Холли Блэк - Красная перчатка
После урока Даника выбегает из кабинета физики и встает под дверью класса, где у Сэма только что закончился урок. По ее отчаянному виду все ясно — он с ней не разговаривает.
— Пожалуйста, — умоляет девушка, прижав к груди учебники, но сосед целеустремленно проходит мимо.
Глаза у Даники красные и заплаканные.
— Все будет хорошо, — утешаю я ее, хотя совсем не уверен в своих словах, просто так принято говорить.
— Наверное, мне следовало это предвидеть, — вздыхает она, убирая с лица фиолетовую косичку. — Мама рассказывала, что многие хотят общаться с мастерами, но мало кто готов вступать в отношения. А я думала, Сэм не такой.
У меня бурчит в желудке — обед-то я пропустил.
— Нет, не думала. Иначе бы не стала врать.
— Но я же оказалась права? — Даника смотрит жалобно, будто хочет, чтоб я ей возразил.
— Не знаю.
Дальше по расписанию — лепка. Выхожу во двор, а девушка почему-то идет следом, хотя ей как раз в центр изобразительных искусств не надо.
— Ты что имел в виду? Почему ты так думаешь про Сэма?
— Может, он злится, потому что ты ему не доверяешь. Может, потому что не сказала правду в полиции, когда вас заставляли пройти тест. А может, просто обрадовался, что хоть раз он оказался прав, а ты нет. Ну знаешь, чувство собственного превосходства и все такое.
— Но он не такой.
С ближайшей стоянки эвакуатор увозит чью-то машину.
— В смысле не такой, как я?
Даника удивленно открывает рот. Чему удивляется, интересно? Сама же всегда думает про меня невесть что.
— Я такого не говорила.
— Но ты права. Я бы на его месте обрадовался, даже если бы не признался. Всем хочется получить над кем-то власть, особенно когда сам чувствуешь себя слабым и незначительным.
Вспоминаю, как вел себя Сэм в начале семестра — как будто ему с Даникой никогда не сравниться. Она-то и понятия ни о чем не имела.
— Ты так относишься к Лиле?
Даже если перед этим она не думала обо мне плохо, то теперь точно думает.
Качаю головой, стараясь не показывать, как разозлился.
— Сама же знаешь, что нет. У нас с ней не по-настоящему, это магия. Ты разве никогда не работала над?..
Стоп, это же мою машину увозят!
— Какого черта? Эй! — выкрикиваю я на бегу.
Эвакуатор подскакивает на лежачем полицейском и выезжает на дорогу, вместе с моим «Мерседесом». Лица водителя не видно — кепка низко надвинута на глаза. Номер тоже не разглядеть из-за моей же собственной машины. Успеваю заметить только надпись «Таллингтонская буксировочная служба».
— Что случилось?
Даника стоит на парковке рядом с тем местом, где раньше красовался мой «Бенц».
— Мою машину украли! — Я в недоумении обвожу рукой остальные автомобили. — Почему мою, почему не эти? Хорошие, новые машины! А моя кривая ломаная колымага…
— Кассель! — Даника указывает куда-то вниз. — Посмотри.
Подхожу поближе и только тут замечаю на земле черную коробочку, в такие обычно кладут ожерелья или серьги. Она перевязана черной лентой и лежит как раз там, где я припарковал «Мерседес». Опускаюсь на корточки и отрываю маленький ярлык. На черной бумаге черными же чернилами нарисованы зубчатые стены и башенки. Хмурюсь. Похоже на привет из темного преступного мира мошенников. Этот подарочек явно передали оттуда.
За́мок, по-английски «castle», касл.
Кассель.
Стягиваю ленточку. Что внутри? Вполне возможно, не самый приятный сюрприз — бомба, например, или чей-нибудь палец. Тянуть бессмысленно — надо взять себя в руки и посмотреть. Открываю. На черной пластиковой подушечке сияет квадратный ключ с эмблемой «Бенца». Серебристый и такой навороченный, что больше на флэшку похож, чем на ключ.
Поднимаю его над головой и нажимаю на кнопку. У машины напротив вспыхивают фары. Это черный спортивный родстер с хромированным бампером.
— Издеваетесь, да?
Даника подходит к «Мерседесу» и утыкается лбом в стекло. Оно слегка запотевает от ее дыхания.
— Там внутри письмо.
Приглушенно звенит звонок. Так, мы только что опоздали на урок.
Но девушка словно ничего не слышит — открывает дверь, достает конверт и затянутыми в кожу пальцами ловко его вскрывает. Я даже сказать ничего не успеваю.
— Погоди-ка, это же мне письмо.
— А от кого, знаешь? — Даника уже развернула листок.
Конечно, знаю. Это мог быть только Захаров. Но ей рассказывать подробности не очень бы хотелось.
Тянусь за письмом, и она со смехом выдергивает его у меня из-под носа.
— Прекрати.
Но Даника читает, а потом поднимает взгляд и протягивает листок:
— Как интересно…
В записке значится: «Привет из твоего будущего. 3.».
Комкаю письмо.
— Давай-ка прокатимся. Раз уж прогуливать урок — так хоть с музыкой.
К моему чрезвычайному удивлению, Даника послушно забирается на пассажирское сиденье двухместного красавца. Сажусь за руль, пристегиваюсь.
— Так о чем все-таки записка?
— Ни о чем. Захаров жаждет забрить меня в свою развеселую шайку.
— Ты собираешься ее оставить? — Девушка проводит затянутой в перчатку рукой по приборной панели. — Солидная взятка.
Машина просто загляденье. Тихо поет двигатель, автомобиль слушается малейшего нажатия педали.
— Если ты ее возьмешь, окажешься у него на крючке.
А я уже и так на крючке. Я, похоже, у всех сразу на крючке.
Выезжаю с парковки и сворачиваю на шоссе. Некоторое время мы молчим.
— Сегодня ты меня спросил, работала ли я над кем-нибудь. — Даника отвернулась и уставилась в окно.
— Учти, пожалуйста, что уж я-то точно тебя осуждать не стану.
Даника смеется.
— Куда мы едем?
— Думал раздобыть кофе и пончиков. Мозги подзарядить.
— Я как-то все больше предпочитаю зеленый чай.
— Да быть того не может, — в притворном изумлении прижимаю руку к груди. — Но ты же собиралась рассказать мне все свои секреты. Продолжай, пожалуйста, что же ты остановилась?
Даника закатывает глаза и включает радио. Колонки тоже высший класс. Не шипят, не хрипят, звук насыщенный и кристально чистый. Она убавляет громкость.
— Да рассказывать особо нечего. В двенадцать лет мне нравился один парень. Как раз перед поступлением в Уоллингфорд все случилось. Его звали Джастин. Мы учились в средней школе с художественным уклоном, он снимался в кино, в рекламе. А я даже не была толком в его компании, так, немного.
Понимающе киваю. Я сам вечно только «немного» в чьей-то компании.
— Ходила за ним по пятам, как собачка. Стоило ему со мной заговорить — прямо сердце из груди выпрыгивало. Написала про него хокку.
