа пересохло во рту. Старое коричневое лицо Инигара с крючковатым носом и впалыми щеками стало суровым. Легкий ветер пронесся по двору, и грифельные медальоны зазвенели.
— Возьми его.
Райф протянул руку. Как только ее тень упала на раскрытую ладонь Инигара, раздался крик ворона. Птица, черная и маслянистая, как кусок подгоревшего мяса, спускалась во двор. Несомая нисходящим холодным потоком, она кружилась, ныряла и каркала, пока другой, теплый, воздушный поток не поднял ее ввысь. Ворон взмахнул своими острыми крыльями еще раз и сел на флюгер над крышей конюшни.
Его желтые глаза смотрели на руку Райфа, сомкнувшуюся вокруг клятвенного камня. Маленькие вкрапления белого металла на поверхности камня отражали свет. Райф поднес его к губам и положил под язык, ощутив вкус мела, земли и пота. Мелкие крошки, отламываясь от камня, оседали во рту.
Взглянув на ворона, Инигар произнес:
— Вручаешь ли ты себя клану, Райф Севранс, сын Тема? Отдаешь ли ты ему свое мастерство, свое оружие, свою плоть и кровь? Клянешься ли остаться с нами на год и один день? Клянешься ли сражаться за нас, не жалеть ничего ради нашего спасения и отдать свое последнее дыхание Сердцу Клана? Последуешь ли за нашим вождем, будешь ли беречь наших детей и посвятишь ли себя нам на все четыре времени года?
Райф кивнул.
Карр!
— Делаешь ли ты это по собственной воле и свободен ли ты от других клятв и обязательств?
Карр!
Клятвенный камень лежал во рту у Райфа, как свинец, придавая слюне скверный металлический привкус. Это неправильно, хотелось крикнуть Райфу. Разве вы не чувствуете? Но сделать это было бы безумием худшего рода. Он и так уже заслужил себе славу смутьяна — даже родной брат так говорит. Прервав Первую Клятву, он с тем же успехом может бежать на юг, в тайгу, и никогда больше не возвращаться; он никогда уже не посмеет показаться в круглом доме. Нет. Он должен принести эту клятву. Он ждал этого мгновения, сколько себя помнил. И вот Инигар Сутулый стоит перед ним с опаленными в знак войны рукавами, дыша голубоватым паром, и ждет, когда Райф скрепит свою клятву.
Собравшись с духом, Райф кивнул во второй раз.
Карр! Карр!
От крика ворона Инигар попятился, скрючившись так, словно его ударили в живот. Он на миг прикрыл глаза, а когда они снова открылись, Райф увидел в них знание — оно было точно лед, спящий все лето под почвой Пустых Земель. Райф отвел глаза. Инигар знал. Знал.
— Ты принес Первую Клятву, Райф Севранс, — сказал ведун, роняя слова как камни. — Нарушив ее, ты станешь предателем этого клана.
Райф не мог смотреть ему в глаза. Никто не произнес ни слова. Ветер усилился, и ворон, слетев с флюгера, отдался на его милость, распустив крылья, как черные пиратские паруса, на которых можно пройти ночью через вражеские воды.
— Карр! Карр! Карр!
«Предатель, — слышалось Райфу. — Предатель! Предатель!» Он содрогнулся. Амулет лежал на груди мертвым грузом, нажимая так, что трудно было дышать. Перед глазами явился, непрошеный, маленький светловолосый ламповщик Веннил Друк. Дагро Черный Град и Кот Мэрдок, со старческими пятнами на коже, продевали колья кровавого дерева сквозь розовую безволосую кожу у него на спине. После, когда все было кончено и труп Веннила, синий и застывший, лежал на болоте, Инигар пришел к священному камню с долотом и отделил его сердце от клана.
— Кто поручится за этого новика? — спросил Инигар, повернувшись лицом к воинам. — Кто будет наставлять его и всегда стоять с ним рядом год и один день? Кто из вас станет передо мной и добавит свой голос к его клятве?
Шор Гормалин, промелькнуло в уме у Райфа. На обратном пути из Гнаша белокурый воин намекнул, что охотно за него поручится. Но Шора здесь не было, и Райф не знал, где он, не был даже уверен, вернулся ли он после своей ночной вылазки. Даже если он вернулся и пьет теперь на кухне подогретое пиво, заедая его ветчиной, вряд ли ему захочется беспокоить себя из-за какого-то зеленого юнца. Происшествие с Рейной тяжело сказалось на нем.
Инигар Сутулый ждал, и его крючковатый нос отбрасывал длинную тень на щеку. Райф подумал, что ведун будет недоволен, если никто не выйдет подтвердить клятву. Ворон бесшумно кружил над двором. Корби и Баллик переглянулись. Райф видел, что Баллик усиленно размышляет, поглаживая рукавицей оперение стрелы, которую держал в кулаке. Можно было даже догадаться, о чем он думает: «Этот парень — лучник, как и я...»
