Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов
-Что-то не так, да, - Виктор потер переносицу. Теперь и Иероним заговорил как карты. Он и сам чувствовал, что уехав из этого города, понемногу оправится и успокоится, но он не мог отступить. Он не мог бросить отца одного и, тем более, отказываться от намеченного плана.
Гадатель снова обратил внимание на Иеронима и кивнул ему на стул напротив.
-Чего хотел Густавссон?
-Сказал, что после того, как мы привели его к нужному отелю, они сделали его отправной точкой расследования. Ну, знаешь, полиции проще получить доступ в номер, узнать, были ли забытые вещи, странности в поведении и прочее... - Иероним сел на край стула, и Виктор тут же отметил, каким несгибаемым сейчас казался ему этот альбинос. Как будто сейчас, рядом со слабеющим Гадателем, он старался казаться выносливее, чем раньше. Правда, зачем это Иерониму, Виктор все равно не понимал.
-Если кратко, то, в конце концов, они нашли водителя автобуса, который видел его. И даже узнали, куда ехал этот автобус и где Джек и Тристана сошли, хотя самого Джека пока не могут найти в этой деревушке. Будто он скрылся где-то еще.
-Они и не найдут его, если он сам не захочет, - Виктор подпер подбородок рукой, - Он даже эту подсказку наверняка позволил им найти, или на нее должны были наткнуться мы, и таким образом он пытается заманить нас к себе... Это ловушка, я думаю, - он пожал плечами, - Лучше повременить с поездками туда, - Гадатель не хотел встречаться с Джеком на его территории. Да и подсказка, он был уверен, была оставлена специально для того, чтобы Виктор пришел к Джеку с просьбой. Но Гадателю было необходимо, чтобы события сложились совсем по-другому.
-Тебе виднее, - Иероним пожал плечами, - С другой стороны, ты плохо выглядишь, так что лучше и правда повременить. Анна считает, что тебе лучше...
-Белоснежка, - Виктор раздраженно сощурился. Ему нравилась Анна - она была красивой, доброй и вкусно готовила. Ему не нравилась ее профессиональная деформация, гиперопека, которую она проявляла по отношению к Гадателю, и то, как настойчиво она пыталась влиять на его жизнь, - Мне искренне наплевать, что считает Анна. Я не буду сидеть дома. Мне не станет легче, а от того, что я теряю время впустую, будет еще и крайне плохо морально. Так что не смей ни слова произносить о том, что мне нужно отлежаться пару недель или уехать из города. Я ясно выразился?
Иероним молчал. Он, словно завороженный, не сводил с Виктора взгляд, подслеповато щурясь. Приглушенный свет лампы отражался где-то в самой глубине его глаз, создавая нелепый эффект красноты, и, быть может, благодаря именно этому, Виктор не сразу заметил восхищение с легкой примесью беспокойства.
-Я в порядке, - тихо шепнул он, - Я смогу с этим справиться, прекрати смотреть на меня так, будто я сейчас упаду и умру в мучениях.
-Иногда мне действительно так кажется, - парировал Иероним.
Виктор фыркнул.
-Будем считать, что я здесь для того, чтобы доказывать, что и ты тоже иногда бываешь не прав.
Иероним даже не нахмурился, только слабо улыбнулся и кивнул.
-Ты завтра все равно собираешься в планетарий?
-Конечно, - Виктор отвернулся. Он сжал в руках карты, стараясь впитать как можно больше их энергии, почувствовать их прикосновения и услышать их голоса. Это по-своему отрезвляло его, будто снимая один из слоев странной белой пелены.
-Тогда отдохни хорошенько, - Иероним поднялся и быстро направился к двери, - Иначе мое "кажется" сбудется слишком скоро.
Он снова замер на пороге, совсем как какое-то время назад, ожидая, что Виктор попрощается.
Но Гадатель, то ли все больше становясь похожим на своего отца, то ли слишком увлеченный вслушиванием в шорохи мира Юноны, уже совсем забыл о нем. Лишь когда дверь захлопнулась, молодой Маг вздрогнул и краем глаза взглянул на нее, чтобы тут же отвернуться, а после и вовсе вернуться в кровать, предварительно сунув колоду под подушку.
Глава 23. Первый урок.
Виктор поймал на кончик пальца несколько снежинок и уставился на них, погрузившись в задумчивость. Со стороны, конечно, он мог выглядеть разве что как человек, задумавшийся о хрупкости мироздания, но Гадатель не мог перестать размышлять о гораздо более прозаичных вещах.
Сейчас ему хотелось выпить кофе покрепче, желательно с виски, потому что это наверняка помогло бы от головной боли лучше, чем таблетки Иеронима, да и от холода определенно бы спасло.
Утром ему удалось выскользнуть из дома, не столкнувшись с Анной на выходе. Девушка только проснулась, когда Виктор уже заматывался шарфом, и все ее попытки его остановить были обречены на провал.
Только вот от ее уговоров и доводов у Гадателя жутко разболелась голова, и справиться с этим подобием мигрени было практически невозможно.
После короткого размышления, Виктор решил, что скрыться на пару часов в мире Юноны поможет ему успокоиться, освежить голову и прийти в себя. Он взял такси, чтобы заехать за Иеронимом в отель, а уже оттуда они пешим ходом направились к планетарию.
Сейчас Гадатель стоял в нескольких шагах от планетария, думая о том, что Иероним, быть может, прав, и ему стоит вернуться домой, поджав хвост.
Но едва он услышал крик Одиссея и почувствовал, как вороньи когти впились в плотную ткань пальто, эти мысли покинули его, и Гадатель поспешил в планетарий.
В помещении все еще было душно, так что Виктор, едва попытавшись сделать вдох полной грудью, тут же коротко закашлялся, но так и не остановился. Он старался как можно быстрее оказаться в каморке отца, и почти бежал, взметая за собой клубы пыли, пачкая в ней одежду и боясь дышать.
Только после того, как Иероним закрыл за ними дверь, Виктор позволил себе отдышаться. Каждый вздох отдавался болью в легких и пояснице, но Гадатель старался не обращать ни на что из этого внимания.
-Тебе с каждым днем все хуже, - в очередной раз произнес Иероним. Виктор отмахнулся - его раздражало уже даже не столько проявление заботы, сколько то, как часто Каратель повторял эти слова.
-Может быть и хуже. Но ты же ничего не делаешь, чтобы переубедить меня в моем решении остаться здесь. И было бы здорово, если бы ты продолжал в том же духе, - он покачал головой и обошел стол, чтобы сесть на свое место.
-Все как обычно? - тихо спросил Иероним и сел напротив. Ворон опустился на спинку кресла альбиноса, и Виктор, уже почти машинально ища в колоде карту, с легкой усмешкой подумал о том, как странно они смотрятся рядом: его ворон с такими черными перьями, как ни у одного ворона не бывает, и Иероним, с его нечеловечески белоснежной кожей. Он достал карту, почти не глядя, зная, что это и так именно то, что он ищет, сделал глубокий вдох и только тогда обратил свой взор на карту. Едва взглянув на изображение, он провалился в забытье...
