Мэри Стюарт - Сага о короле Артуре
Копыта упруго ступали по мягкому дерну. Сперва я увидел Астера — он приближался ко мне, как серый призрак; Кадаль рядом с ним казался черной тенью.
— Он в самом деле остановился, — сказал Кадаль, — и не без причины — здорово хромает. Должно быть, растянул ногу.
— Ну, по крайней мере, он не доберется домой раньше нас.
— Неприятности у нас все равно будут, когда бы мы ни вернулись, можешь быть уверен. Давай сюда, я подсажу тебя на Руфу.
Он подал мне руку. Я осторожно поднялся на ноги. Когда я пытался наступить на левую ногу, она по-прежнему отзывалась резкой болью, но я чувствовал, что это не более чем растяжение и скоро пройдет. Кадаль усадил меня на кобылу, отвязал поводья от сука и дал их мне. Потом цокнул языком Астеру и медленно повел его вперед.
— Ты чего? — спросил я, — Что, кобыла двоих не выдержит?
— А зачем? Ты же видишь, как он хромает. Его все равно придется вести. Я поведу его впереди, чтобы он задавал шаг. А кобыла пускай идет следом. Ты там как?
— Спасибо, отлично.
Серый пони в самом деле здорово хромал. Он медленно шел рядом с Кадалем, опустив голову. В темноте он казался клубом дыма. Кобыла тихо шагала вслед за ним. Я рассчитал, что нам понадобится не меньше двух часов, чтобы добраться домой — даже без того, что ожидало нас впереди.
Это тоже было своего рода одиночество: вокруг стояла тишина — лишь мягкий топот лошадиных копыт, поскрипыванье сбруи да лесные шорохи. Кадаль был лишь тенью рядом с движущимся туманным силуэтом Астера. Я слегка покачивался, восседая на большой кобыле, и пребывал наедине с тьмой и деревьями.
Мы прошли, наверно, с полмили, когда я увидел справа, в ветвях большого дуба, немигающую белую звезду.
— Кадаль, а нет ли более короткой дороги? Помнится, у этого дуба была тропа, ведущая на юг. Туман рассеялся, ночь звездная… Погляди, вон Медведица!
Из темноты послышался голос Кадаля:
— Нет уж, идем лучше к дороге!
Но через несколько шагов он остановился у начала этой тропы и подождал кобылу.
— А что, хорошая тропа! — сказал я. — Прямая, ровная и куда суше этой. Все, что нужно, — это идти так, чтобы Медведица постоянно была за спиной. И через пару миль мы уже почувствуем запах моря. Ты что, здешних троп не знаешь?
— Да знаю! Этой дорогой и впрямь короче будет, если только не собьемся… Ну ладно.
Я услышал, как он выдвинул из ножен свой короткий колющий меч.
— Вряд ли что-то может случиться, но на всякий случай лучше быть начеку. Так что помалкивай и держи наготове нож. И вот что я тебе скажу, маленький Мерлин: если что-то случится, скачи домой и не оглядывайся. Я с этим сам разберусь. Понял?
— Снова приказ Амброзия?
— Если хочешь — да.
— Ну ладно, обещаю, что в случае чего удеру от тебя без оглядки, если тебе так спокойнее. Но только ничего не случится.
— Можно подумать, ты это наверняка знаешь! — проворчал Кадаль.
— Знаю, знаю! — рассмеялся я.
Он покосился на меня — его глаза блеснули в звездном свете, а рука дернулась сделать охранительный жест. Потом он молча повернулся и повел Астера по тропе, ведущей на юг.
Глава 8
Несмотря на то что тропа была достаточно широка, чтобы два всадника могли ехать по ней бок о бок, мы шли гуськом. Бурая кобыла приноравливала свой широкий, плавный шаг к мелким шажкам хромающего пони.
Похолодало. Я закутался в свой плащ. Туман рассеялся совершенно, небо очистилось, на нем показались звезды, и дорога стала виднее. Вокруг возвышались огромные деревья — по большей части дубы, огромные древние великаны, стоявшие довольно далеко друг от друга, а между ними густо росли молодые деревца, и омела сплеталась с голыми плетями жимолости и зарослями терна. Тут и там на фоне неба густо чернели сосны. Временами слышалось шлепанье срывавшихся с листьев капель. Один раз откуда-то донесся писк мелкого зверька, умирающего в когтях совы. В воздухе пахло сыростью, грибами, палой листвой — густой, сытный запах.
Кадаль шагал молча, глядя на тропу, — временами под ноги попадались обломанные сучья. За ним, раскачиваясь в седле кобылы, ехал я, охваченный все той же пьянящей, окрыляющей силой. Впереди нас ожидало нечто, и я знал, что меня ведут к нему так же верно, как когда-то мерлин привел меня к пещере у Королевской Башни.
Руфа насторожила уши, тихонько фыркнула и вскинула голову. Кацаль ничего не услышал, а серый пони был слишком поглощен своей хромотой и не подал виду, что чует других лошадей. Но я знал, что они здесь, еще прежде, чем их почуяла Руфа.
Тропа повернула и мягко пошла под уклон. Деревья по обе стороны слегка расступились, так что ветви больше не смыкались над головой и стало светлее. Теперь тропа шла в ложбине, и по обе стороны возвышались склоны, покрытые скалами и валунами, меж которых летом, должно быть, цвела наперстянка и росли папоротники, но теперь торчали лишь голые и колючие плети ежевики. Когда мы спускались по склону, под копытами лошадей хрустели камешки.
Внезапно Руфа, не сбавляя шага, вскинула голову и протяжно заржала. Кадаль чертыхнулся и остановился как вкопанный. Кобыла поравнялась с ним и тоже встала, задрав голову, насторожив уши, глядя в лес, вправо от нас. Кадаль схватил ее под уздцы, заставил опустить голову и зажал ей ноздри под мышкой. Астер тоже вскинул голову, но не издал ни звука.
— Лошади, — тихо сказал я. — Чуешь, Кадаль?
Кадаль пробормотал что-то вроде: «Чуешь! Должно быть, у тебя нюх, как у лисицы», — и торопливо потянул кобылу с дороги:
— Возвращаться поздно, они уже услыхали эту чертову кобылу. Лучше спрятаться в лесу.
Я остановил его.
— Не надо. Ничего не случится, я уверен. Поехали.
— Ты говоришь так уверенно, словно наверняка знаешь. Но откуда бы тебе…
— Я знаю. В любом случае, если те люди хотели с нами что-то сделать, они бы это давно сделали, так как наверняка знают, что у нас только две лошади и одна из них хромает.
Но Кадаль все еще колебался, не отпуская рукоять своего короткого меча.
У меня по спине ползли мурашки от возбуждения. Я видел, куда смотрит кобыла: в сторону сосновой рощицы шагах в пятидесяти впереди, на холмике над тропой. Сосны выступали черным силуэтом даже на фоне черного леса. Внезапно я почувствовал, что больше ждать не в силах, и нетерпеливо сказал:
— Ты как хочешь, а я поехал!
Я вырвал у него поводья Руфы и пнул кобылу здоровой ногой, так что она сразу пустилась рысцой, обогнав серого пони. Я направил ее наверх, в рощу.
