Макс Фрай - Чуб земли. Туланский детектив
— Я вас не ненавижу, — буркнул тот. — Просто вы меня неописуемо раздражаете. А вот кому я бы с радостью откусил голову, так это своему драгоценному Орденскому начальству. Не научили меня элементарным вещам. Теперь вот позорюсь неслыханно — а чего им стоило?!
— Не пойдет, — вздохнул Король. — Нам троим будет довольно непросто всерьез возненавидеть Орден Семилистника, Благостный и Единственный. Как-то он мне не слишком мешает жить, честно говоря…
— Сидят сейчас в Иафахе, камру жрут, в бассейнах плещутся, — не слушая его, продолжал Моти. — Дурачков молодых, вроде меня, гоняют туда-сюда: поди, подай, принеси… Великое обучение великой магии, нечего сказать! Дерьмоглоты!..
— Ага. Дома сидят, — раздумчиво проговорил Гуриг. — В бассейнах плещутся, пока мы тут на краю болота прозябаем… Действительно мерзавцы!.. А двойник мой сейчас на корабле как славно отдыхает! Там в Королевской каюте и бассейны есть, между прочим. Не как дома, конечно, но в качестве дорожного варианта очень даже ничего: целых три… Ха! Господа, а вам не кажется, что это отличный объект для общей ненависти?
— Ваш двойник? — скептически поморщилась Лаюки.
— Не только он. Вообще все эти дармоеды на моем корабле, — лукаво ухмыльнулся Король. — Прохлаждаются там, понимаешь, пока мы тут по болотам шлепаем… Ничего, вот покончим с делами, заявимся на корабль, мы им устроим приятное возвращение домой! Они у нас попляшут! Я, конечно, и один могу им изрядно испортить жизнь, но вчетвером у нас гораздо лучше получится, вы не находите?
— Гениально! — вздохнул я. — Какой вы молодец!
В этот момент я ни капли не кривил душой. Идея Короля была столь хороша, что выбила из меня остатки неприязни к Гуригу. Ненавидеть банду придворных бездельников было легко, приятно и ни к чему не обязывало. Ну, положим, «ненавидеть» — громко сказано. Мне, разумеется, вовсе не хотелось их убивать. А вот наподдать как следует под зад или просто нервы помотать хорошенько этой публике — совсем другое дело. Стоило мне представить, как мы сможем поглумиться над бедолагами на обратном пути — причастность к тайным делам Короля наверняка обеспечит нам полную безнаказанность! — и настроение начало исправляться. Какая-то часть моего сознания — тот самый молчаливый мудрец, который всегда стоит немного в стороне и без особого интереса наблюдает за похождениями прочей тушки, — содрогнулась от стыда, но прочие составляющие личности бурно ликовали. Предложение Его Величества Гурига Восьмого всласть поизмываться над его свитой казалось мне самой соблазнительной морковкой из всех, что когда-либо мотались у меня перед носом.
— Ну хоть вы, сэр Макс, меня поняли, — обрадовался Король. — И ведь что прекрасно: для того чтобы испортить жизнь этим засранцам, мне нужно сперва сделать дело. А без вас троих это будет непросто. Впрочем, у вас без меня и вовсе ничего не выйдет, имейте в виду.
— Да уж, — пробурчал Моти. — Нечего сказать, выдумали себе развлечение…
— Вы сможете это, друзья? — требовательно спросил Гуриг. — Сумеете обратить всю злость и раздражение на этих Никчемных-Бездельников-Путешествующих-На-Нашем-Корабле?
— Думаю, да, — ответила Лаюки. — Что-что, а концентрироваться на одной-единственной идее я умею. Да и публика у вас при дворе та еще, я всегда говорила…
— Попробую, — пообещал я. — Когда-то в юности мне удавалось заводиться с пол-оборота и по более пустяковым причинам.
— Там, между прочим, больше дюжины моих коллег из Семилистника, — нехорошо ухмыльнулся Моти. — Толстожопая старая гвардия почтенных, заслуженных засранцев. Ради удовольствия испортить им путешествие можно, пожалуй, временно забыть о том, как вы все меня достали.
— Очень хорошо, — кивнул Король. — Думаю, имеет смысл попробовать.
— Вы пойдете первым, — решила Лаюки. И пояснила: — Если там, на болоте, все-таки не получится ненавидеть только тех, кто плывет на корабле, лучше уж вы нас дождетесь и прикончите, чем наоборот. Моти отправится вторым: с ним вы в случае чего, пожалуй, справитесь. Потом сэр Макс, последней — я. Потому что если уж мне придет в голову устроить на вас засаду…
— Можешь не продолжать, — мрачно хмыкнул Гуриг. — И так понятно.
— А догнать вас я не смогу при всем желании, — закончила она. — Если, конечно, делать интервал в час-полтора, как сэр Макс предлагал.
— Тогда я пошел, — Гуриг поднялся и взвалил на плечи рюкзак. — Сколько можно переливать из пустого в порожнее?! Надеюсь, когда мы встретимся, вы будете раздражать меня гораздо меньше, господа.
— Пожалуйста, будьте очень осторожны, — хмуро сказала Лаюки. — Если сломаете ногу или свернете шею, мне придется перерезать себе глотку. Папаша, дырку в небе над его могилой, умудрился привить мне совершенно нелепые, дикарские представления о профессиональной чести телохранителя.
— Именно поэтому я и сделал тебя доверенным телохранителем. — Гуриг отвесил ей шутовской поклон. — Только поэтому, ясно тебе?
Лаюки побледнела, но смолчала. Великое дело — выучка.
— Вы бы, что ли, пожрали на дорожку, — предложила она, когда Гуриг скрылся из виду. — Потом не до того будет.
— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — хмуро спросил Моти, вгрызаясь в очередную кость. — Не переживай, скоро все сожру и стану таким же жирным кабаном, как ты. Будем с тобой сладкая парочка…
— Забываешься, — коротко рыкнула она, и свирепый Магистр притих. Сетовал, что совсем не может себя контролировать, а все же умел остановиться вовремя, как только понимал, что угроза получить по башке перестает быть умозрительной абстракцией.
Мне вдруг стало жаль Лаюки. Она по-прежнему страшно меня раздражала, но я уже привык к этому чувству и вполне мог его игнорировать. А Гуриг и Моти — вот же мерзавцы! — не потрудились взять себя в руки и не обижать понапрасну своего лучшего друга. Особенно Моти. Я очень не люблю, когда женщин попрекают их физическими недостатками. По мне, лучше уж ударить — все не так больно получится. Как ни крути, а Лаюки действительно уж слишком огромная, никуда от этого не денешься. Но другого тела у нее нет, и лучше бы не указывать человеку на изъяны, которые он не в силах устранить, — так мне, по крайней мере, казалось.
— Не обращай внимания, Лаюки, — я сделал над собой усилие, чтобы говорить дружелюбно. — Ты очень хорошая, я это даже сейчас понимаю, несмотря на это грешное болото и все, что оно с нами вытворяет.
— Спасибо, — сухо сказал она. — Если мы доживем до вечера, повтори это, пожалуйста, еще раз. Скажем, перед сном. Мне будет приятно. Мне и сейчас было бы приятно, если бы твой голос не приводил меня в бешенство. Понимаю, что ты тут ни при чем, поэтому держу себя в руках, но уж и ты, будь добр, пощади мои нервы!
