Карина Демина - Наша светлость
…Эдвард просто заглянул бы в его сознание. Я так не могу. Я даже стенку проломить не могу, когда от меня эмоции прячут. Точнее, могу, но это убьет человека. Раздавит.
…у тебя и без этого все прекрасно выходит.
Его благодарность — морская волна, согретая солнечным светом.
…я думал, что я просто урод. Не дано. И среди нас возможны генетически дефективные особи.
…больше так не думай. Не смей!
А вопрос про богатый лексический запас мы оставим на потом.
…не буду, сердце мое. Дело в другом. Мой отец…
…был сволочью… извини за прямоту.
…вы с Эдвардом одинаково думаете. Наверное, все так думают. Он меня взламывал.
Сколько боли. Почему-то вижу ее грязью, спекшейся кровью, гноем, который проступает на коже. Чернота поверх черноты, и мурана бледнеет, уходит вглубь Кайя. Я пытаюсь стереть грязь. Под моими ладонями она плавится… и это не галлюцинация.
Я точно знаю, что могу помочь.
И не знаю, каких богов благодарить за эту возможность.
…тогда на турнире ты испугалась, что я могу тебе внушать…
…я была глупой…
…нет, нормальный протектор способен внушить некоторые мысли. Или какие-то вытащить на поверхность. Другие — спрятать. Переключить внимание человека. Или же этого человека подчинить. Сломать полностью сопротивление. Тогда можно все. Человек будет осознавать происходящее, но не иметь возможности сопротивляться.
Это мерзко. До того мерзко, что у меня дыхание перехватывает.
…поначалу я еще пытался. Это было глупо. Лишняя боль. Он все равно был сильнее. Я никому не рассказывал об этом, даже Урфину. Стыдно было.
…за что?
…просто стыдно. Иррационально.
Пытаюсь представить, как кто-то взламывает мой разум, подчиняя всецело, и чувствую тошноту.
Успокоиться. Надо взять себя в руки. Вряд ли Кайя легко о таком рассказывать.
Потом поору от бессильной злости.
…от взлома оставались следы. Шрамы. Отсюда моя неполноценность. Эдвард сказал, что я восстанавливаюсь. Меня восстанавливают. Ты.
Я? Это каким же образом?
Тем самым, которым и сейчас действую. Боли еще много, ее придется убирать очень долго, но когда-нибудь она иссякнет.
Хочу в это верить.
Прижимаюсь щекой к плечу Кайя. Мне хочется защитить его от того, что с ним было раньше. Или хотя бы сделать так, чтобы прошлое перестало точить об него зубы.
…и мне желательно не расставаться с тобой.
…ничего не имею против.
…я буду тебя слышать все лучше и лучше. И ты меня. Связь позволит знать, где ты и что с тобой, но… Эдвард сказал, что не стоит об этом рассказывать. Ты можешь испугаться. Его жена испугалась. Сбежала. Трижды. Она думала, что перестанет быть собой. Не сможет жить на двоих. Нельзя спрятаться. Нельзя солгать. Нельзя промолчать, даже когда хочется.
Я понимала, о чем он говорит. Жить душа в душу хорошо в метафорическом плане, реальность же имеет свои нюансы. Быть абсолютно открытой… каждую минуту… каждой мыслью. Смогу ли я так?
…если я сейчас уеду, пережду еще некоторое время, то все останется, как есть сейчас. Я не хочу тебе лгать. Иза, решай, ты хочешь, чтобы я ушел?
Искалечив себя окончательно?
Я же понимаю, что он, альтруист несчастный, богом войны притворяющийся, врет как сивый мерин. Вернее, как рыжий… и отнюдь даже не мерин.
Ему будет плохо.
А мне?
Я вспомнила прошедший месяц и поняла, что не выдержу новой разлуки.
— Только попробуй, — сказала я вслух. — Я тебя за руку водить стану, чтобы ты не сбежал. Ясно?
— Ты должна хорошо подумать.
— Я подумала.
— Нет, Иза, все очень серьезно. Обратного пути не будет.
Напугал. У нас уже нет обратного пути и, если я правильно понимаю, никогда не было. С первой встречи и с первого взгляда.
— Кайя, теперь я точно тебя никуда не отпущу. Слышишь?
Слышит. Щурится и потягивается совершенно по-кошачьи.
— А за ухом почешешь тогда? Ты когда-то обещала. — Наконец-то улыбка. Почешу. Поцелую. Обниму. Сделаю все, чтобы тебе, бестолочь этакая, легче стало.
И Кайя остывает. Успокаивается. Почти.
…есть еще кое-что…
А я и не знала, что по этой мыслесвязи и картинку передать можно. Прелесть какая! Только вот пейзаж очень неживописный. Равнина, снарядами изрытая. Мертвые деревья. Сухая трава. Следы ожогов и черные воронки. Ржавый танк, выглядящий до отвращения реальным. Разорванные траки, раскуроченные колеса. И те же подпалины на броне. Земля связала его корнями и камнями, точно пытаясь проглотить, но не имея сил. Я ощущала, что танк все еще жив.
Более того, мне становилось страшно от этого ощущения.
…это то, что у меня в голове. Ментальный блок. Видишь, он очень старый.
Танк в голове.
У Кайя в голове танк.
А у меня только тараканы…
…это образ восприятия, сердце мое. Сознание переводит информацию в доступную форму.
…то, что вокруг…
…последствия взломов. Если бы я не сопротивлялся, область поражения, вероятно, была бы меньше. Он создавал блок. Это не ограничение на память, потому что я помню все… или думаю, что помню. Но память блокировать проще. И вид другой был бы. Дверь, к примеру. А это…
…сторож.
…почему?
…не знаю. Он следит за мной. И за тобой. Наверное, больше за тобой.
…пожалуй, да, согласен. Сложная форма — сложная конструкция. Повреждения — свидетельство моих с ней конфликтов. Военная техника — косвенный признак способности агрессивного на меня воздействия.
…насколько?
…до летального исхода. Эдвард попытался его просканировать. У меня отказало сердце.
От такой наивной прямоты я подпрыгиваю на кровати. У него отказало сердце? У моего неубиваемого мужа отказало сердце?! Да оно и у меня от такой новости сейчас остановится.
…и легкие тоже. Я полагаю, привязка осуществлена ко всем основным системам органов. Иза, ты не волнуйся.
Конечно. Сейчас вот дыхание восстановлю, запру в себе пару ласковых слов для того идиота, который едва не сделал меня вдовой. И для второго, слишком честного, чтобы промолчать.
…он не специально. Мы просто хотели проверить, насколько блок крепко привязан. А охранная система сработала. Эдварду тоже досталось.
Мало досталось! Я не знаю, сколько, но все равно мало!
Кайя, пытаясь меня успокоить, трется щекой о ладонь. И кто-то тут нотации читал по поводу авантюр с недопустимой степенью риска?
