Джоэл Розенберг - Путь к Эвенору
Я нахмурился. Может, я недостаточно видел смертей и страданий, но мне совсем не надо, чтобы местный правитель приказывал мне их смотреть.
Впереди улица сужалась. Мы вытянулись в цепочку по одному: впереди — как главный телохранитель — я, позади — Ахира.
Поперек площади стояло шесть столбов, похожих на телефонные, сверху на каждом укреплена клетка, где мог поместиться человек.
Четыре клетки были заняты — в них, на металле, лежали неподвижные тела, сплошные лохмотья, кожа да кости.
С такого расстояния я не мог разобрать, живы ли те четверо, но потом заметил, как одна рука шевельнулась.
Тэннети издала горловой звук. Я думал, у нее желудок крепче, чем у других.
Ахира шепотом велел ей заткнуться. И я тоже, хотя не слишком обеспокоился: при виде такого замутит кого угодно, а она изображала всего лишь служанку.
— Как скажете, — тихо отозвалась она. — Но одну из них я знаю. Еще с Приюта. Это Кенда, она инженер. И еще тот, в дальней клетке. Это Баст.
Черт! Я помнил Баста худым мелким парнишкой.
Конь Джейсона взыграл, когда он подогнал его к моему.
— Что будем делать?
— Прямо сейчас — ничего, — сказал я. — Вообще ничего, пока мы с Ахирой не скажем. Если мы скажем. Ясно?
Лицо его побелело, но он кивнул.
Глава 14,
в которой я отправляюсь на прогулку
Обычно способов сделать правильно бывает алеф-ноль, а неправильно — алеф-один.
Лу РикеттиЛу всегда все усложняет. Он вот что хотел сказать: если выбирать способ наудачу, все испортишь. О чем он умолчал, так это о том, что если тщательно все продумать, почти наверняка все испортишь. Но «почти» все-таки лучше, чем «наверняка».
Уолтер СловотскийЯ всегда старался одновременно и сохранять чувство меры, иметь его — с тех самых пор, как мы с Джеймсом Майклом и Карлом посещали вводный курс философии.
Учить этике можно разными способами. Профессор Альперсон выбрал сложный.
— Итак, — говорил он, — возьмем классическую этическую проблему. В некотором городе, в некий день и час, вы идете вдоль железнодорожных путей. Вы слышите гудок приближающегося поезда.
И в то же время вы видите впереди двоих, застрявших на рельсах. Один из них — старик. Вы знаете, что он — человек добрый и честный; второй — юноша, и вам известно, что он — негодяй, каких мало. У вас время спасти только одного. Что вы станете делать, и имеет ли значение, что именно вы сделаете?
Какое-то время мы бились над этим вопросом. Я, конечно, стал оспаривать заданные параметры — никогда не принимал условия как незыблемые, но профессор держался твердо. Нет, у них нет способа самим освободиться, нет, поезд не остановится, да, мне это известно точно, а эпистемологию обсудим как-нибудь в другой раз.
Джеймс Майкл заявил, что через сто лет они оба все равно умрут, так имеет ли смысл спасать сейчас хоть кого-то? К этому ведет профессор?
Альперсон пожал плечами:
— Может быть. А может, я ни к чему не веду. Карл отнесся к проблеме серьезно.
— Надо спасать одного, — сказал он. — Не важно кого. Спасать старика, потому что он добродетелен, а добродетель достойна уважения, или спасать юношу, потому что, каким бы поганцем он ни был, он имеет право вырасти, но кого-то из них спасать необходимо.
Альперсон улыбнулся:
— А что, если я скажу, что это день 6 августа 1945 года, что город называется Хиросима, и через две минуты па голову вам троим упадет бомба? Это что-нибудь меняет?
Карл покачал головой.
— Разумеется, нет, — сказал он.
Улыбка Альперсона стала еще шире.
— Отлично. Это не значит, что я согласен, — но отлично. Вы заняли определенную позицию. Теперь — защищайте ее.
Остаток дня у нас ушел на то, чтобы свести все воедино, но местные и сами еще обсуждали случившееся, так что любопытство приезжих вряд ли показалось бы им... гм... любопытным.
Произошло убийство — не в самом Брэ, но в пределах владений правителя Даэрана.
А в самом городе работала — по договору — команда инженеров: строила стеклодувную фабрику. Консервирование рыбы в глазурованных глиняных горшках — один из способов сохранить избыток улова. Хотя перепеченная и пересоленная рыба в рассоле из запечатанного кувшина — не то, о чем бы лично я мечтал в черный день, для многих жителей внутренних областей это было желанное, хоть и дорогое лакомство и отличная добавка к почти безбелковой диете, состоящей в основном из лука и хлеба.
Но закатывать по-настоящему — в стекло — было бы куда лучше: безопаснее, быстрее, да и дешевле. Лу Рикетти давно добивался производства хорошего стекла, и берег Киррика оказался весьма удачным местом для фабрики. А потому он послал команду инженеров под руководством Баста, одного из своих главных помощников, на разведку и переговоры. Баст был славный парень — я его помнил худосочным пареньком, которому всегда доставалась лишняя смена на часах.
Новая идея Лу — брать подряды на нашу работу.
Не такая уж и гениальная, как оказалось.
Сейчас рабы на фермах стали редкостью, а лошади и быки попадаются все чаще. Из окружающих Брэ хуторов, хозяев которых связывала с правителем Даэраном вассальная клятва, большинство — более зажиточные — обрабатывали свои земли с помощью многочисленных домочадцев, лошадей и волов, и лишь на нескольких, победнее, было по одному рабу.
На одном таком хуторке жили старик по имени Хенерен, его бездетная жена и престарелый раб Венред. К ним заехал бродячий кузнец; он побывал уже на нескольких фермах в округе — ковал лошадей.
Он быстренько убил Хенерена и его жену, объявил Венреду, что тот отныне свободен, и, оставив старого раба одного, укатил по направлению к городу.
Венред выждал день, а потом тоже отправился в город — пешком. У него ушло на это несколько дней — он не уходил с хутора тридцать лет и попросту заблудился. Но о долге перед своим хозяином он помнил — и доложил об убийстве городской страже...
...через день после того, как Баста видели, когда он договаривался с судовладельцем о проезде бродячего кузнеца. В день, когда утром уплыл Микин.
Двумя днями раньше, чем стражник вернулся в город, официально засвидетельствовав преступление.
Вполне естественно, что Баст и его спутники помогли воину Приюта, пусть даже он и скрывался под личиной бродячего кузнеца. Им-то ничего не стоило его узнать.
Точно так же естественно, что правитель Даэран обвинил Баста и его людей в заговоре с целью убийства своих подданных и обрек их на жару днем и холод ночью, давая им только лишь воду — пока они не умрут от голода и холода или жары.
