Мария Хлодвиг - Хелена
Пока голубоглазые женщины искали Миарка, я гадала, почему сотворённая богиня не захотела воспользоваться своей собственной силой для остановки времени. Либо она не желала заниматься этим лично, либо… хотела преподать мне некий урок.
"Я нуждаюсь в подобной наставнице".
К тому моменту, когда беловолосые големы ввели понурого эйанца, я отчаялась разгадать замысел правительницы Пустого мира.
— Госпожа желала меня видеть? — тихо спросил юноша. В его голосе не было и капли достоинства.
Мне было больно видеть его таким — унижающимся и жалким. За время нашего недолгого знакомства я начала ценить его редкие проявления отваги и благородства. В них он показывал себя истинным представителем Древней Империи, в остальном же… что-то тщательно скрываемое от меня в прошлом Миарка заставляло его пресмыкаться перед Королевой.
— Не ты ли, бесполезный невольник, взял принадлежащую мне вещь из сокровищницы? — строго спросила богиня. — Неужели думал, будто сумеешь скрыть кражу? Как наивно — я вижу тебя насквозь.
Юноша задрожал и едва слышно произнёс, не поднимая взгляда на Белую:
— Когда-то только я владел ею.
Увы! Владычица Ортано Косом обладала невероятно острым слухом.
— Ты сам преподнёс семейную реликвию мне в дар, негодный мальчишка. Или забыл, как ползал у меня в ногах, умоляя принять её?
— Я… помню. Я всё помню, — давясь словами, сказал Миарк. Его бледное лицо исказила мука.
— Покажи мне его, — властно приказала сотворённая богиня. — Покажи нам всем своё драгоценное сокровище.
Эйанец дрожащей рукой нашарил в складках жемчужно-белых одежд — ему, как и мне, выдали новое облачение — небольшой полотняный мешочек и вытряхнул его содержимое на ладонь.
Я увидела тот самый деревянный медальон, который помогала Миарку искать в сокровищнице.
— Умоляю, не забирайте его у меня. Он всё, что осталось у меня из семейных реликвий. Последнее… из наследства отца.
— Я не стану. Пока, — зловеще произнесла королева, но, смягчившись, добавила: — Воспрянь же духом, раб. Твоя госпожа сегодня в хорошем настроении.
— Радости моей нет предела, — кисло сказал юноша, однако поспешил исправиться: — О Милосердная.
Не смотря на острейший слух, Белая никак не отреагировала на не слишком смиренные слова прислужника.
— У нашей девочки-волшебницы есть одно страстное желание. Ты ведь не откажешь ей в помощи, мой жалкий невольник?
Лицо Миарка посветлело.
— Я могу помочь Хелене?
— Да. Сопроводи её к Железной башни Повелителя времени. Можете даже погулять по городу — я разрешаю. Ей будет полезно приобщиться к настоящей культуре. Современные дети так невежественны!
Эйанец несколько мгновений колебался, но затем сомнения прекратили его мучить. На его губах появилась вовсе не смиренная, а даже чуточку лукавая улыбка.
— Я понял. Я всё прекрасно понял, госпожа.
С удивлением я обнаружила точно такую же улыбку и у Королевы. Кажется, отношения между этими двумя были намного сложнее, чем мне казалось. Они напоминали не строгое подчинение раба хозяйке, а какую-то сложную игру. Я видела её ходы, но не понимала правил.
— Если понял, чего ждёшь? Забирай чародейку и ступай прочь. Меня ждут важные дела.
Уже уходя, я увидела, как Белая подошла к тщательно выписанному портрету очень юного темноволосого эльфелинга. По мне, он больше походил на мальчика, чем на девочку.
— Уберите это, — приказала она Слугам. — Мне не нужны конфликты с Тэа. Как жаль, что его печать стоит на столь многообещающей молодой особе!
— 8-
Во времена Древней Империи о мире заботился сам Создатель, Первый бог. Ныне, после его смерти, Эмьвио Косом управляют Пятеро — Жиюнна с братьями и Тэа. Однако, если моя прежняя Госпожа, как и Эв, Земши и Вальго является ребёнком Творца, то Белый Владыка не его дитя. Если верить легендам, Творец слепил его из мёртвой плоти себя-супруги (иначе не назвать женскую ипостась Создателя) и оживил последним её вздохом. Впрочем, стоит ли верить таким ненадёжным источникам, как сказания? Половина из них выдумка, обёрнутая в тонкий покров правды, а оставшиеся не более чем истина, поглощённая ложью.
Мне, обитательнице нового мира, сложно представить, как жители Древнего Эйана обходились без магии. Их цивилизация покоилась на Естественном законе — порядке, постичь который не в состоянии ни один из живущих из-за иной природы любимого народа Первого бога. У эльфелингов и современных людей больше общего, нежели у меня и Миарка.
Наша тоска по Золотым векам и страсть ко всему древнеэйанскому также пуста, как и мечты ящерицы о полёте.
С высоты Ортано Косом походил на выцветший гобелен, сотканный руками старательной, но лишённой таланта мастерицы. Созерцание совершенства посредственности свело бы меня с ума, но, к счастью, на блёклой равнине (изредка!) попадались яркие пятна плантаций диковинных растений с разноцветной листвой и чудовищно искорёженные руины эйанских построек.
Голубоглазая беловолосая Слуга правила химерой, несущей меня и Миарком в разрушенный имперский город Гирэ Нор. Она выполняла приказ Королевы.
"Надеюсь, после возвращения от меня не потребуют непомерной платы. Я и так по уши в долгах".
Опять я размышляю как свободный человек. Как… глупо.
— Принцесса, а ведь я родился в Гирэ Нор, — внезапно безо всякой видимой причины задумчиво произнёс Миарк. — Почти четыре тысячи лет прошло с тех пор, как я в последний раз ступал по его мостовой.
— Ты тосковал?
— Да.
— Тогда почему не навещал?
"Белая отпустила бы тебя. У вас сложные отношения — я видела".
— Я боялся мертвецов. Город принадлежит им, а не мне.
Как я уже знала, сотворённая богиня в момент пробуждения разрушила города Эйана в Пустом мире и убила всех их жителей. Но, хотя на руках у Белой была кровь, остатки моего чутья жрицы отказывались признавать в ней зло.
"Или боязнь низко пасть в собственных глазах затмевает разум".
Химера спустилась у разрушенных городских врат. В одной из их двух ниш сохранилась статуя: мраморная женщина в красиво ниспадающих одеждах. От её вскинутой в приветствующем жесте руки остался жалкий обрубок.
— Мне велено забрать вас через полдня. Опоздаете — пеняйте на себя, — предупредила нас Слуга. В которой раз я подивилась мастерству правительницы Пустого мира: её Дочери были не живыми существами, а машинами, однако ей удалось привить им дурные манеры.
Стражница улетела, и мы остались наедине с мёртвым городом и прошлым эйанца. Я уважала боль друга, но моя мне была ближе.
