Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый
— Вы были в архивах?
— Да, — усмехнулась девушка. — Но толку? Снять мое шицу невозможно, это я уже поняла. Но мучает меня другое. Я и НЕ ХОЧУ избавляться от ошейника, вот что пугает. Хозяин просто не идет у меня из головы.
При этих словах глаза Родерии сузились, засветившись глубокой злостью. Я же по-настоящему оторопела впервые за много лет. Кажется, девочка попала намного глубже, чем я могла предположить. К добру это или к худу? Ответить могло только время… И наш хозяин Террор. А графиня продолжила рассказ:
— Я вижу его в каждом отражении, слышу в каждом звуке, чувствую каждым кусочком кожи… Ненавижу!
При последнем слове мне стало весело. Удержаться от хохота стоило огромного усилия, но Родерия прекрасно поняла мое сдавленное пыхтение и с оскорбленным видом замолчала. Я продышалась и спросила:
— Так о чем вы все-таки хотели со мной поговорить? Через три часа я отправляюсь в свой ленд, дабы выполнять волю нашей королевы. И простите меня за нелепый смех, дитя мое. Это никак не связано с вашими словами.
Буду я еще ей признаваться, что столетия жизни научили видеть правду за шелухой и намеками. Ах, хозяин-хозяин… Ты немного перестарался, когда позволил девице овладеть тобой. Ты решил получить удовольствие, правда же, хозяин? И тем самым привязал к себе обормотку лучше всякой магии. Родерия продолжала говорить, наполняя кабинет шелестом слов:
— Только с вами я могу спокойно говорить об этом, герцогиня. Вы знаете хозяина, вы также попали под его власть…
— На горе или на счастье, мне повезло больше, чем вам, юная лендерра. Похоже, Террор стал для вас навязчивой идеей.
Глаза молодой эльфийки полыхнули глубоким синим светом.
— Я этого просто так не оставлю! Я найду его и отплачу за унижение!
— А вы хоть раз задумались о том, почему с вами все это произошло?
— Я эльфийка дела! И размышлять о том, почему какой-то чужак посмел наслать на меня заклятие, не буду! — надменно воскликнула Родерия. — Сейчас я хочу лишь одного — найти его и посмотреть в глаза. В эти черные омуты, в которых столько огня…
Ее слова заставили меня вздохнуть:
— Думаю, скоро вы поймете, дорогая, что требовать ответа от хозяина — дело совершенно бесполезное. Он просто есть, и он такой.
Я на миг замерла, любуясь лихорадочным румянцем на щеках девушки. Эта порывистость, обнаженные эмоции, импульсивность были так похожи. В отблесках каминного огня графиня казалась нереальной тенью того, кто все эти годы так и не покинул моего сердца. Юная, дерзкая, нахальная, как и он. И ничего не знает о многих вещах. Родерия налила себе еще вина и вновь залпом осушила бокал, явно изнывая от нервной горячей жажды.
Когда-нибудь она узнает, что значит пройти шицу. Сейчас она пребывала на самой низкой ступени подчинения, настолько глубоким был первый физический контакт с хозяином. Если потом будет второй такой же нежный и глубокий акт, она поднимется на вершину шицу, встанет вровень с хозяином, разделит его жизнь до последнего мгновения. А пока… Я усмехнулась и еще раз посмотрела на молодую эльфийку, успевшую полностью распахнуть камзол. Сорочка мерцала шелком в свете пламени. Грудь девушки судорожно вздымалась под натиском обуревавшего ее гнева, так похожего на нечто другое. Целый миг в ушах звучал тихий шепот прибоя…
Я встала с кресла, подошла к Родерии и нагло запустила пальцы в ее густые фиолетовые, почти черные в сумраке, волосы:
— Посмотри на меня.
Она в некотором недоумении вскинула голову и встретилась со мной взглядом. Я наклонилась к ее лицу и прошептала, глядя в синие глаза:
— Потом я очень пожалею. Но сейчас… Что ты чувствуешь, Родерия?
Девушка глубоко вздохнула, стремительным движением языка облизала губы и сказала:
— Ты пахнешь хозяином.
— Да, и ты тоже. — Я на миг коснулась губами ее левой щеки. — Я не так глубоко вошла в его шицу, дорогая. Я выше тебя. Слушай мои слова.
Она перестала дышать. Мгновение, другое, третье… А потом с новым вздохом Родерия прошептала:
— Слушаю, старшая.
— Отпусти себя за грань, перейди порог.
Молодая эльфийка задышала тяжело, с присвистом, глаза подернулись пеленой тлеющей похоти. То, что надо. Полезно иногда иметь магическое образование. Пусть я потом сотню раз пожалею о том, что сейчас собралась сделать, но это было выше моих сил. Я прошептала ей в губы:
— Я помню все, и ты не Лионель, девочка. Но ты так на него похожа в свете языков огня. И гореть мне в недрах Драконьего Зева, если мы с тобой не подруги по одинокой любви.
Уста Родерии оказались сладкими и в то же время горькими. Я смяла их своими губами, впитывая горячее дыхание младшей в подчинении хозяину. Прости меня, Террор. И можешь снять с меня шкуру, но эта девчонка сегодня будет моей.
Интересно, а в реальности мои щеки покраснели? Или это только тут, на внутреннем плане энергий, бросило в жар от увиденного? Со стороны смотреть на такое оказалось очень… Даже заплечный невидимка притих на пару мгновений. Но хватит об увиденном! Кажется, я начал догадываться, кто же этот таинственный самозваный учитель.
Глава 12
ТРИСТАНИЯ. СОБИРАТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ НЕНАВИСТИ
То, что я увидел в воспоминаниях Тристании, ввергло мою душу в смятение. Наваждение стало определенным и ясным. Фиолет… Так вот почему ты меня преследуешь.
Синий шелк рубахи юной эльфийки скользнул по бледной коже, обнажая бледный стан. Родерия словно плавилась под моими прикосновениями, жадно прижимаясь к ладоням. Наши губы не желали расставаться, а руки жили собственной жизнью. Камзол и сорочка графини улетели на кресло, следом отправились и мои. Я на миг отвлеклась от падения в синюю высь, взмахом руки погасив два жалких магических шарика под потолком, дававших слабый свет. Только пламя камина осталось завидовать жару наших тел.
Эльфиечка как будто сошла с ума. Она с неожиданной силой потянула меня вниз, на огромную мягкую шкуру полярного вепря, устилавшую пол кабинета. Оказаться во власти чужой силы было так возбуждающе. Я настойчиво оттолкнулась от Младшей и застыла, наблюдая, как она растягивается на шкуре. Словно струна, Родерия ждала моих прикосновений, сияя синевой глаз. Мой взгляд скользнул по утонченному телу, не знавшему иных тренировок, кроме как с мечом. Сдерживаться не хотелось совершенно, и я перестала оглядываться на собственные мысли, смешанные с опасениями.
— Ты божественно красива, малышка, — прошептала я, касаясь губами жилки на ее шее.
Родди застонала сквозь сжатые губы. И я стала рисовать в своей памяти ее образ, который станет когда-нибудь частью воспоминаний. Дюйм за дюймом, касание за касанием, от шеи я стала изучать изгибы ее плеч, хрупкость ключиц, бархат почти сияющей бледной кожи. И с каждым ее судорожным вздохом мир вокруг испарялся в сполохах огня. Соски-бусины я изучила особенно тщательно, заставив опальную фаворитку трястись от волн удовольствия. Пару раз даже прикусила с нежностью, прислушиваясь к хриплым стонам. И это было только начало. Я запомню тебя всю, моя славная юная эльфийка. Каждую черточку, каждый изгиб, каждое движение пылающего тела.
