Ллойд Александер - Тарен странник
Прежде чем Тарен успел ответить, Ллонио склонился к одной из маленьких девочек, крутившихся около Гурджи.
– Сбегай, Гвенллиант, погляди, пожелала ли сегодня коричневая курица снести яйцо? – Он обернулся к Тарену, – Коричневая курица – птица с норовом. Но когда ей хочется, она может снести отличное яйцо.
Затем он отправил остальных детей с самыми разными поручениями, а Тарен и Гурджи не уставали изумляться, глядя на эту веселую суету и толкотню в самом странном доме, какой им попадался на пути.
Ллонио пригласил их в хижину, где гостей тепло встретила Гоевин и тут же предложила им сесть поближе к очагу. В этот момент вернулась Гвенллиант, несшая яйцо на двух вытянутых руках.
– Вот и яйцо! – воскликнул Ллонио, забирая его у девочки. Он поднял яйцо над головой и любовался им, будто никогда раньше не видел куриных яиц. – Вот так яйцо! – не унимался он. – Самое лучшее из всех, что когда-либо сносила нам коричневая курица! Посмотрите, какой оно величины! А какой формы! Гладкое, как льдинка, и ни одной трещинки. Мы отлично им попируем, друзья!
Поначалу Тарен не заметил ничего особенного в яйце, которым почему-то так восхищался Ллонио, но, буквально завороженный его восторгом, тоже стал смотреть на это яйцо, как на что-то необыкновенное, никогда раньше им не виденное. В руках Ллонио яйцо так блестело, скорлупа светилась таким ярким голубым блеском, будто прозрачная льдинка, что и Гурджи не отрывал от него глаз. А Тарен почти расстроился, когда Гоевин разбила яйцо и выпустила его содержимое в большую глиняную миску. Однако, сколь ни великолепно это яйцо, любопытно, как же Ллонио собирается накормить им всю свою многочисленную семью да еще двоих гостей, размышлял Тарен, скудный же будет обед!
Но пока Гоевин сбивала в миске яйцо, дети один за другим вбегали в хижину, и каждый из них нес что-нибудь, а Ллонио непременно восклицал при этом:
– Ого! Пряные травы! Это великолепно! Покрошите их… А это… что это, горсть муки? Просто чудесно! А, козы дали нам горшок молока! Молодцы! Кусок сыра? Отличная штука! – Он прихлопывал руками от удовольствия, а когда самый младший из детей протянул ему ломоть пчелиных сот, Ллонио просто зашелся от восторга. – Какая удача! Пчелы оставили нам мед из своих зимних запасов!
Гоевин тем временем деловито ссыпала все эти находки в миску, и перед изумленным взором Тарена содержимое миски стало выплескиваться через край. Но и тут еще был не предел его удивлению. Гоевин молча вылила смесь на железный лист, который, в этом Тарен был совершенно уверен, был не чем иным, как воинским щитом, который с помощью молотка превратили в плоский противень. Женщина поставила противень на тлеющие угли в очаге. Через несколько мгновений вкусный запах горячей пищи наполнил хижину. Гурджи уже глотал слюнки. А жена крестьянина уже вытаскивала из очага и ставила на стол золотистый, с поджаренной корочкой пирог величиной с тележное колесо.
Ллонио быстро нарезал пирог на куски, и, к удивлению Тарена, его не только хватило на всех, но еще и немного осталось. Он до отвала наелся этим самым вкусным яйцом, которое когда-либо пробовал… если теперь это можно было назвать яйцом… Но даже и Гурджи не смог доесть остатков.
– Теперь, – сказал Ллонио, когда они покончили с едой, – я хотел бы взглянуть на свои сети. Пойдемте вместе, если желаете.
Глава семнадцатая
ЗАПРУДА
Гурджи замешкался в хижине, а Тарен последовал за Ллонио на берег реки. По пути, весело насвистывая, Ллонио без конца останавливался, заглядывая в лежащие тут и там корзины. Тарен заметил, что одна из них приспособлена под улей. Вот он, источник меда, так вкусно подсластившего золотистый пирог Гоевин. Однако остальные корзины были пусты. Ллонио усмехнулся.
– Ничего, – сказал он бодро, – что-нибудь в конце концов и в них появится. Позже. В прошлый раз здесь по пути на юг присела отдохнуть стая диких гусей. Когда они улетели, осталась куча перьев. Их оказалось достаточно, чтобы набить подушки для всех детей.
Они дошли до речушки, которую Ллонио называл Малышкой Аврен, поскольку она впадала в саму Великую Аврен.
– Она небольшая, но и по ней рано или поздно что-нибудь приплывает сюда, – сказал Ллонио.
Будто собираясь доказать правоту своих слов, он принялся выбирать сеть, растянутую на кольях в воде близ берега. Она была пуста, как, кстати, и лесы рыболовных удочек. Ллонио это не обескуражило. Он остался так же весел.
– Завтра наверняка что-нибудь попадется! – уверенно воскликнул он.
– Как же так? – спросил совершенно сбитый с толку Тарен. – Неужели ты рассчитываешь на эти сети и корзины? Не думаешь ли ты, что они сами дадут тебе то, что нужно? – Он с недоумением разглядывал этого странного человека.
– Да, – ответил Ллонио, добродушно посмеиваясь, – мой участок земли очень мал. Я обрабатываю его, и он отдает все, что может. Но все остальное… Послушай, если я что-нибудь понимаю и знаю, так это вот что: жизнь – это поиски удачи. Стоит только поверить этому, и ты найдешь то, что ищешь. Сейчас. Или потом. Но непременно найдешь.
– Возможно, и так, – осторожно согласился Тарен, – но вдруг это твое потом придется ждать слишком долго? Или удача вообще никогда не придет?
– Что ж, пусть будет так, как будет, – спокойно ответил Ллонио. – Но если я буду терзаться о завтрашнем дне, то украду у себя радость дня сегодняшнего.
Говоря это, он быстро вскарабкался на запруду, которая, как теперь сумел разглядеть Тарен, не перегораживала течение реки, а, словно сито, процеживала и фильтровала мерно текущие воды. Балансируя на верху этой странной решетчатой стенки, Ллонио сейчас был еще больше похож на длинноногого журавля. Он подскакивал, когда волна перехлестывала через верх запруды, наклонялся, запускал руки в воду и шарил там. Вдруг он радостно вскрикнул и возбужденно замахал руками, подзывая Тарена.
Тарен поспешил к нему, осторожно ступая по прочной, но все же пружинно прогибающейся под ним запруде. Когда он разглядел то, что вызвало такую бурную радость Ллонио, лицо его вытянулось от удивления и разочарования. Ллонио победно размахивал выброшенной кем-то за ненадобностью, разбухшей от воды лошадиной уздой.
– Да-а, – уныло протянул Тарен, – немного пользы от этой рухляди. Удила потеряны, поводья перетерты.
– Пусть так, пусть так, – твердил Ллонио, сосредоточенно вертя в руках ременный обрывок. – Малышка Аврен подарила нам это, а значит, никому не нужная узда как-нибудь да послужит мне. – Он повесил промокшую узду на плечо, спрыгнул с запруды и длинными журавлиными шагами направился к роще, которая начиналась сразу же от прибрежных кустов. Тарен поспешал за ним со всё возрастающим любопытством.
