Дмитрий Тедеев - Бусый Волк
«Бежать! Скорее бежать…»
Знать бы ещё – куда.
Волки, все, от мала до велика, высыпали из домов, выбежали на берег Звоницы, озираясь в потёмках. Тьма была бы совсем непроглядной, да не попустила Луна. Полная Луна, милосердно заливавшая лес и деревню зеленоватым призрачным серебром…
– Смотрите! Вон там!
Ярострел первым увидел, как в западной стороне, там, где умерло пресветлое солнце, явила себя плотная и быстрая тень. Она приближалась с неимоверной быстротой. Туча не туча, птица не птица…
Это были не Свистелки со Свирелями, созданные руками людей, это было кое-что пострашней.
К деревне Волков неслась Смерть.
Куда бежать от неё? Как защититься?
Волки закрывали собой маленьких детей и вглядывались в крылатую Тьму.
Змеёныш почуял добычу и с утробным рёвом ринулся к ней. Уже стал заметен хобот, жадно обшаривавший родную землю Волков. С треском начали ломаться вековые ели и сосны, огромные деревья невесомыми травинками взлетали вверх, исчезая в ненасытном смерче.
Мужчины сжимали бесполезное оружие, Бусый и ещё несколько мальчишек в ярости и бессилии стреляли из луков. Пути к спасению не знал никто. Ни большуха, ни Соболь, ни самые древние старики. Отродясь в веннские леса не залетала такая беда. Не выучила с собою бороться…
Вот вышла вперёд бессловесная деревенская дурочка, Отрадина дочь Синеока. Простёрла раскрытые ладони, как бы упираясь ими, возбраняя Змею приблизиться. Тут же вырос рядом с ней Итерскел, дескать, жив пока – никакому Змею не выдам…
Змеёныш явственно ощущал рядом скопление крохотных живых существ, беспомощных в громадной тени его крыл. Еда! Живая, тёплая, трепещущая от страха!
Действительно ли Змеёныш возомнил что-то подобное, или это Мавут услышал отражение своих собственных мыслей?
Какая разница!
Но до чего всё-таки тупой, упрямый, невежественный скот эти венны! От таких, если под корень не вывести, немалых бед можно дождаться. И силы доискиваться в этой стране – что шилом патоку есть…
Зубастая птица оставила Змеёныша и полетела туда, где под завесой Свирелей дожидались срока Мавутичи. Их следовало поторопить.
А безъязыкая дурочка Синеока, видно растратив последний ум при виде надвигающейся смерти, начала творить совсем уж странное.
Принялась петь…
Петь она была, конечно, мастерица непревзойдённая. Без слов, одним горлом, почти как лесная родня. И слышался в её песне то шорох бесприютной позёмки, то плач осенней воды на каменных перекатах, то шум весёлой грозы.
Волчья песня была тосклива и яростна, полна отчаяния и силы. Синеока пела. Самозабвенно, всем существом, запрокинув к небу лицо, устремляя свой призыв вверх, прямо к склонившейся над нею Луне.
И вот в женский голос вплёлся, сливаясь с ним и поддерживая его, ещё один, мальчишеский. Голос недавно обретённого Синеокой племянника, сына любимого брата. Бусый подпевал малой тётке, словно всю жизнь прожил Волчонком. Голоса женщины и мальчика слаженно вознеслись над деревней, наполняя души отчаявшихся Волков прежней твёрдостью и отвагой, возвышая и очищая их. К голосам Синеоки и Бусого присоединился ещё один девичий голос, потом ещё один, женский. Вскоре запели уже все, дети и старики, женщины и мужчины. И бусая родня из леса, гибнувшего в сувое.[50]
Волчий вой взлетел в самое небо, достигнув Луны.
И Луна отозвалась. Ответила. Неслышимый ухом, незримый ответ был всё же вполне ощутим. Что-то сдвинулось в мироздании, и Волки почувствовали, как их накрывают, храня от беды, ласковые женские руки.
Змеёныш пронзительно взвизгнул, прянув назад. Что-то невидимое ужалило его в самое сердце. Это не было ударом Божественной молнии, его поразило что-то иное. Кто-то посмел отогнать его, Змея, от снеди, над которой он уже разверз свою пасть.
Но отказаться от вожделенной пищи было немыслимо, и Змеёныш, метнувшись прочь, попытался наброситься на людей с другой стороны. И всё повторилось. С той лишь разницей, что в этот раз Змеёныш сам напоролся брюхом на что-то непонятое, но очень острое.
Он бешено заревел от боли и ярости, из его нутра полилась наземь вода, Змеёныш завертелся вокруг живой плоти, оказавшейся недосягаемой. Попытался найти брешь в коварной преграде, укрывшей Волков. И… неожиданно обнаружил чуть в стороне другую еду. Такую же тёплую… Такую же сладкую…
Мавут в облике невидимой птицы, отчаянно каркая, бросился наперерез… Поздно! Змеёныш с плотоядным урчанием накрыл пытавшуюся разбежаться еду. И, чавкая, всосал её в себя.
Волки, тесно прижавшись и крепко держа детей, стояли, задыхаясь, под водопадом горько-солёной воды и яростными ударами небывалого ветра. Ветер с лёгкостью выкорчёвывал деревья, но был бессилен против людей, накрепко вцепившихся друг в дружку.
Бусому мерещилось, что рядом с ним на ромашковой лужайке плясала и радовалась Таемлу. «Не надо бояться. Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!..»
И не было страха. Звоница мигом ополоумела от солёного ливня и устремилась из берегов, но деревня стояла высоко над рекой, на добром праотеческом месте. Не погаснут в избах очаги, не обрушатся стены. Встречались Волкам напасти похуже. И ничего, управлялись.
Волки стояли под материнской защитой пришедшей к ним на помощь Луны и наблюдали, как Змей, обогнув их деревню по дуге, устремился вдруг куда-то в сторону, прочь. И быстро исчез, растаял в ночи…
Примечания
1
Стараниями наших уважаемых лингвистов слово бусый давно составило тайну, покрытую мраком. Помните у Пушкина? «В темнице там царевна тужит, / И бусый волк ей верно служит». Так вот, несчастного волка в разных изданиях как только ни обзывали. Бывал он и «бурым», и даже… «босым» (а то ведь волки в основном, как известно, ходят обутые). Кому и зачем понадобилось подправлять классика, нам непонятно. Может быть, кто-то посчитал, что дети при виде незнакомого слова испытают информационный шок и получат на всю жизнь тяжёлую моральную травму?.. Так вот, мы здесь из принципиальных соображений не будем ничего пояснять. Не поленитесь открыть непревзойдённый Словарь, там про бусого целая большая статья. – Здесь и далее примечания авторов.
2
Неклюд– нелюдимый, замкнутый человек.
3
Вабья– подкидыш, чужое дитя, принятое в семью.
4
Браться за свой род – приносить урожай, приплод.
5
Победýшки – череда малых бед как последствие главного несчастья.
6
Плюгавец – в старину это слово обозначало не столько «невзрачного коротышку», как теперь, сколько дрянного и никчёмного человека.
7
Задок – отхожее место. Это древнерусское название возникло оттого, что туалет располагался в тыльной части жилища, за пределами сруба, в особой галерейке, куда подводилось печное тепло.
8
Мстить – здесь: запрещать.
9
Корба – заболоченный ельник.
10
Победная – здесь: преследуемая бесконечными бедами.
11
Венисы – самоцветы, гранаты.
12
Словутый – «прославленный», «всем известный». В нашем обедневшем языке имеет хождение родственное слово с не вполне одобрительным оттенком значения – «пресловутый».
13
Гадина – слово «гад» означало просто «пресмыкающееся» и никакого изначально отрицательного значения не имело.
14
Нос – имеется в виду совсем не тот, который на лице. Так называли носимую повсюду с собой деревянную палочку, на которой для памяти делали зарубки.
15
Юр – высокое место, подверженное ветрам.
16
Напытóк – от «напытывать» – «разузнавать, доискиваться», пробный шурф, вертикальная яма в земле.
17
Стезя – раньше это слово было не только торжественным синонимом «жизненного пути», как теперь, оно означало вообще дорогу, тропу, «стёжку» – от глагола «стегать».
18
Кóпанец – яма, ямный колодец, здесь: пробный шурф, напытак.
19
Торёнка – пешеходная тропа, от слова «торить».
20
Ледянка – самолов для небольших куньих в виде пустотелого ледяного цилиндра. Её изготавливают, подмораживая воду в ведре и затем выливая через небольшое отверстие наверху. Любопытные зверьки спрыгивают внутрь за приманкой, а обратно выбраться не могут.
