Ольга Силаева - Драконье лето
Кажется, я сейчас узнаю ответ.
— Аркади была магом?
— Лучшим магом на службе у Вельера. Впрочем, на службе — не то слово. Она верила своему повелителю, верила в него и могла, пожалуй, оправдать любой его поступок. Мы много разговаривали во время допросов, как вы понимаете, — он запрокинул голову. — Я бы даже сказал, что мы подружились.
По спине пробежала дрожь.
— Знаете, мне страшно.
— Слышать подобное? Да, я бы тоже испугался. Так вот, она верила, но я верил тоже. Я убедил ее. Я не знаю, как, не помню: те недели стоили мне первых седых волос. Но она дала мне убежать, а год спустя, когда всем стало ясно, что грядет война, стала рядом со мной. За ней пришли другие. Мы основали орден в Галавере, род Рист был изгнан…
Он снова замолчал.
— Вы представляете, что это означало для нее? Не просто нарушить клятву, но выгнать из дома свою… семью? Тех, кто дал ей приют?
— Да, конечно, — бесцветным голосом отозвался я. — Более чем.
Маг остро посмотрел на меня.
— Нет, вы понимаете. Я вижу, что… Неважно. История подходит к концу. Мы праздновали победу, основание ордена, я мечтал о новом имени для нее. Аркади — это ведь драконье имя. Настоящее она получила в какой-то пеплом засыпанной деревне, где односельчане едва не повесили ее на площади.
В этот раз он молчал почти три минуты.
— А за день до церемонии, — обыденным тоном закончил он, — она покончила с собой. Настоящего ее имени я так и не узнал.
— Аркади… — пробормотал я. — Но лишить себя жизни? Может быть, несчастный случай?
— Петля, табурет, ведро воды. Больше ни один маг не предлагал драконам свои услуги, — сухо произнес маг. — В каком-то смысле нас признали отверженными. Аркади де Вельер, Марек, Анри де Верг — мы ведь предатели, Квентин.
— Мне не кажется, что отвернуться от Вельера — предательство, — тихо сказал я. — Они ему не помогли. Это другое.
— Не имеет значения. Марек не любит вспоминать о нем, а Аркади больше нет.
Он провел рукой по перилам. Словно откликаясь, в другом конце галереи скрипнула доска.
— Мы — орден. Драконы сохранили общность, род, и, пожалуй, это единственное, чему стоит у них позавидовать. Мы выставили другой стержень: откровенность, знания. Собственно, мы мало чем отличаемся от драконов: нас спасает лишь репутация. Аскеза, наставничество, служение — орден держится на них, но достаточно одного сибарита и властолюбца, чтобы все полетело в пепел.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Понимаете?
— А происхождение вашего ученика, Анри? — Я поднял бровь. — Не угрожает ордену?
— Это трагедия Анри и только его. — Он откинул со лба воображаемую прядь волос. — Честно говоря, она мало чем отличается от драмы любого ребенка, выросшего без отца или матери.
— Но мы можем соврать и сказать, что таких детей много, — я развел руками. — Разве не этого хочет Анри де Верг? Драконы легковерны, крикнешь: «Смотрите, крылатые: мы — ваши братья!» — глядишь, и угроза войны исчезнет с горизонта!
— А вы не любите ложь, — кивнул маг. — Я тоже. Но, во-первых, у нас нет доказательств, а во-вторых, вы помните, как ребенком отвечали на плохие новости?
— Сначала не верил. Потом злился.
— Любое общество, любая группа огрызается так же. И чем больше группа, тем младше ребенок. Если сообщить подобную новость всем драконам, ответом будет дикий рев. И, поскольку наш младенец умеет за себя постоять, стена пламени до неба. От Галавера останется груда расплавленных камней.
— Не ожидал такого ответа, — помолчав, признался я. — Вы говорили об этом с Анри?
Он покачал головой.
— Чем ему заниматься, он решает сам.
— А если я с ним поговорю? Я могу расспросить де Верга о его происхождении?
— Можете. Но не бейте его этим. Это не нужно, не; принято — и больно. Вас же не дразнят фермерским прошлым и грязью под ногтями?
Я задохнулся.
— У меня никогда не было грязи под ногтями!
— Вот видите, вы задеты.
— Я не…
— Я знал, что мое предупреждение излишне, — добавил он мягче. — 'И не мог не предупредить. Анри — архивист и один из лучших наших магов. Но, как и вы, он всего лишь человек.
— Кстати об архиве, — начал я. — Не могли бы вы…
Звук быстрых шагов заставил меня повернуть голову. По галерее, придерживая полы развевающегося плаща, спешил Марек.
— Ты уже знаешь, что мы определили вид яда? — сообщил он, притормаживая у дверей. — О, да вы знакомы?
— Еще нет, — спокойно ответил маг. — Я рад, что мои услуги не понадобились.
— Нужно составить послание для Вельера. Сейчас или вечером?
— Мне надо подумать. Вечером. Квентин, простите, но вас я не приглашаю — рано.
— Я услышал куда больше, чем заслуживаю. — Я развел руками. — Я не в обиде.
— Необидчивых магов не бывает. И вы ошибаетесь, говоря о доверии: напротив, вас не выпускали из виду с самого вашего приезда.
— И это вы мне говорите в лицо?
— Вы привыкнете, — он неожиданно улыбнулся. — К тому же я не сказал вам ничего, о чем вы не думали сами. Только от вас зависит, будете вы воспринимать это как заботу, доверие, неприязнь или слежку.
— Вы Дален, — утвердительно сказал я. — Глава ордена.
— Кто еще станет доказывать две противоположные истины одновременно? — Марек усмехнулся. — Кстати, Эйлин ждет тебя на крыше. Исключительно из злобных побуждений.
— Кто бы сомневался, — пробормотал я, потирая синяк на запястье. Снова искать загадочные потоки до темноты. Впрочем, Лин поправлялась, маги ничего не подозревали — и я начинал приходить в себя.
— Удачи вам, — с легкой улыбкой сказал Дален.
И, не раскидывая рук, взлетел.
— Маг не воробей, вылетит — не вырубишь топором, — вздохнул рядом со мной Марек. — Как там Лин?
Так вот куда он бежал…
— Уснула.
— Хорошо. Ей это нужно — уснуть и забыть. Хоте бы я ее избавить… — он не договорил. — Дален говорил, насколько важны ваши с Эйлин занятия?
— И не только это, — я вздрогнул.
— Тогда марш на крышу. Да, пока я не забыл: тебе скармливают столько новостей, чтобы ты не затосковал без библиотеки. Там хозяйничает Анри, а зная, как вы друг друга любите… — Марек многозначительно замолчал. — Не наделай глупостей. Школяров отправляют на хлеб и воду и за меньшее.
— И вода там отнюдь не булькает в стакане?
— Скажем так: от жажды они точно не умрут. Это общие правила. Хотя положение у тебя и впрямь легендарное. Твои бы способности да лет двадцать назад… Но я тебя отвлекаю. Иди.
Я кивнул и направился к лестнице. Если бы не запертые архивы, не на что было бы жаловаться: редкий школяр не мечтает о такой свободе и заботе. А ведь меня пустили в школу Галавера, не спросив ничего, кроме имени!
