Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый
Вокруг ворочался влажный серый день, наполняя джунгли запахами воды и цветочного дурмана. Я же в который раз складывал в голове картину биографии Тристании, оставленной нами на попечение нового Ходящего-по-снам белой ветви Тримурры. Бодрый старичок заверил нас, что с эльфой все будет нормально, на чем мы и раскланялись. Думаю, у герцогини достанет ума после выздоровления от чужеродного заклятия отправиться домой.
Значит, Тристания уже совсем «старушка»… А по виду и не скажешь. Насколько я успел запомнить, местные эльфы — одни из самых короткоживущих рас в мире Лахлан. Лет восемьсот, ну девятьсот от силы — и все, пишите письма. А Тристании, как оказалось, уже почти восемь сотен лет. Обидно за нее стало, сам себе не поверил. Мне ли горевать? Ей еще сотню годков как минимум коптить местное дождливое небо. Я и не доживу, наверное, до ее похорон. Если, конечно, новая сущность не наделила меня дополнительными годами жизни. Надо будет этот вопрос уточнить, когда доберемся до Сердца Бездны. Город черных моркотов, Зеленый Пик, ждал где-то в глубине джунглей, а я все думал о том, что увидел в голове Тристании.
Очень непроста оказалась ушастая. Настоящая герцогиня в изгнании, с привилегиями и родословной похлеще местной королевы. Дочь последнего местного императора, правившего еще до того, как началось засилье «бабовщины» среди остроухих. Это вам не щи лаптем хлебать, это уже консоме ботфортом наяривать! Самая голубая из всех голубых кровей, а уж кость — так вообще в известке отмоченная с хлоркой… Белее всех снегов вселенной. Ее жизни можно только посочувствовать. Папаша выдался тот еще. Наложенным заклятием заставил дочь своими руками убить любимого, ставшего неугодным правящему дому. Как ушастая потом с ума не сошла… Загадка века. Зато Тристания отомстила папане по-нашему. За десять лет провернула такую аферу, что Империя банально прекратила существование. Какой талантище после этого задремал в ушастой! Захотела бы — миром могла править. А она предпочла сгинуть в лесах почти на границе с пустыней нагов. Но как сгинуть… Умудрилась втесаться в самые близкие друзья второй королевы новой династии, за что получила совсем уж знатные плюшки. Вот же продуманная интриганка. И как же ее жаль! Любовь к поэту, убитому ею на берегу моря, так и не угасла. Тристания носила в себе пламя с чертами дорогого ее сердцу существа… И помочь ей ничем невозможно, что самое обидное.
Поначалу я даже пару раз прикидывал, что мы с ней могли бы замутить более личный контакт, но после путешествия в ее голове мне стремительно расхотелось бередить такую жестокую рану. Ушастая не просто стала мне близка, пусть и номинально, она теперь моя шицу, моя ответственность. И стала мне почти дочкой или сестрой… Как звучит-то! Ей восемь веков, а мне всего-то сорок скоро стукнет… Я заржал, распугивая каких-то желтых птичек. Последние намеки на матримониальные планы вылетели из головы. Мысли вернулись к Родерии. А вот с этой полоумной максималисткой придется что-то делать. Она так просто не оставит мою тушку в покое. Возможно, придется упокаивать ее саму.
Тропа тянулась и тянулась, а вокруг жил своей страшной загадочной жизнью лес, мокрый от вечного дождя где-то наверху. Горотур шагал впереди размеренно и неутомимо, словно не было у него на горбу нашей тяжеленной поклажи с едой, одеялами, всякими смертоносными штуками и набором старых карт, всученных нам перед отправкой в путь князем белого племени. Он на правах главы дома перерыл хозяйство безвременно почившей Ходящей и подарил нам целую кипу пергаментных схем и красочных путевых карт с отмеченными маршрутами торговых и патрульных дорог на нескольких ярусах Лесного Моря. Так называемое Сердце Бездны было обозначено на них всех. Другое дело, как это было выражено. Когда я понял, что на всех картах территория Сердца Бездны и Зеленого Пика одно сплошное белое пятно, мне поплохело. Это могло означать только одно: хоженых троп там не сохранилось. Значит, придется стать первопроходцами, а это каторжный труд. В прошлой жизни мне как-то раз пришлось составлять выжимку исторических документов для какого-то вуза по эпохе конкистадоров. Начитался я тогда всяких ужасов про джунгли Амазонки и прочих Эльдорад. Насекомые, откладывающие яйца где попало… Это настоящая песня! Вот где хитиново-мерзкая тварь попала на человека, там и откладывает, с-с-с… скотина энтомологическая. Прошелся в плотных кустах — на тебе в ухо подарок. Прислонился к замшелому дереву — держи сотню яиц под кожу на спине или голове. Сполоснулся в ручье — получи раскоряку промеж ног. Пр-р-рэ-лестно, однако!
Болезни, переносимые кровососами, тоже многого стоили. Анкилостомоз, которым награждают мелкие черви, прогрызающие кожу несчастного, решившего прилечь в тени на отдых. Бругиоз, переносимый комарами в тропиках, — от него мужчина приобретает воистину слоновьих размеров ноги и… э-э-э… то, что между ними. Особенно меня тогда впечатлила болезнь «лоаоз», вызываемая мелкими червячками, переносимыми слепнями. Эти твари способны заставить человека поверить в фантастику. Увидишь вот так однажды, как в глазах собеседника мелькают настоящие живые черви, прямо в белках, — можешь быть уверен: он был в тропиках и сейчас болеет этой самой штукой. При одном воспоминании о болячке меня передернуло. Судорожно тряхнув головой, я поспешил за туром, успевшим отдалиться на добрых двадцать шагов.
А замечательная здоровая паранойя, распустившая во мне мириады корней, зорко блюла окрестности на предмет подкрадывающихся кровососов и прочих невинных тропических созданий. Обливаясь потом так, что хвост висел сосулькой, я старался не отставать от рогатого, который периодически проверял мое наличие у себя за спиной, да еще и песенки напевал бодрые типа:
У шиша была дубина,
Сучковатая!
Она прыгала по спинам,
Бесноватая!
Право слово, даже пытался подпевать, но всякие шорохи, способные заглушить даже мои тарарамные шаги по древесной тропе, не давали расслабиться. Остаться в одиночестве совершенно не хотелось, так что я поспешал. Родичи лишь поулыбались нам в спины, помахали лапками и остались в городе, сволочи. Вот и перлись теперь мы вдвоем с рогатым по толстенной ветви каньяна куда-то в дебри, примерно соблюдая направление на юго-запад, к Сердцу Бездны, типа — там моя малая родина на просторах и высотах Лесного Моря.
Где-то наверху заскрежетала местная разновидность павлина, судя по тональности пилящей ноты. Меня аж передернуло. Вообще весь последний день только и делаю, что дергаюсь, озираюсь и боюсь. С этим надо было что-то делать. И я начал орать одну за другой свои любимые песни из мультиков. Настроение стремительно поползло вверх. Особенно порадовало то, что какая-то подозрительно шипастая зверюшка с писком сиганула прочь.
