Олег Бубела - Воин
— Я предупреждал? — спросил я воришку.
— А… — только и успел ответить Зюзя, прежде чем ребро моей ладони раздробило ему шейные позвонки. Я ведь и не собирался с ним церемониться.
Обыскав тело, я нашёл мешочек с монетами и аккуратно завернул в плащ с оружием. Затем, перекинув через плечо тело незадачливого воришки, я прихватил вещи и направился к своему бараку. По пути я остановился у сортира и тихонько положил свёрток на землю, надеясь, что внутри никого нет. Устройство данного отхожего места было таким же примитивным, но рассчитанным на нескольких пользователей. То есть это всё та же яма и стоящая над ней будка с дыркой в полу и деревянной планкой, но увеличенная в пять раз и снабжённая перегородками между дырками. Подтащив тело Зюзи к крайнему отсеку, я порадовался, что дырки в полу были рассчитаны на весьма реактивных личностей, а потому были большими, как раз для моего случая. Аккуратно спустив воришку в яму с результатами армейского пищеварения, я вышел из сортира и направился досыпать остаток ночи, подхватив свои вещи.
Когда я, как мне показалось, неслышно вошёл в барак и стал засовывать оружие в свою сумку, меня шёпотом окликнул Рокин, который спал недалеко от меня и был одним из тех, с кем я ежедневно занимался.
— Ну что, нашёл грызуна? — спросил он ехидно.
— Нашёл, — ответил я, засовывая сумки под кровать. — Можешь спать спокойно, крыса больше никого не побеспокоит.
Раздевшись, я лёг и моментально заснул. А утром проспал предрассветную тренировку, что раньше со мной не случалось. Заставил меня проснуться дикий ор, который издавал командир Лаприц. Я уже упоминал, что он отличался повышенной голосистостью? Так вот, сегодня он показал всё, на что был способен! Из его вопля я понял следующее: рано утром командир поднялся от неясного беспокойства, потому что нерадивый повар вчера подложил ему что-то в суп. Едва успев одеться, он выскочил на улицу, но почувствовал, что добежать до офицерского сортира со всеми удобствами просто не успевает, и решил воспользоваться солдатским. Забежав в дальний угол, Лаприц с успехом произвёл выброс испорченных продуктов из организма, но в тот момент, когда он уже натягивал штаны и обернулся посмотреть на дело… задницы своей, командир заметил, что из дырки явно выглядывают чьи-то ноги в сапогах…
А сортиры-то здесь мелковаты, подумал я, ловя удивлённый взгляд Рокина и прикидывая варианты развития событий. Шуму вышло много, позвали начальника лагеря, который приказал солдатам со склада вытащить тело из ямы и хорошенько отмыть. Когда опознание завершилось, разгорелся грандиозный скандал, затронувший всех офицеров нашего отряда. Обычных рядовых это не коснулось, поэтому мы со спокойной душой отправились завтракать. По молчаливому уговору, на эту тему за завтраком мы не говорили, но взгляды которыми награждал меня Рокин сообщили мне, что лишь только я отвернусь, об этом станет известно всем.
Оторвав меня от завтрака, в столовую вбежал секретарь и требовательно произнёс, перекрывая шум голосов, обсуждающих произошедшее.
— Эльфа Алекса к начальнику!
Кинув напоследок ещё несколько ложек каши в рот, я забрал свой недоеденный хлеб и пошёл за секретарём, жуя по дороге и думая, кто же мог меня заложить? Начальник был не в духе, но пытался успокоиться привычным занятием — полировкой своих клинков. Сидя за столом, он обратился ко мне, дождавшись пока секретарь доложит о моей доставке и закроет за собой дверь.
— Алекс, я, конечно, могу допустить, что бедняга Кэлин просто пошёл ночью по нужде и, поскользнувшись, упал в яму, ненароком свернув себе шею. Да только так шею не ломают, упав с небольшой высоты, а повреждения позвонков, которые я обнаружил на его теле, явно указывают на технику Рассветной Школы… Алекс, зачем тебе это было нужно?
Я изучал лицо начальника и думал, как бы понятнее ему об этом объяснить, раз уж он обо всём догадался.
— Командир Карин, а ответьте мне на один вопрос, что бы вы сделали с тем человеком, который забрал ваши клинки?
— Я бы его попросил их мне вернуть, — ответил начальник.
— А если в ответ он не только не вернул бы вам ваши клинки, а положил их в грязь, а после продал скупщику за бесценок?
Лицо начальника приобрело злое выражение.
— Да я бы гада… — он осёкся.
— Я так и сделал, — невозмутимо заметил я.
Начальник посмотрел в мои честные глаза и заявил:
— Что ж, придётся мне теперь обязать дежурного по лагерю зажигать лампу в сортире, чтобы больше не допускать таких нелепых случайностей! Ты свободен, — кивнул он мне.
Я отдал честь, развернулся и вышел из кабинета. Фуххх! Пронесло меня, причём именно в переносном смысле. На будущее нужно быть внимательным и не применять характерную технику, когда можно обойтись имитацией несчастного случая, подумал я, шагая обратно. Наш отряд уже построился для строевой подготовки, которая традиционно проводилась Лаприцем. Я пристроился в конце колонны на своём месте, а на вопросительные взгляды ребят ответил:
— Всё нормально, Зюзя просто стал жертвой очень несчастного случая.
— А этому несчастному случаю случайно наказание не назначили? — уточнил Дин.
— Ни малейшего, — ответил я.
— А ну прекратить разговоры в строю! — сегодня Лаприц и не думал снижать децибелы. — Направо! Шагом марш!
Занятие обещало быть долгим.
А вечером после ужина ко мне пристали с расспросами ребята. С неохотой я поведал им о событиях этой ночи, сказав, что настиг Зюзю, когда он потащил в город мои вещи. О скупщике я решил умолчать. Парни похвалили меня, сказав, что ворам там самое место и отстали, но один десятник, Щрам, прилип ко мне с расспросами, где именно находится то место, где лежит бревно. Я понял, что ему просто очень хочется прогуляться, а потому не посмел отказать и подробно объяснил, как его найти. Неужели за месяцы службы бойцы не разведали все удобные места для самоволки? Ответ на этот вопрос я получил всё у того же десятника, который просветил меня, что здесь часто ходят патрули, а кто попадётся им на глаза, рискует пожизненно оказаться в нарядах на кухню. Что-то их я не сильно замечал за время моего пребывания в лагере, но поверил ему на слово, отправившись тренироваться с начальником.
Следующие три дня прошли, как обычно, за исключением того, что вечером второго, возвращаясь посреди ночи после долгого разговора с Алоной, я столкнулся в дверях со Шрамом. Посторонившись, давая ему пройти, я молча зашёл внутрь и на следующий день не задал ему ни одного вопроса, хотя тот и кидал на меня тревожные взгляды. Когда под вечер его нервозность мне порядком надоела, я намеренно задержался перед ужином и схватил его за рукав, увлекая в сторонку.
