Сара Маас - Королева теней
Аэлина кивнула.
- Да, мы поедем, но у тебя есть только один Легион.
- Есть мужчины, которые будут сражаться, и другие территории, что могут прийти, если позовешь.
- Мы можем обсудить это позже.
Он сдерживал свой темперамент.
- Мы должны быть в Террасене до конца лета, прежде чем снег начнет падать уже осенью, или иначе нам ждать до весны.
Она отстранено кивнула. Вчера днем, она отправила письма, которые Эдион попросил написать Рену, Бейну и оставшимся верным лордам Террасена, давая им знать, чтобы они воссоединились, и что любой, с магией в их венах, должен был спрятаться. Он знал, что остальные лорды — старые, хитрые сволочи — не ценят такие приказы, как этот, даже от королевы. Но он должен был попытаться.
- И, - добавил он, потому что она действительно собиралась заткнуть его по этому поводу. - Нам нужны деньги для этой армии.
Она сказала спокойно:
- Я знаю.
Не ответ. Эдион попробовал снова.
- Даже если люди согласны сражаться за одну только честь, у нас будет больше шансов получать большее число, если мы сможем заплатить им. Не говоря уже о кормлении наших сил, вооружении и их снабжении. - На протяжении нескольких лет, он и Бейн прошли от таверны к таверне, тихо привлекая средства своими собственными усилиями. Это все еще убивало его, видеть, как самые бедные из его народа роняют с трудом заработанные монеты в кастрюли, которые они раздавали, чтобы увидеть надежду в их изможденных, травмированных лицах. - Король Адарлана опустил нашу королевскую казну - это была одна из первых вещей, которую он сделал. Единственные деньги, которые мы имеем, приходит от того, что наши люди могут пожертвовать, и которых не много - или то, что предоставляет Адарлан.
- Еще один способ поддерживать контроль все эти годы, - прошептала она.
- Наши люди нищие. Сейчас у них нет и двух медяков, не говоря уже об уплате налогов.
- Я бы не поднимала налоги, чтобы заплатить за войны, - сказала она резко. - И я бы не хотела стать шлюхой для иностранных государств из-за займов. Пока нет, во всяком случае.
Горло Эдиона сжалось от ее горького тона, поскольку они оба рассмотрели другой способ, которым могли быть получены деньги и люди. Но он не мог заставить себя упомянуть о продаже ее руки в брак за богатого зарубежного короля - пока нет.
Поэтому он просто сказал:
- Пора начать размышления. Если магия действительно освободилась, мы могли бы нанимать ее обладателей на нашу сторону — предложить им обучение, деньги, кров. Представь себе солдата, который может убить клинком и магией. Это могло бы повернуть ход сражения.
Тени мерцали в ее глазах.
- Действительно.
Он взвесил ее осанку, ясность в ее взгляде, ее усталое лицо. Слишком многое - она уже столкнулась и пережила слишком многое.
Он видел шрамы и татуировки, которые покрывали их, выглядывающие из под воротника ее рубашки время от времени. Он все еще не решался спросить, чтобы увидеть их. Забинтованной укус на ее руке была ничто по сравнению с той болью и многим другим, о чем она ни разу не упомянула, шрамы на всем ее теле. Шрамы на телах их обоих.
- И тогда, - сказал он, прочищая горло, - клятва крови.
Он провел бесконечные часы в постели, чтобы составить этот список. Она напряглась достаточно, чтобы Эдион быстро добавил.
- Ты не должна — не сейчас. Но когда ты будешь готова, я тоже буду.
- Ты все еще хочешь поклясться мне? - ее голос был ослабевшим.
- Конечно. - Он послал осторожность в ад и сказал: - Это было мое право тогда и теперь. Это может подождать, пока мы не доберемся до Террасена, но я буду тем, кто примет его. Никто другой.
Ее горло качнулось.
- Право.
Затаивший дыхание ответ, который он не мог прочитать.
Она отпустила его и проследовала в сторону одной из небольших тренировочных областей, чтобы проверить свою поврежденную руку. Или может она хотела уйти от него - может быть, он затронул эту тему не с той стороны.
Он заковылял по крыше, пока дверь не открылась и появился капитан.
Аэлина уже шагала в сторону Шаола с хищным вниманием. Он не хотел бы быть концом этого приветствия.
- Что это? - сказала она.
Эдион хромал за ними, когда Шаол пнул дверь, закрывающуюся за ним.
- Теневого рынка больше нет.
Аэлина резко остановилась.
- Что ты имеешь в виду?
Лицо капитана побелело.
- Солдаты-валги. Они пошли на рынок сегодня вечером и запечатали выходы со всеми внутри. Затем они сожгли его. Люди, которые пытались бежать через канализацию, наткнулись на гарнизоны солдат, ждущих там с мечами наготове.
Это объясняет дым в воздухе, виднеющийся на горизонте. Святые боги. Король сошел с ума, совсем - должно быть, прекратил заботиться о том, что думала широкая публика.
Руки Аэлины ослабли.
- Почему?
Легкая дрожь в ее голосе заставила каждый волос Эдион встать дыбом, те инстинкты фэйца ревели заткнуть капитана, вырвать его горло, чтобы прекратить причинять ей боль и страх.
- Поскольку стало известно, что повстанцы освободили его, - Шаол направил режущий взгляд в направление Эдиона.
Эдион достиг ее стороны, достаточно близко для того, чтобы увидеть усталое и нахмуренное лицо капитана, которое не было таким несколько недель назад. В последний раз, когда они говорили.
- И я полагаю, ты винишь меня? – сказала Аэлина с довольной мягкостью.
Мышца дрожала на челюсти капитана. Он даже не кивнул, приветствую Эдиона, или признал месяцы, которые они провели, работая вместе, что произошло в той комнате башни.
- Король мог приказать их убой любыми средствами, - сказал Шаол, тонкий шрам на его лице сверкал в лунном свете. - Но он выбрал огонь.
Аэлина пошла невероятно тихо.
Эдион зарычал.
- Ты идиот, нападение было сообщением для нее.
Шаол, наконец, обратил свое внимание к нему.
- Ты думаешь это неправда?
Аэлина склонила голову набок.
- Ты проделал весь этот путь, чтобы бросить обвинения мне в лицо?
- Ты сказала мне зайти сегодня вечером, - парировал Шаол, и у Эдиона был небольшой соблазн зубами перегрызть его глотку за тон, который он использовал. - Но я пришел спросить, почему ты не тронула часовую башню. Сколько еще невинных людей будет под перекрестным огнем этого?
Она старалась держать рот на замке. Ему не нужно было говорить за Аэлину, которая сказала с безупречной злостью:
- Ты полагаешь, что мне плевать?
- Ты рисковала всем - многими жизнями - чтобы спасти одного человека. Я думаю, что ты находишь этот город и его граждан вполне возможными жертвами.
Аэлина прошипела:
- Нужно ли мне напоминать тебе, капитан, что ты шел по Эндовьеру и глазом не моргнул на рабов в могилах? Нужно ли мне напоминать тебе, что меня морили голодом и приковали, а ты позволил герцогу Перрингтону силой склонить меня на землю к ногам Дорина, пока ты ничего не делал? И теперь у тебя хватает наглости обвинять меня, что я не заботливая, когда многие люди в этом городе получили выгоду от крови и страданий тех самых людей, которых ты проигнорировал?
Эдион подавил рычание, добираясь до его горла. Капитан никогда не говорил о первой встрече со своей королевой. Никогда не говорил, что он не вступился, когда она была избита и унижена. Вздрагивал ли капитан от шрамов на ее спине, или просто рассматривал их, словно она была каким-то трофейным животным?
- Ты не можешь обвинять меня, - выдохнула Аэлина. - Ты не можешь обвинять меня за теневой рынок.
- Этот город по-прежнему нуждается в защите, - отрезал Шаол.
Аэлина пожала плечами, направляясь к двери крыши.
- Или, может быть, этот город должен сгореть, - прошептала она. Холодок пошел вниз, по позвоночнику Эдиона, хотя он знал, что она сказала это, чтобы позлить капитана. - Может быть, мир должен сгореть, - добавила она и пошла с крыши.
Эдион повернулся к капитану.
- Ты хочешь затеять драку, тогда приходи ко мне, а не к ней.
Капитан только покачал головой и уставился через трущобы. Эдион проследил за его пристальным взглядом, на беспокойство мерцающей вокруг их столицы.
Он ненавидел этот город с самого первого раза, когда заметил белые стены и стеклянный замок. Ему было девятнадцать, и он упивался своим путем из одного конца Рафтхола к другому, пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы объяснить, почему Адарлан думал, что здесь, черт возьми, лучше, почему Террасен упал на колени перед этими людьми. И когда Эдион закончил с женщинами и развлечением, Рафтхол бросил свое богатство к его ногам, умолял его больше, больше, больше, он бы все равно ненавидел его еще больше, чем раньше.
И все то время и каждый раз после он понятия не имел, что то, что он действительно искал, о чем все еще мечтало его разбитое сердце, жило в доме убийц, в нескольких кварталах от отеля.
Наконец, капитан сказал:
