Сергей Макаренко - Дрон
На очередном обороте, расурук ощутил еле слышимый хруст, и затем его охватило необычайно спокойствие. В шумно вздымаемой груди уже не ощущалось того бешенного бьющегося сердца, – 'наконец-то, оно успокоилось' – подумал он.
От нахлынувшего спокойствия как-то странно поплыло изображение, и глаза все никак не могли зафиксировать четкое изображение. Через несколько мгновений он все-таки смог сфокусировать взгляд на расплывчатом синем пятне, которое маячило перед ним, и он ужаснулся. Перед ним, стоял живой, покрытым голубоватым сиянием, замерев с вытянутой рукой, его недавний противник. Глаза Шайшана, широко раскрылись, готовые вылезти из своих орбит, челюсть отвисла в удивленном испуге. Вид вполне живого противника, ошеломил его. Расурук попытался воззвать к своей жажде крови и сбросить странное спокойное оцепенение. Но руки не слушались его и ноги не двинулись с места. Вдруг всегда надежная и твердая рука выпустила любимую дубину, и от этого стала очень тоскливо. Он хотел бы нагнуться и подобрать ее, но вместо этого стал медленно опускать на колени, которые вдруг перестали его держать. Он все еще никак не мог понять, что же происходит с его сильным и могучим телом, пока его взгляд не задержался на вытянутой руке человека. Рука, дрожащая голубым сиянием, вплоть до локтя, была покрыта, темными пятнами красной крови. Шайшан, даже успел удивиться, чья же это кровь, когда увидел в ладони темный сгусток, напоминавший что-то знакомое. А предательские ноги уже согнулись, и колени коснулись снега. Теперь рука с темным пятном была так близка, что он наконец-то смог понять, что это такое.
– Ведь это же…, – и это все что успел сказать расурук, на своем языке, прежде чем мертвым телом завалился на бок.
А темным сгусток, уже издавший свой последний стук, опал из выпустившей его руки рядом с телом.
***
Андрей, еще несколько секунд простоял над мертвым противником, у которого он несколько мгновений назад вырвал сердце, после чего, подобрав оброненные ранее куски мяса, медленным шагом направился к своему месту обитания, погруженный в свои мысли.
Спустя несколько минут, на место сражения подбежали еще двое расуруков, и пришли в ужас оттого, что увидели. Огромный Шайшан лежал заваленным набок, и, перевернув, его они обнаружили огромную дыру в теле, в том месте, где раньше должно было быть сердце. Исследовав место сражения они так и не нашли следов того, кто мог бы так убить одного из лучших охотников расуруков. Либо следы скрыл подающий толстыми хлопьями снег, либо противник ушел не по земле, а по воздуху. Охваченные ужасом, столь жуткого зрелища, они подхватили тело, а также найденное сердце и устремились в свой лагерь.
А Андрей, покрытый весь спокойным сине-голубоватым сиянием, возвращался в свой дом, вернее сказать в свою пещеру, в которой он уже жил почти десять месяцев, по его подсчетам. Идя по рыхлому, мягкому снегу, в который он ранее провалился чуть ли не покалено, сейчас с легкостью шел по его поверхности и не только не проваливался, но даже не оставлял за собой каких либо отпечатков босых ног. Словно это был вовсе и не снег, а натянутый единым полотном мягкий батут, позволяющий так же от него мягко отталкиваться и затем возвращаться свою форму.
Крупные крылатые белые звезды, кружась в своем удивительном танце, мягким покрывалом ложились на тело, окутанное голубоватым панцирем. И вместо того чтобы умереть, как всегда при касании о любую поверхностью, продолжали свой вальс, но уже на теле Андрея. Они словно мягкие волокна стекались и пересекались друг с другом, скользя по изгибам и изъянам, не спешно бредущего человека. Они, словно пережившее второе рождение, своим скольжением благодарили его обладателя, за то, что он подарил им еще несколько мгновением жизни. А перья, пушинки, снежинки, словно увлекаемые мыслями Андрея, и обрекшие свой смысл бытия, скользя то тонкими дорожками, то толстыми струйками, то маленькими вихрями, скользили по все телу. И словно уловив, только им известный, счастливый момент, озарившись серебреным сиянием, отрывались от тела, и продолжали свой путь к толстым пластам снега. И серебряная искра, поселившаяся в каждой снежинке, будто говорила в след уходящему человеку, 'спасибо, спасибо за счастье, спасибо за жизнь'. И маленькой, уже серебреной звездочкой ложилась в толстое белоснежное покрывало. Андрей же захваченный свои мыслями, не видел того преображения, которое творилось с пушистым снегом. Как он тонкими полосками, кусочками, комочками, словно как скопище мелких, но счастливых зверьков, попавших в райскую долину, визжат и веселятся от счастья, и стараются пойти за ним следом.
А мысли Андрея возвращались к последнему бою. 'Сколько я уже за это время провел этих боев. Два, три десятка, а может быть уже две, три сотни' – думал он. Парень давно уже сбился со счета, так как чуть ли не каждый день был сбоем вырван у нового мира, который словно испытывал его на прочность. И каждый раз подбрасывал все новые и новые испытание. Так вот и сейчас, когда он уже думал, что у него уже не осталось серьезных противников, если только не считать подводного монстра, от которого ему чудом удалось выбраться еле живым, в один из первых дней пребывания его в пещерах. До этого, он считал первобытных людей не способными оказать ему достойного сопротивления. И за свою не до оценку противника, он чуть было не поплатился жизнью. Поэтому для себя, он навсегда решил, – 'Прежде чем вступать в схватку с противником, узнай его слабые и сильные стороны, иначе ты можешь и проиграть. Ведь фортуну штука изменчивая, и везение не всегда будет на твой стороне. И в один из дней может и изменить, как капризная женщина. Ведь ты же Андрей и так уже на прочность испытываешь ее слишком давно. Что, богом себя здесь посчитал, царем зверей? А ведь первые дни только и жался страха, боялся любого шороха, и готов был уже кучу наложить. Да, расслабился ты в пещерах за эти несколько месяцев и если бы не броня накрывшая тело в момент удара дубиной, летал бы дорогой мой уже в раю'. За время пребывания в одиночестве, он часто стал разговорить сам с собой. Это хоть немного, но облегчала тяжесть, от отсутствия общения. И так же, как воспоминая о Маринке, не давали ему окончательно превратиться в зверя, который носился по туннелям пещер в поисках новых жертв. После нескольких побед в боях с ужасными пауками и огромными скорпионами, и другими обитателями пещер он ощутил настоящий азарт охотника. Лишь однажды он чуть было не проиграл бой. Это было месяца три назад, когда он столкнулся с огромным скорпионом, который чуть ли не в два раза превосходил всех ранее встреченных его собратьев. И увлеченный воспоминаниями его мысли понеслись вскачь, восстанавливая всю картинку вновь.
