Александр Турбин - Метаморфозы: танцор
— Этот любитель рабов должен жить, чтобы у нас оставался шанс. И еще. Если ты очень хочешь, я уйду. Прямо сейчас выйду через северные ворота, и мы больше никогда не встретимся. Я тебе клянусь, что даже не обернусь на прощание. И все будет как раньше. Свет. Высшие. Долг. Все станет просто и понятно. Только скажи, командир.
— Какой к демонам я тебе командир? Когда ты слушал приказы? И когда подчинялся в последний раз? Ты сам по себе, мы сами по себе — так было и есть сейчас, так что не парь мне мозги, Мор. А уйти я тебе не дам, слишком поздно. С тобой кашу варили, с тобой и жевать ее будем. Людям будет нужна твоя помощь, а заменить тебя уже некем.
И никто не спросил, нужна ли помощь мне. А если бы и спросил, то не услышал бы ответа. Я и так помню, что не заслужил помощи.
— Вот и хорошо, командир. А Тони должен жить, он нам еще понадобится, причем невредимым. Извини, если у тебя на него были планы.
А потом, развернувшись к хмурому и тихому Тону Фогу, глядя прямо в спокойные глаза капитана:
— Спасибо.
— За что?
— За шанс дойти до конца…
Глава 12. День восемьдесят седьмой. Неделя воспоминаний
Раскатывать губы проще, чем гнуть извилины.
Мор. Избранные цитаты. Глава «Парадоксы».В городе почти не осталось домов, пригодных для проживания. Многие мы разобрали сами на бревна и камни, когда готовились к штурму. Часть строений обрушил огонь, бушевавший на городских улицах памятной ночью. Дома, выбранные нами для обороны, выдержали не одну атаку, и тоже представляли собой довольно жалкое зрелище. Немногие оставшиеся стояли с обгоревшими стенами, выбитыми дверями и окнами, с несмываемыми пятнами крови и копоти. Население городка сжалось до нескольких сотен, но и их размещать было практически негде.
Городская стена, выдержавшая огненное безумие, почернела по всему периметру, кладка покосилась, местами поплыла и обвалилась, кого она могла остановить в таком состоянии — риторический вопрос. Никого. Стену даже восстанавливать бессмысленно, ее просто наново отстраивать нужно. Но не сейчас, это задача для иных поколений и иных времен. В данный момент славный город Валенхарр превратился в призрак, и жить в нем стало невозможно. К сожалению, уходить из него нам было некуда.
Куда идти? На север к заставе Высших, что охраняла переправу через многоводную Аюр? К заставе, выславшей нам помощь и подарившей надежду, пусть и для немногих оставшихся в живых защитников? К оскорбленным, ограбленным и вынужденным подчиниться нам спасителям? Не сомневаюсь, ждали нас с распростертыми объятиями и гостеприимно распахнутыми казематами. Никто не сомневался, что теперь путь на север закрыт. А другого пути и не было никогда, потому что вокруг — Рорка, которые посадят нас не в казематы, а на острые колья. Еще и пляски устроят под крики и вопли ничтожных.
Поэтому обустраивались на развалинах Валенхарра, благо, хотя бы с едой вопрос решился — конины было вдосталь. Местных жителей сразу отправили вялить мясо и делать запасы, это в любом случае лучше, чем тихо горевать или выть, глядя на остатки своей разбитой вдребезги судьбы. Погода тоже радовала, поздняя осень могла принести и первые морозы, и проливные дожди, но было прохладно и вполне себе сухо, видимо, всю порцию осадков, отведенную на нашу долю, мы выбрали еще в походе.
Радости от того, что остался жив, почему-то не было — слишком много смертей и страданий вокруг. Руки горожан опускались при виде объема предстоящих работ — возвращение Валенхарра к жизни представлялось непосильной задачей. Но что-то делать было нужно в любом случае.
Для начала разобрали завал из тел Рорка и их лошадей возле западных ворот. Раздувшиеся трупы просто побросали в остатки рвов за стеной и закопали, а на ворота, наконец-то, навесили сорванные еще в день нашего появления здесь створки. Старые деревянные полотна выглядели нелепо на черной, обугленной стене. Ни солидности, ни безопасности они не добавляли, но пусть будут. В кои-то веки обшарпанная, пузырящаяся краской древесина выглядела почти нарядной.
Выжившие охотники и солдаты Логора сделали рейд за стену. Сотни стреноженных лошадей, покинутых шатров с походной утварью — не самая плохая добыча. Сейчас могло пригодиться все, а в будущем — тем более. Раз у нас нет возможности опереться на плечи старших товарищей, придется опираться на собственные ноги. Хилые, кривые, с плоскостопием — но свои.
Убив двоих переживших бой лаорских рыцарей, я отрезал пути отступления не только себе, но и всем этим людям, что теперь мучаются рядом. Теперь ни у кого из них не осталось иной дороги в жизни, кроме как научиться жить самим. Потому что ни мне, ни им случившегося не простят. Мне — того, что убил, унизил, угрожал, шантажировал, ограбил, просто потому, что непонятный урод. Остальным — того, что поддержали меня, не скрутили и не привели оскорбленным Алифи в кандалах, униженно вымаливающим прощения. Нам всем не осталось места в этом мире. И не осталось никого, кто мог бы нас защитить.
Говорят, миром вокруг правят идеи, а своей судьбой управляют герои. Судя по тому, что я успел увидеть, этот мир отчаянно нуждался в новых идеях, вот только героев становилось все меньше. Идей у меня самого еще с детства было достаточно, но из меня, к сожалению, получился плохой герой. Они не терзаются сомнениями, их не подкашивают невзгоды и не сгибают потери.
Я ходил тенью по развалинам города, и мне не становилось легче. Смотрел, как Логор и Тон Фог пытаются сделать хоть что-то, чтобы наладить быт горожан, и не появлялось ни малейшего желания помочь. Сначала растворилась горячка боя, спал адреналин и куда-то исчезла ярость. Потом меня покинула, казалось бы, пришедшая навечно злость. Потом решимость. А потом стало рассеиваться и само желание отомстить. Осталась только пустота. В сердце. В душе. Во взгляде. Пустая обертка, в которую забыли положить конфету.
День тянулся слишком долго, заполненный бесконечными заботами. Только вечером я, уставший и подавленный, добрался до отведенной мне комнаты — стылой и до боли чужой. Постоял на пороге, а потом развернулся и пошел к Меченому. Лучник начал пьянку давно, сидя один в компании нескольких бутылок и большого куска плесневелого сыра вместо закуски. Он медленно и упорно накачивал себя алкоголем. К моменту моего появления язык его уже сильно заплетался, но руки все так же уверенно держали бутыль, а глаза смотрели на меня трезвым как стекло взглядом.
— Будешь?
И я плюнул на все. На свои же принципы — никогда не заливать проблемы водкой. На мнение окружающих, хотя оно и раньше-то меня не сильно трогало. На то, что кому-то может понадобиться моя помощь, плюнул тоже.
