Виталий Каплан - Масть
Графиня взглянула на него так, как, бывало, Тимошка разглядывал попавшего в суп таракана: невелика беда, а всё ж как-то неприятно…
– Так уж и быть! – расщедрилась она и дёрнула шёлковый шнурок. На звон явился пожилой лакей – не в ливрее, как принято, а в такой же тёмно-зелёной куртке, в какой ходил Костя. Судя по цветку души – обычный человек.
– Василий Степанович, дорогой мой, – обратилась к нему Виктория Евгеньевна, – если вас не затруднит, принесите нам три стакана китайского чаю… не прямо сию минуту, а как найдёте время. И ещё по возможности каких-нибудь баранок, что ли, конфектов…
– Да уж ладно, сообразим чего-нибудь, – буркнул Степаныч и скрылся за дверью.
Интересные порядки в этом доме.
– Давайте к делу, Виктория, – в дядюшкином голосе добавилось серьёзности, – кто просветит молодёжь о делах наших скорбных?
– Наверное, вы, коли уж так рвётесь. – Графиня уселась на низенькую скамеечку у камина и приняла вид египетского сфинкса.
– Хорошо, – кивнул дядюшка. – Слушайте же предивную повесть. Разными путями, но почти одновременно получили мы с Викторией Евгеньевной сведения из Новгородской губернии. Есть там в Белозерском уезде село Давыдово, и близ того села, в лесу, жила-была ведьма, бабка Катерина. Тёмная Иная, зарегистрирована, пятый ранг силы. К ней, конечно, обращались селяне – кому бородавку свести, кому соседскую корову отравить… надо сказать, вреднющая была бабка, меру, ей Дозором отпущенную, нередко превышала, творила людям изощрённые пакости, причём даже безо всякой для себя корысти, исключительно из злонравия. Ну, вроде нашей здешней Аксинии… помнишь, в ноябре мы ещё её в Конторе посекли, ум вправляя. Но там, на Новгородчине, места глухие, на бабкины шалости Ночной Дозор особого внимания не обращал, им больше интересно с Дневным собачиться, выяснять, кто из них в губернии главнее.
– Тут и выяснять нечего! – подала голос графиня. – Наши коллеги там выявили столько нарушений среди Тёмных, что впору Трибунал Инквизиции созывать…
– А наши коллеги то же выявили про Светлых, – парировал дядюшка. – Виктория, давайте не отвлекаться. Суть такова, что из-за междозорной грызни да интриг на мелочи никто не отвлекался, бабке долгое время всё сходило с рук. А в июле фортуна от неё отвернулась…
– Или, напротив, осчастливила, – вставила графиня.
– Как посмотреть… – пожал плечами дядюшка. – Подробности неизвестны, а только, по слухам, пришёл к бабке Катерине некий старичок-отшельник, в том же лесу ещё зимой поселившийся. То ли бродячий раскольник, то ли монах, чей монастырь по высочайшему указу упразднили. Имени его никто не знает, но крестьяне к нему ходят, припасы носят, а за то утешение духовное получают. И не только духовное – он и лечить оказался горазд.
– Дикий Светлый, что ли? – полюбопытствовал Алёшка.
– Вот неизвестно, – вздохнул дядюшка. – Ты слушай, отрок, слушай. Догадываешься, как отнеслась бабка Катерина к появлению соперника? Доселе только она исцеляла, молоко ей носили, яйца, убоину, рыбу, караваи… а тут ручеёк подношений в тонкую струйку превратился. Обидно! Говорят, решила бабка пришельца выгнать, сотворила какое-то заклятье. Но того лишь добилась, что старичок этот безымянный к ней в избушку пришёл и долгую беседу имел. А после того бабку и не узнать стало. Пакостей более никому не чинила, за лечение самую малость брала, да и то лишь у состоятельных мужиков, а бедноту исцелять начала бесплатно. С Отшельником более не воевала, а преисполнилась к нему почтения необычайного. Странно, да?
– Жизнь вообще штука странная, – я тоже подал голос. – И Тёмный может быть добросердечным, и Светлый жестоким.
– Огульное обвинение! – сейчас же взвилась графиня. – Мне такие случаи неизвестны! Ты, Андрей свет Галактионович, если уж обличаешь, то не надо экивоков… давай имена, места, числа…
– Всё ещё забавнее, Андрюша, – вмешался дядюшка. – Переходим ко второй части нашей истории. Итак, в славном городе Новгороде жили-были парень да девушка, лет им обоим было по девятнадцать, звали их Филимон и Алевтина. Филимон был Тёмным Иным пятого ранга, Алевтина – Светлой, шестой ранг. Служили они в Дозорах, каждый в своём. И так вышло, полюбили друг друга. Но ты же помнишь, как в Новгороде у Светлых с Тёмными всё плохо! Кто бы им разрешил законным браком сочетаться? Не те, так другие растоптали бы! Для Светлых Алевтинина любовь к Филимону – чёрная измена, предательство идеалов. Для Тёмных любовь Филимона к Алевтине – позор, безумство. И что для тех, что для других – опасность. Коли Аля с Филей вместе жить начнут, то ведь он ей секреты Тёмных выдаст. А она ему – секреты Светлых. Хотя какие уж там секреты могут быть доверены таким слабым Иным? Но в обоих Дозорах начальство суровое… не то что наши с вами сиятельства… Прошу прощения, Виктория Евгеньевна.
Та, естественно, не смогла смолчать.
– Если я, дражайший Януарий Аполлонович, начну перечислять ваши жестокости по отношению и к дозорным, и к простым Тёмным, не говоря уж о людях, то потолок покраснеет. От стыда, что до сих пор не свалился на голову этакого змея!
– Да ладно, – потёр свой сабельный шрам дядюшка, – так уж и покраснеет. Порозовеет, не более того. Вернёмся, однако, на первое. Итак, Алевтина с Филимоном друг друга любят, и более того, девица уже в положении интересном, и надо что-то решать. Вот и сообразили они с Новгородчины сбежать. Но сбежать нетрудно, а дальше как? Всюду пришлось бы ставиться на дозорный учёт, и всюду не потерпели бы столь противоестественный союз! Во всяком случае, они так думали. А тут у Алевтины болеть что-то начало, по женской части, и та испугалась, как бы не повредило то ребёночку. Сама целить почти и не умела, а показаться новгородским Светлым целительницам – это ж в грехе своём сознаться. Но прослышала она, что далеко на востоке губернии, в Белозерском уезде, есть замечательная такая бабка Катерина. Хоть и Тёмная, а говорят, подобрела к людям. И побежала Аля к ней, благо был у неё «скороход», и дорога через всю губернию, полтысячи вёрст, лишь день заняла. Так вот, держитесь, ребята! Приходит Алевтина к бабке, смотрит на её ауру – а бабка-то Светлая! Светлая целительница!
– Как же так? – охнул я. – Да разве ж возможно масть поменять?
– Невозможно, – согласился дядюшка. – Вернее, до сего дня считалось невозможным. Ан нет, вышло, что и на старуху есть своя проруха. Коротко говоря, осмотрела её бабка, полечила чем-то, сказала – всё хорошо с ребёночком будет. И про отца не спросила даже. Зато призналась Але, что это лесной Отшельник, пришелец неведомо откудошний, поменял ей масть. Ну а как не признаться? Видит – явилась к ней Светлая, поначалу даже вообразила, будто та по новой регистрировать её собирается, поскольку знает, что раньше она, Катерина, Тёмной была. А Алевтина тоже рассиропилась, о беде своей бабке рассказала. Ну, поплакали они, и бабка ей предложила план спасения. Если привести Филю к Отшельнику, пасть в ноги, упросить хорошенько, то и сделается Филя Светлым. После чего уже можно бежать им куда угодно, и там уж на учёт ставиться как обоим Светлым…
