Сара Маас - Королева теней
Но не до тех пор, пока у нее был шанс поговорить с одним самостоятельно.
***
Аэлине потребовалось десять кварталов, чтобы остановить тряску в костях, десять кварталов, чтобы рассказать им, что она видела, и что она планировала - но, проходя в дверь и увидев Эдиона, расхаживающего у окна было достаточно, чтобы остановить ее.
- Ты только посмотри, - протянула она, откидывая капюшон. - Я жива и невредима.
- Ты сказала, что это займет два часа, а не четыре.
- У меня были дела - вещи, которые только я могу сделать. Поэтому, чтобы выполнить эти задачи, мне нужно было ненадолго выйти. Ты не в том состоянии, чтобы быть на улицах, особенно если есть опасность…
- Ты поклялась, что не было никакой опасности.
- Я что, похожа на оракула? Всегда есть опасность...всегда.
Это не было даже и половиной из этого.
- От тебя воняет, боги проклятые, канализацией, - отрезал Эдион. - Хочешь рассказать мне, что ты там делала?
Нет. Не совсем.
Эдион потер свое лицо.
- Ты понимаешь, каково было сидеть на заднице, пока тебя не было? Ты сказала два часа. Что я должен был подумать?
- Эдион, - сказала она так спокойно, как только могла, и стянула с себя грязные перчатки, прежде чем принимать его широкую, мозолистую руку. - Я все поняла. Я делаю.
- Что ты делала чего-то настолько важного, что не могло подождать день или два? - его глаза были широкие, умоляющие.
- Разведывала.
- А ты хороша в этом, не так ли. - Полуправда.
- Первое, только потому, что ты...ты, это не дает вам информацию о всем, что я делаю. Второе…
- Ты снова ведешь список.
Она сжала его руку достаточно сильно, чтобы сломать маленькие человеческие кости.
- Если тебе не нравятся мои списки, то не стоит ввязываться в разборки со мной.
Он уставился на нее, она смотрела прямо назад.
Неуступчивый, нерушимый. Они были сделаны из одного теста. Вздох вырвался из Эдиона, и он посмотрел на их соединенные руки, затем открыл их, чтобы осмотреть ее травмированную ладонь, следы от обета, данного Нехемии, и порез, который она совершила в тот момент, когда она и Рован стали Караннам, их магия вступила в вечную связь.
- Трудно не думать, что все твои шрамы - моя вина.
Ой. Ой.
Он сглотнул один раз или два, но она успела все взвесить и сказала:
- Пожалуйста. Половина этих шрамов я по праву заслужила. - Она показала ему маленький шрам внизу внутренней стороне ее предплечья. - Видишь вот этот? Человек в таверне сделал мне его разбитой бутылкой, после того, как я обманула его в картах и попыталась украсть его деньги.
Сдавленный звук исходил от него.
- Ты не веришь мне?
- О, я верю тебе. Я не знал, что ты так плоха в картах, из-за чего тебе пришлось прибегнуть к обману. - Эдион тихо хмыкнул, но страх не исчез.
Так, она отогнула ворот своей туники, чтобы показать тонкое ожерелье из шрамов.
- Бэба Желтоногая, Мать из клана ведьм Желтоногих, оставила мне их, когда пыталась убить меня. Я отрезала ей голову, затем разрезала ее труп на мелкие кусочки и засунула все это в духовку в ее вагоне.
- Я задавался вопросом, кто убил Желтоногую. - Она бы обняла его за эту фразу, только за отсутствие страха или отвращения в этих глазах.
Она подошла к буфету и вытащила бутылку вина из шкафа.
- Я удивлена, что ты не выпил весь мой хороший алкоголь за эти последние месяцы. - Она хмуро оглядел шкаф. - Похоже, одному из вас пришлось по душе бренди.
- Дед Рена, - сказал Эдион, следя за ее передвижениями с места у окна. Она открыла бутылку вина и не беспокоилась о бокале, когда резко упала на диван и сделала глоток.
- Этот, - сказала она, указывая на кривой шрам на локте. Эдион подошел к дивану, чтобы сесть рядом с ней. Он занял почти половину чертовой мебели. - Предводитель пиратов в Бухте Черепов подарил мне его после того, как я разгромила весь его город, освободила его рабов, и выглядела чертовски хорошо, делая это.
Эдион взял бутылку вина и отпил из нее.
- Кто-нибудь научил тебя смирению?
- Ты не изучал его, так почему я должна?
Эдион засмеялся, а затем показал ей свою левую руку. Несколько пальцев были кривыми.
- В тренировочных лагерях, один из тех адарланских ублюдков сломал каждый палец, когда я наехал на него. Затем он продолжал их ломать, потому что я не прекращал ругать его.
Она свистнула зубы, как раз, когда поразилась храбрости и вызывающему поведению. Даже когда гордость за своего кузена перемешалась с мельчайшим оттенком стыда за себя. Эдион дернул вверх его рубашку, чтобы показать мускулистый живот, где толстый, неровный порез тянулся от его ребер до пупка.
- Битва у Розамела. Шестидюймовый зазубренный охотничий нож, изогнутый на кончике. Уколол меня здесь, - он указал наверх, затем провел пальцем вниз. - И дальше.
- Дерьмо, - сказала она. - Как, черт возьми, ты все еще дышишь
- Удача, и я был в состоянии двигаться, когда он потащил его вниз, удерживая его. По крайней мере, я научился ценить броню после этого.
Так они продолжали в течение вечера и ночи, передавая вино между собой.
Один за другим они рассказывали истории ран, накопленных в годы, проведенные врозь. И через некоторое время, она стащила костюм и повернулась, чтобы показать ему ее спину, показать ему шрамы, и татуировки, которые у нее были запечатлены над ними.
Когда она снова откинулась на диван, Эдион показал ей шрам поперек его левой груди, от первой битвы, в которой он наконец-то смог отвоевать меч Oринф - отцовский меч.
Он заполнял то, что она сейчас рассматривала, его комнату, и когда он вернулся, он держал меч в руках, опускаясь на колени.
- Это принадлежит тебе, - сказал он хрипло.
Ее ласточки зашумели в ушах.
Она сложила руки Эдиона вокруг ножен, даже когда ее сердце разбилось при виде лезвия своего отца, и того, что он сделал, чтобы достичь его, чтобы сохранить его.
- Это принадлежит тебе, Эдион.
Он не убрал лезвие.
- Оно было просто у меня на сохранении.
- Это принадлежит тебе, - сказала она снова. - Нет никого, кто заслуживает этого, кроме тебя. - Даже не она, поняла Аэлина.
Эдион судорожно вздохнул и склонил голову.
- Ты грустный и пьяный, - сказала она, и он рассмеялся.
Эдион положил меч на столик позади себя и плюхнулся обратно на диван. Он был достаточно большим, что она, чуть было, не оторвала свою собственную подушку и пристально посмотрела на него, когда выпрямилась.
- Не ломай мой диван, ты, неповоротливая скотина.
Эдион растрепал ее волосы и вытянул длинные ноги перед ней.
- Десять лет, и это все,что я получаю от моей любимой двоюродной сестры.
Она ткнула его локтем в ребра.
Прошло еще два дня, и Эдион сходил с ума, особенно когда Аэлина продолжала тайком возвращаться, покрытая грязью, и сильно пахнущая, до пламенной сферы Эллады. Ходить на крышу ради свежего воздуха не то же самое, а квартира была достаточно небольшой, что он начинал думать спать на складе внизу, чтобы иметь хоть какое-то ощущение пространства.
Он всегда чувствовал это по пути - в Рафтхол или Оринф или в лучших дворцах - если он шел слишком долго без прогулок через леса или поля, без поцелуя ветра на лице. Боги всевышние, он бы даже взял Бэйна из военного лагеря. Прошло слишком много времени с тех пор, как он видел своих людей, смеялся вместе с ними, слушал и втайне завидовал их рассказам о своих семьях, своих домах. Но больше нет - не теперь, когда его собственная семья была возвращена ему, не теперь, когда Аэлина была его домом.
Даже если стены ее дома сейчас давили на него.
Он, должно быть, выглядел как в клетке, как он чувствовал, потому что Аэлина закатила глаза, когда вернулась в квартиру во второй половине дня.
- Ладно, ладно, - сказала она, всплеснув руками. - Я бы предпочла побить тебя, чтобы ты не уничтожил мою мебель от скуки. Ты хуже, чем собака.
Эдион обнажил зубы в улыбке.
- Я стремлюсь произвести впечатление.
Так они вооруженные и замаскированные сделали два шага снаружи, прежде чем он обнаружил женский аромат - как мята и некая специя, которую он не мог определить - приближающийся к ним. Быстро. Он поймал этот запах раньше, но не мог определить его.
Боль прошлась по его ребрам, когда он потянулся за кинжалом, но Аэлина сказала:
- Это Несрин. Расслабься.
Действительно, приближающая женщина подняла руку в знак приветствия, хотя она была замаскирована настолько тщательно, что Эдион не мог видеть ничего от симпатичного лица под всем этим.
Аэлина встретила ее на полпути, вниз по кварталу, двигаясь с непринужденностью в этом злом черном костюме, и не став ждать Эдиона, когда она сказала:
- Что-то не так?
Женское внимание переключилось от Эдиона к его королеве. Он не забыл тот день в замке - стрелу, которую она бы выпустила в него.
