Джим Батчер - Грязная игра
— Гарри, — начал Майкл своим низким мягким голосом. — Ты… ты…
— Глупец, — произнёс я спокойно. — Монстр. Проклятый.
— …такой высокомерный, — выдохнул Майкл.
Я заморгал от удивления.
— Ну, я привык к определённой степени высокомерия с твоей стороны, но… это просто потрясающе. Даже по твоим меркам.
— Что? — сказал я.
— Высокомерный, — повторил он по слогам. — В такой степени, что поверить сложно.
Некоторое время я тупо пялился на него.
— Мне очень жаль, — сказал он. Я знаю, что ты ждал от меня мудрых слов, что-нибудь о Боге, твоей душе, прощении и искуплении. Это всё хорошие вещи, и они должны быть сказаны в своё время, но… Честно, Гарри, я не был бы твоим другом, если бы не сказал, что ты ведёшь себя как удивительно тупой идиот.
— Я? — спросил я немного тупо.
Целую секунду он смотрел на меня с гневом и болью, а потом они исчезли с его лица, и он улыбнулся, его глаза весело засияли, как рождественская ель в сочельник. Я вдруг понял, от кого Молли досталась её улыбка. Он с трудом сдерживал смех:
— Да, Гарри. Ты идиот. Да, именно ты.
— Я не понимаю, — сказал я.
Его глаза остановились на наших совершенно пустых бутылках. Такое часто случается со свежесваренным пивом Мака. Он подошёл к холодильнику, открыл ещё пару бутылок силой Тора и поставил одну из них передо мной. Мы чокнулись и выпили.
— Гарри, — продолжил он после медитативной паузы, — ты идеальный?
— Нет, — ответил я.
Он кивнул.
— Всезнающий?
Я фыркнул.
— Нет.
— Можешь отправиться в прошлое и изменить то, что уже произошло?
— Теоретически? — спросил я.
Он посмотрел прямо на меня.
— Я слышал, что иногда кое-что можно сделать. Но, конечно, это адски сложно. И у меня нет ни малейшего представления, как именно это делается.
— Так ты можешь?
— Нет, — сдался я.
— Другими словами, несмотря на всё, что ты знаешь, и все те невероятные вещи, что можешь сделать… ты всего лишь человек.
Я нахмурился и отхлебнул пива.
— Тогда почему ты ждёшь от себя совершенства? — спросил Майкл. — Ты что, считаешь себя гораздо лучше остальных? Что твоя сила делает тебя человеком другого уровня? А твои знания позволяют смотреть на остальных в этом мире свысока?
Я уставился на пиво и почувствовал… смущение.
— Это высокомерие, Гарри, — сказал он мягко. — Оно так глубоко, что ты даже не осознаешь его. И ты знаешь, почему?
— Нет? — спросил я.
Он снова улыбнулся.
— Потому что ты установил более высокий стандарт для себя. Ты думаешь, раз у тебя больше сил, чем у других, то и делать ты должен больше.
— Кому много дано, с того много и взыщется, — ответил я, не поднимая глаз.
У него вырвался смешок.
— Для того, кто неоднократно говорил мне, что он не верит, у тебя удивительная способность цитировать Писание. Вот это я и хочу сказать.
Я посмотрел на него:
— Что?
— Ты бы не вязал из себя узлы, Гарри, если бы тебе было плевать.
— Ну и что?
— Монстрам плевать, — сказал Майкл. — И проклятым плевать, Гарри. Единственный способ потерять возможность искупления — это выбрать себя, прекратить беспокоится о других.
Кухня перед моими глазами начала расплываться.
— Ты думаешь?
— Что я думаю? Я думаю, ты не идеален. А это значит, что иногда ты делаешь неправильный выбор. Но… честно говоря, не уверен, что я поступил бы иначе, если бы в опасности оказался кто-то из моих детей.
— Не ты, — сказал я тихо. — Ты бы не сделал то, что сделал я.
— Я не смог бы сделать то, что сделал ты, — просто ответил Майкл. — И я не стоял на твоём месте, перед таким выбором. — Он приподнял пиво к потолку: — Спасибо тебе за это, Господи. Так что если ты пришёл сюда за осуждением, Гарри, от меня ты его не получишь. Я делал ошибки. Я лажал. Я человек.
— Но эти ошибки могут меня изменить, — сказал я. — Я могу закончить, как все эти люди рядом с Никодимусом.
Майкл фыркнул:
— Нет, этого не будет.
— Почему нет?
— Потому что я знаю тебя, Гарри Дрезден, — сказал Майкл. — Ты патологически неспособен понять, когда нужно остановиться. Ты не сдаёшься. И я не поверю ни на секунду, что ты на самом деле намерен помочь Никодимусу в его деле.
Я почувствовал, как улыбка тронула уголок моих губ.
— Ха! — воскликнул Майкл, садясь в кресло, и отхлебнул ещё пива. — Я так и думал.
— Есть одна хитрость, — сказал я. — Я должен помогать ему во время, но не потом. Технически.
Майкл поморщился.
— Фейри! Я никогда не понимал, почему они всегда говорят как юристы.
— Я — Зимний рыцарь, — сказал я, — но тоже не врубаюсь, почему.
— Меня это странным образом обнадёживает, — сказал Майкл.
Я хихикнул:
— Да. Есть немного.
Его лицо посерьезнело.
— Никодимус в деле предательства как рыба в воде, — заметил он. — Он наверняка знает о твоём намерении. Он умён, Гарри. Его опыт в борьбе за выживание исчисляется столетиями.
— Это правда, — согласился я. — С другой стороны, я тоже не совсем пальцем деланный.
Его глаза блеснули.
— Тоже верно.
— И со мной Мёрфи, — добавил я.
— Это хорошо, — сказал Майкл, стукнув бутылкой по столу в подтверждение своих слов. — У этой женщины есть и мозги, и сердце.
Я закусил губу и посмотрел на него:
— Но… Майкл, она ни разу… за прошедший год…
Он вздохнул и покачал головой.
— Гарри… Ты знаешь, что этот остров значит для всех нас?
Я тоже покачал головой.
— В последний раз, когда я там был, в меня попали две пули. В итоге месяц я пробыл в реанимации, четыре месяца был прикован к постели, и снова смог ходить только почти через год. Мои бедро и поясница были неизлечимо повреждены, и, с физической точки зрения, это был самый долгий, ужасно болезненный и страшно унизительный опыт в моей жизни.
— Да уж, — сказал я.
— Ты знаешь, что мне снится в кошмарах?
— Что?
— Остров, — ответил Майкл. — Его… присутствие. Его недоброжелательность. — Он вздрогнул.
Майкл, рыцарь Креста, который, не моргнув и глазом, смотрел на смертельно опасных духов, демонов и монстров, дрожал от страха.
— Это ужасное место, — тихо произнёс он. — Его воздействие… Ясно, что тебя оно не затрагивает. Но лично я не уверен, что смогу вернуться туда снова, по собственной воле.
Я моргнул.
— Но я знаю, что Молли туда возвращалась. И, как ты говорил, Кэррин тоже. И Томас. Много раз. — Он покачал головой. — Это… поражает меня, Гарри.
— Они… Они ни разу ничего не сказали, — произнёс я. — Я имею в виду, они там не ночевали, но всё же…
