Ольга Онойко - Далекие твердыни
— Госпожа Интайль, — говорит Ниэрену. — Госпожа, проснитесь! Даже здесь, в этом ужасном месте, нас находит радость. Откройте глаза.
Бледная рука, лежащая поверх расшитых лохмотьев, чуть поднимается. Ниэрену, кряхтя, встает на колени и сжимает руку королевы. Айарриу замер в трех шагах от повозки и не может двинуться с места; его сковывает ужас и отчаянное, превозмогающее веление воли нежелание видеть и понимать.
— Оставьте меня, господин Ниэрену, прошу вас, — тихо говорит мать; речь ее так изысканна, точно она не лежит в бессилии и грязи на земле, а отдыхает среди роскоши своих покоев. — Мне снится чудесный сон… я вижу своего сына живым…
Айарриу различает, наконец, в тенях ее лицо; она страшно исхудала, но других следов рук Желтоглазого на ней нет.
— Госпожа Интайль, откройте глаза, — просит царедворец. — Ваш сын действительно жив и стоит перед вами, возрадуйтесь.
— Ах, милый друг, это дурная весть… здесь не место для моих дорогих детей.
— Матушка!
Принц отталкивает Ниэрену так, что тот, обессиленный старостью, валится набок. Айарриу сжимает костлявые плечи матери, приподнимает ее, желая положить ее голову себе на грудь; руки его вздрагивают и слабеют.
Интайль худа как скелет, но ее живот тяжел и огромен.
— Матушка… — растерянно повторяет принц.
— Арри, — шепчет она, не размыкая век, — Арри, ты… тоже?
— Что?
— Ты тоже здесь, во власти этого человека… за что мне выпало видеть это…
— Нет!
Интайль открывает глаза: зрачки неподвижны, она спокойна. Пальцы ее касаются пальцев сына.
— Мама, я заберу тебя отсюда, — торопливо говорит Айарриу, — тебя, и Элеке, и всех прочих. Есть те, кто сильней Желтоглазого. Сейчас Хетендерана принадлежит человеку, которого называют Высокий Харай. Он обещал нам покровительство.
— Что за странный сон, — отвечает Интайль со слабой усмешкой. — Все в моей голове смешалось… Высокий Харай, говоришь ты?
Ниэрену, поднявшись, напряженно смотрит на принца.
— У этого человека душа иная, чем у Желтоглазого, — говорит Айарриу. — Я не знаю никого благородней. Он всех вас спасет.
— Я уже слышала про Высокого, Арри. Все в него верят. Но ведь его нет на самом деле. Его придумали, чтобы меньше бояться.
Айарриу беспомощно смеется.
— Ты увидишь его своими глазами. Завтра ты проснешься в его доме.
Интайль тихо улыбается и закрывает глаза.
— Да… — говорит она, — я поняла. Ты умер, Арри, и зовешь меня к себе. Минутку, милый, я уже поторапливаюсь и скоро умру. Высокий Харай — господин мертвецов…
Айарриу становится холодно. Он до боли сжимает руку матери, склоняется к ее лицу.
— Нет, — умоляет он, — не надо, пожалуйста. Потерпи еще, матушка, прошу тебя, еще немного, не уходи никуда.
Ниэрену пристально смотрит на него, и Айарриу охватывает злость. Почему этот, изувеченный старостью, хочет жить и ждет теперь от Харая спасения, а мать умирает?! Губы Айарриу расходятся в оскале.
— Поторопитесь, мой принц, — негромко говорит Ниэрену, не опуская спокойных глаз. — Если Высокий и впрямь существует, и даже обещал нам защиту — зовите же его. До сих пор я заботился о госпоже Интайль, и позабочусь о ней еще немного.
* * *— Я использовал разные препараты, — говорит Маи. — Эффективнее всего оказались эмбриональные клетки. Впрочем, этого следовало ожидать. Удивительно другое. Я никак не думал об этом, забавно, но феномен обнаружился в результате ошибки лаборанта. Клетки оказывались «родными» для всех теплокровных организмов. Невероятно, но факт. Все дело в том, что они находятся в совершенно иных отношениях с магией…
Рэндо слушает его вполуха.
Маи говорит о великом открытии, но Хараи не может отрешиться от мелочей, маловажных деталей… «Каких эмбриональных клетках, Маи? Откуда ты брал эти эмбрионы?!»
— И тогда я решил поставить несколько опытов, — продолжает Маи. — Исследовать, в чем еще проявляются эти особенности. Результат оказался потрясающим.
Губернатор беззвучно вздыхает. Он уже чувствует, что действительно будет потрясен, но не так, как хотелось бы Маи. «Тягостное зрелище меня ждет», — думает Рэндо. Больше всего его печалит то, что Маи с таким жаром и весельем рассказывает о вещах, которые ему наверняка покажутся ужасными… «Не понять мне людей науки».
— Пойдем, — говорит Ундори. — Я покажу тебе ее.
Они поднимаются наверх тем же путем, и свечи гаснут за спиной хозяина дома.
В малой столовой все приготовлено для обеда; служанка поднимается со стула, ожидая распоряжения нести первую перемену блюд, но Маи отмахивается, не глядя.
— Идем на веранду, — говорит он.
Губернатору невыносимо хочется закурить. Но трубку он оставил дома, а папироски, которые курит Ундори, кажутся ему неприятными на вкус; в неосознанном желании подражать Маи Рэндо прежде несколько раз одалживал их у него. Открывая дверь на веранду, левой рукой Маи вычерчивает заклятие. Схема небольшая, но необычная. Рэндо различает элементы притяжения, связи и зова.
— А вот и моя кошечка, — смеется Ундори.
Медленным, почти величественным шагом к ним идет среброволосая девушка-айлльу. Она совершенно обнажена, взгляд ее обращен вовнутрь, лицо ничего не выражает. «Кровь небесная! — осознает Рэндо, когда девушка приближается. — Как же она похожа на Аяри! Точно сестра-близнец. Аяри говорил, что родом из Золотого города…»
Продолжить мысль губернатор уже не успевает; лукаво улыбаясь, Маи говорит:
— Помнишь, я обещал представить тебе доказательства? Вот перед тобой здоровая самка айлльу. Интеллект немногим выше, чем у собаки. Она пока еще не выдрессирована толком, знает две-три команды. Поведение диктуется инстинктами. Белка! Ко мне, Белка.
Девушка внезапно улыбается Маи — так искренне и радостно, что у губернатора сердце сжимается от жалости к ней. Рэндо стискивает зубы; желваки перекатываются на скулах.
— Насколько я знаю, — говорит он очень спокойно, — айлльу превосходно владеют речью, оружием и тремя магиями. Что с ними не так? И что доказывает эта девушка? Среди людей тоже хватает умственно отсталых.
— Она совершенно здорова, Рэндо. Я только подавил магическую активность ее мозга.
— Объясни.
— Если применить на человека заклятие, подавляющее магическую активность, он не сможет пользоваться магией — и все. Если применить такое заклятие на айлльу, он превратится в то, чем и должен быть — в неразумное животное.
Рэндо впивается ногтями в ладони.
— Да, Маи, — говорит он, — я понял…
«О, Ирмерит, — думает он; сердце его становится тяжелым как камень, — если бы вы были здесь, Наставляющая Сестра! Вы всегда знаете, как поступать. Я хотел поговорить с айлльу Золотого города. Я даже успел написать письмо госпоже Моли, пусть не отправил его. Как прекрасно было бы видеть правителя айлльу, присягающего нашему государю — так я думал. Но если все айлльу теперь таковы, как эта девушка, ничего из моей затеи не выйдет… Что ты сделал, Маи, зачем?!»
