Дэйв Дункан - Путь воина
Невидимые брови Хонакуры удивленно приподнялись.
— Кажется, я слышу соловья, — сказал он, понизив голос.
Уолли прислушался, но не услышал ничего, кроме сонного воркования голубей, доносившегося издалека.
Увидев его недоумение, старик усмехнулся.
— Это такая поговорка, светлейший. Говорят, что много лет назад в лесу встретились два правителя, собравшиеся обсудить какое-то важное дело, а неподалеку от них на дереве пел соловей. Он пел так прекрасно, что оба они заслушались и пропустили мимо ушей то, что говорил собеседник.
— Тот соловей, должно быть, сладко пел, — заметил Уолли с улыбкой.
Жрец тоже улыбнулся, но ничего не сказал.
— Вчера, — начал Уолли воодушевленно, — со мной произошла необычная вещь — я разговаривал с богом. Но это довольно длинная история, и я не хотел бы вас утомлять…
Он, кажется, отступил от роли, потому что ответом ему стал удивленный взгляд, за которым последовала вежливая, но озадаченная улыбка.
— Простите меня, священный, — сказал он. — Мне не следовало шутить о таких вещах. Это приводит к неприятностям. Но я и в самом деле разговаривал с богом, и среди прочего он сказал мне вот что: «Хонакура — честный человек, можешь ему доверять». Поэтому, если позволите, я расскажу вам все с самого начала. Я хотел бы услышать ваш мудрый совет.
Старик молча взглянул на воина, и вдруг по его щекам потекли слезы.
Лишь через несколько минут он заметил это и вытер глаза рукавом.
— Простите, светлейший, — пробормотал жрец. — Прошло уже много лет с тех пор, как в последний раз я получил похвалу от старшего, и теперь не помню, что надо делать в таких случаях. Умоляю, простите меня.
Уолли чувствовал себя законченным подлецом.
— Позвольте, я все расскажу вам с самого начала, — сказал он.
Сколько же на самом деле старику лет? Он по крайней мере в три раза старше Шонсу, но дряхлым Хонакуру не назовешь. Это хитрый старый плут, несомненный авторитет в храме, и, наверное, выбрав себе достойную цель, он не задумывается о средствах. Сейчас он уютно расположился в огромном кресле и стал похож на пчелу, которая забралась в граммофон цветка. Уолли рассказал ему все с самого начала, не забыв и о двух первых разговорах с богом. Хонакура, не мигая, смотрел на него, жизнь в нем выдавали только слабые движения рта. Потом он закрыл глаза и, кажется, прошептал молитву, после чего немного посопел и сказал:
— Теперь я ваш должник, светлейший Шонсу… или Уоллисмит. Не могу выразить, насколько этот рассказ важен для меня. Я всегда надеялся, что стану свидетелем чуда, настоящего, высеченного из камня чуда. И вот, после стольких лет!
— Да, вот еще что, — быстро добавил Уолли, — когда я говорил с богом о чудесах, он сказал мне, что я могу доверять вам, но вы должны рассказать мне историю из семнадцатой сутры.
До сих пор Хонакура слушал совершенно бесстрастно, но теперь на его лице промелькнуло удивление… потом он едва заметно нахмурился. Уолли вспомнил таинственную улыбку бога.
— А! — сказал жрец. — Ну да… Я полагаю, воинские сутры очень похожи на наши — в каждой содержится небольшой рассказ, чтобы легче было запомнить ее. В семнадцатой рассказывается об Икондорине. Учитывая нынешние обстоятельства, я, конечно же, расскажу вам об этом.
Икондорина — знаменитый герой. Однажды он отправился к Богине, отдал Ей свой меч и сказал, что больше верит в Ее чудеса, чем в свою смертную силу. Враги загнали его высоко в горы, и Богиня превратила его в птицу. Тогда враги погнали его к Реке, и Богиня превратила его в рыбу. Враги в третий раз напали на него и убили, и, когда его душа предстала перед Богиней, он спросил Ее, почему Она не спасла его в третий раз. А Она вернула ему его меч и велела совершать свои собственные чудеса. И вот он вернулся в Мир, расправился со своими врагами и опять стал знаменитым героем. Не правда ли, этот рассказ очень подходит для вас? — Он улыбнулся. Уолли было не до улыбок.
— Это все? — спросил он.
— Это все, о чем говорится в сутре, — осторожно ответил Хонакура.
— А что еще вы можете мне рассказать об этом Икондорине?
По лицу старика ничего нельзя было понять.
— Его имя упоминается еще в некоторых сутрах, но рассказов о нем больше нет.
Он явно что-то недоговаривал. В словах бога Хонакура уловил нечто такое, чего Уолли знать не полагалось.
Это, конечно, раздражало, но спорить с богом не приходилось.
— Позвольте спросить, какова мораль этой истории? — спросил он.
— Великие дела воздают честь богам.
Уолли задумался.
— Великие дела совершаются смертными?
— Конечно. А чудеса — богами, но это легко, и поэтому чести они не приносят.
Уолли пожалел, что не может подобно жрецу откинуться на спинку удобного кресла.
— Значит, из этого следует, что я не должен ожидать помощи от богов?
— Гм… Не совсем так, — Хонакура нахмурился. — Но чего бы Богиня ни пожелала, Она хочет, чтобы это сделал смертный — вы. Возможно, Она придет вам на помощь, но не следует думать, что это — Ее долг. — Бог сказал, что путь мне укажут. Но он также говорил и о том, что этот меч можно сломать или потерять и что боги не совершают чудеса по требованию. Как вы думаете, я правильно все понимаю?
Хонакура кивнул, и морщины на его шее зашевелились.
— В чем бы ни состояло ваше задание, светлейший, оно, несомненно, имеет огромную важность. Награда будет соответствующей.
— Если я выполню его, — хмуро ответил Уолли. Жаль, что бог не дал ему нескольких квитанций на чудеса.
— Значит, первый вопрос заключается в том, — задумчиво заговорил жрец, — как вам выбраться отсюда живым. Но я забыл о своих обязанностях… пожалуйста, попробуйте пироги, светлейший. Эти с фисташками — очень вкусны Я помню это, хотя теперь они мне не по силам. — И, не смахнув насекомых, он протянул Уолли тарелку.
Уолли отказался.
— Почему вы считаете, что моей жизни угрожает опасность? Меня защищают воинские заповеди, ведь я здесь — гость. Кто может причинить мне вред?
Старик печально покачал головой.
— Я был бы рад, если бы мог выражаться точнее, светлейший. Отсюда только один путь. Это длинный переход через лес, который выведет вас к парому в Ханне. Доподлинно известно, что из Ханна сюда отправились несколько воинов высокого ранга, которые представляли собой угрозу для Хардуджу. Они здесь так и не появились. Не знаю, виновны ли в этом неверные воины, правитель использовал наемных убийц…
Наемным убийцей мог стать кто угодно, и в глазах воинов это были самые страшные преступники.
— Как… — начал Уолли и сразу же нашел ответ, — из лука? — К луку и стрелам воины питали особое отвращение.
